Марина Эльденберт - Истинная поневоле

Удар. Еще удар. Кувырок. И злое рычание дерущихся не на жизнь, а на смерть зверей. Шум толпы будто фон для этой кровавой битвы.

Еще один удар лапы Хантера, и все внутри меня обрывается. Умирает за одно мгновение.

Доминик падает, катится с камня, на котором они бились, хрипит и замирает. Я не помню, как оказываюсь рядом, глотаю непролившиеся слезы, шепчу его имя… И понимаю, что мой волк жив.

В смысле, я не чувствую, что он мертв, хотя глаза видят совсем другую картину. Доминик не дышит. Или практически не дышит?

«Сниму, когда кто-нибудь из вас сдохнет», — вспоминаю обещание Кампалы, и уже хочется врезать и своему волку, и его новому союзнику-юмористу. Но это может сработать.

Это должно сработать!

Мне не нужно изображать слезы, они и так катятся по моим щекам. На этот раз от облегчения, когда Дэнвер спускается со сцены, перепрыгивает сразу через несколько ступенек, только чтобы быстрее оказаться на волчьем ринге, увидеть смерть врага своими глазами.

Я утыкаюсь лицом в мягкую шерсть, чтобы не выдать себя.

— Сними маску, — приказывает ему перекинувшийся обратно в человека Хантер.

— Потом.

— Нет, сейчас.

Кампала подходит слишком близко, а еще, видимо, не рассчитывает, что Хантер сильнее. Потому что сын имани выбрасывает вперед руку и сбивает с вервольфа недоволчью маску.

Публика затихает, поэтому вопрос Халли звучит очень отчетливо:

— Дэнвер Брайс?! Ты же сдох!

Уродливое лицо Кампалы от ярости искажается еще сильнее. Только теперь эта ярость направлена еще и на толпу:

— Разве плохо, что я жив?

— Ты водил нас за нос! Стайный подонок!

Когда Дэнвер начинает хрипеть, очевидно, под мощным захватом Хантера, я вскидываю голову, чтобы все рассмотреть, но мне на плечо кладут тяжеленную лапу.

— Я прикажу и тебя уничтожат!

— Очень сильно в этом сомневаюсь.

И правда, отверженные вервольфы, дети городских банд, не спешат помогать своему лже-альфе. Когда Кампала это понимает, живо меняет тон:

— Я помогу тебе отомстить.

— Сам справлюсь.

— Я отдам тебе долю с боев.

— Я лучше заберу все.

Хантер швыряет его к своим ногам.

Наши с Кампалой взгляды встречаются, и я читаю в его глазах всю звериную ярость, всю ненависть, направленную на меня. Он оборачивается в волка и кидается вперед стремительно, необратимо. Я отшатываюсь. Все инстинкты кричат, что мне конец. Его взгляд обещает, что мне конец.

Но прежде чем я успеваю попрощаться с жизнью, меня всем своим мощным телом закрывает белоснежный волк. Доминик встречает удар Дэнвера ударом, не позволяет его острым клыкам достигнуть моего горла. Он полосует когтями по уродливой морде и отбрасывает его на землю. Дэнвер целится в живот, но в моего волка будто вселились все предки-вервольфы.

Раздается жуткий хруст, и самопровозглашенный альфа падает без сознания.

— До суда срастется, — хмыкает Хантер.

Как раз в этот миг на арене появляется Оуэн с другими волками Морийских лесов и полицией. Вид у них такой, что сразу понятно: пришлось пробиваться сюда с боем. Полиция уже настоящая, забирающая Кампалу и разгоняющая завсегдатаев волчьих боев. Доминик перекидывается обратно в человека, и мне хочется обнять его, нет, мне хочется прилипнуть к нему и больше никогда не отпускать.

— Зато теперь он нам не помешает, — говорит Хантер, будто не замечая, а скорее игнорируя витающее в воздухе настроение. — Ты мой должник, Экрот. И ты обещал мне бой.

Они с ума посходили?! Какой им еще бой!

— И ты его получил, — отвечает Доминик, кажется, довольный моим неотлипанием от него. — Ты даже меня победил.

— Это был ненастоящий бой, — мрачнеет Хантер.

— Какой есть. Другого не будет. — Доминик прижимает меня к себе и целует в висок. — Мне теперь нужно заботиться о семье, так что с боями я на время завязываю. И кажется, мы разобрались с истинностью и прочим. Но взамен я могу оказать тебе услугу. Найти твоего отца и восстановить тебя в твоей стае. Тем более что у меня есть зацепка, где искать и кто на самом деле виновен в случившемся с твоей матерью.

Хантер размышляет достаточно долго, чтобы я начала нервничать. Правда, стоит по-настоящему заволноваться, мои волнения тут же перебивает уверенность Доминика. Он чувствует, что со мной и малышом все в порядке. Кажется, истинность — это действительно полезно. Иногда.

— Я согласен, — говорит историк.

— Тогда жду тебя утром в моем главном офисе.

Мужчины кивают друг другу, и Хантер уходит.

Можно выдохнуть и расслабиться, что я и делаю, окончательно повисая на Доминике.

— Домой? — предлагает Доминик.

— Домой! — соглашаюсь я.

Доминик отвез меня в дом на Мантон-бэй, он был ближе, а нам обоим нужен был отдых. К тому же бой с Кампалой не прошел бесследно: оказалось, что Доминик сломал запястье и из-за усталости кровавые борозды от когтей на его груди отказывались затягиваться. Но этот упрямый волк не захотел ехать в больницу!

В итоге мы сошлись на компромиссе: он вызывает доктора Милтона в свой городской дом. Доктор посмотрит и меня, и его. Нужно ли говорить, что уснули мы поздно, а точнее, уже рано утром? После того как Милтон подтвердил, что с нашим сыном все в порядке, и занялся запястьем Доминика, я просто рухнула на постель, а очнулась уже в объятиях любимого волка.

Моего любимого волка.

Я лежала и рассматривала его, наслаждаясь каждым мгновением, пока Доминик не шевельнулся.

— Ты слишком громко думаешь, Шарлин, — заявил он, приоткрыв один глаз.

— Что? — Я покраснела. — Как? Я тоже ловлю тебя, но я не слышу слов, только чувства.

Доминик смеется и перекатывается на спину, так, что я оказываюсь лежащей на нем. К счастью, борозды почти затянулись.

Он проводит ладонью по моей щеке.

— Разве чувств недостаточно? Они лучше слов.

— Не поспоришь. Как это вообще возможно? Наша связь. Раньше такого не было.

— Думаю, этот вопрос нужно задать нашему новому другу.

Я приподнимаюсь на руках, чтобы заглянуть Доминику в глаза.

— Ты подружился с Хантером?

— Нет, это был сарказм, которому я научился у тебя.

— Но ты согласился ему помочь, — напоминаю я.

— Чтобы он отстал от нашей семьи.

Семьи.

Мое сердце сладко замирает, но в следующее мгновение болезненно сжимается. И Доминик хмурится, поймав перемены в моем настроении. Он теперь все ловит.

— Я была не права, когда отказалась выходить за тебя, — признаюсь я. — И еще более не права, что сделала это в присутствии родителей.

Доминик глубоко вздыхает.

— Я тоже был не прав. Не нужно было решать за тебя. В том числе и насчет твоего общения с Хантером.

— Я не хотела общаться с Хантером, я просто…

Договорить мне не позволяют, на этот раз переворачиваясь и укладывая на спину меня.