Карина Демина - Одинокий некромант желает познакомиться [litres]

Анна поднялась. Сидеть было невыносимо. Ей хотелось бежать. И спрятаться. Закрыться за дверью. Расплакаться. Господи… почему все так? Она знала, что как дочь разочаровала родителей, что была не такой, какой им хотелось, ибо иначе не случилось бы разлада в семье…

Но убить? За что?

– В каком году ваша мать решила принять постриг? – спросил Глеб, отвлекая от этих обиженных, детских даже, мыслишек.

– Погоди… постриг принять не так просто. Если ушла в монастырь, то сперва трудницей, а там уже в послушницы. До пострига годы пройти могут, если не десятилетия. И далеко не все монастыри ведут учет. Так что…

– Не найдем?

И хорошо. Наверное.

Одно дело – гадать. Анна ведь может придумать себе историю, в которой все было иначе. К примеру, мама не знала о проклятье, или не хотела убивать Анну, или виновата была не она, но кто-то другой, желавший семье зла.

– А о ее семье что вы знаете? – Глеб смотрел на нее снизу вверх, и в темных его глазах ей мерещилось сочувствие.

Анна устала от сочувствия. От всего устала.

– Ничего. Мама… не любила говорить. С нами жила папина родственница, но я не представляю, куда она подевалась потом. Понимаете, я почти все время проводила в пансионе. И домой не стремилась. Появлялась на зимние праздники и еще весной. А однажды приехала, а ее уже не было.

Она бесполезна. Кажется, об этом думали оба мастера. Переглянулись вон. И Александр едва заметно покачал головой.

– Адрес-то старый помните? Может, там кто будет…

– Знаете, – Анна вдруг замерла, до того удивительным ей показалось, что она не сразу подумала о такой простой вещи, – а ведь Никанор, мой муж, он наверняка искал бы… то есть я не уверена, но и он расспрашивал меня о маминой родне. Об отце и его родичах. Он въедливый. И если так, то нанял кого-то найти.

Но нашел ли? И если нашел, не оказалось ли, что пользы эти поиски не принесли? А раз так, стоит ли затеваться?

– Стало быть, муж… – произнес Александр, глядя почему-то на Глеба.

– Бывший.

– И кто у нас муж? Бывший?

– Лазовицкий. – Анна оперлась на трость, левую ногу еще покалывало, но в целом чувствовала она себя неплохо, даже обычная томная слабость, естественная после морфия, отступила. – Я ему позвоню, спрошу, если вы подождете.

– Подождем, – широко улыбнулся Александр. – Обязательно подождем. Правда, Глебушка?

Стоило за Анной закрыться двери, как Земляной крутанулся и щелкнул пальцами.

– Лазовицкий… Никанор Лазовицкий. Я вот знаю одного Никанора Лазовицкого, и если так, то хрена с два мы что-то получим.

– Не ругайся.

– Я не ругаюсь. Я удивляюсь… Лазовицкий… – он оперся на подоконник, едва не опрокинув с полдюжины горшков. – Ты вообще знаешь, кто такой Лазовицкий?

– Как-то вот… пришлось столкнуться.

– Пришлось. Ага. И во что оно обошлось?

Глеб пожал плечами.

– Стало быть, бывшая жена… Я вот, к примеру, слышал, что первую жену Лазовицкий убрал – то ли в монастырь, то ли вообще… расчленил и съел. – Он сунул мизинец в ухо и потряс головой. – Выходит, не съел.

– Никанор вовсе не так страшен, как о нем говорят, – Анна позволила себе улыбнуться. Выходит, и она умела ходить довольно тихо. Или просто это Алексашка, как обычно, говорил чересчур уж громко. – Но он хочет с вами побеседовать…

– Со мной, – Глеб встал, потому как имелось подозрение, что от этой беседы зависит будущее всей их сомнительной затеи. Алексашке разговоры с серьезными людьми доверять было нельзя. Категорически. – Анна, вы отдохните, что ли?

Телефонная трубка сохранила тепло и запах Анны, на сей раз – кедрового леса, пронизанного солнцем. Впрочем, Глеб прекрасно отдавал себе отчет, что аромат этот может быть иллюзией. Разум горазд играть в игры.

– Добрый день, – сказал он, присаживаясь в низкое кресло.

Провод соскользнул со столика, потянулся черной змеей к ладоням.

– Добрый, – голос в трубке был грубым. – С кем имею честь беседовать?

– Глеб Белов. Мастер Смерти.

Тишина. Сопение. И подозрение, что на той стороне просто бросят трубку.

Лазовицкий… Про него говорили с опаской, как о человеке, для которого совесть была понятием весьма условным, а о чести он и вовсе не имел представления. Он готов был взяться за любое дело и перевернуть его вверх ногами, но согласно закону. Он всегда действовал согласно этому самому закону.

Юридические консультации. Представительство в суде. Тяжбы и обвинения. Экспертизы, ибо его эксперты были честны, даже когда это шло во вред интересам Лазовицкого. Сотни выигранных дел. И та компенсация в три тысячи рублей, которую Глебу пришлось выплатить по настоянию собственных законников.

«С Лазовицким не стоит связываться, ваша милость. Мировое соглашение – наилучший вариант, даже если вы не очень, скажем так, виноваты. Поверьте, они найдут доказательства, выкопают какой-нибудь замшелый прецедент, позабытый, но оттого не менее действенный указ. Даже не знаю, что еще, и платить придется много больше», – поверенный отводил глаза и явно чувствовал себя виноватым, будто это его сила вышла из-под контроля и косой прошлась по чьей-то пшенице.

Пшеницы было жаль. Но три тысячи… они не то чтобы нанесли серьезный урон состоянию, скорее уж оставили неприятный осадок, и держался он долго. И никуда не исчез.

– Мастер… и магистр, стало быть. Еще и граф.

– Виноват, – ненависти Глеб не ощущал, как и страха перед собеседником. А что до осадка… не все люди одинаково приятны.

– Да не страшно. Случается. Значит, вы готовы снять с Анны проклятье?

– Попробовать, – уточнил Глеб осторожно. – И да, я не уверен, что у нас получится. Более того, я почти уверен, что в лучшем случае мы добьемся замедления прогресса. Или, при толике везения, некоторого регресса. Но пока еще рано о чем-то говорить.

Саабшар никуда не делся. Он занял весь угол, выпустил тонкие побеги и, зацепившись за стену, поднялся к потолку. Но хотя бы Глеба на сей раз игнорировал. Вероятно, потому, что пытался переварить пару куриных тушек. Он уже создал полупрозрачные пузыри, наполненные желудочным соком, в которых тушки плавали. Еще сутки-другие – и плоть растворится.

– Попробовать, стало быть… и сколько хотите?

– Нисколько.

– Альтруизмом балуетесь? – вот теперь голос сделался донельзя подозрителен.

– Не совсем. Нам в школу нужны толковые преподаватели.

Кости отправятся под корни, где будут перевариваться уже в кислой почве, пронизанной сетью корней.

– И что за школа?

Глеб терпеть не мог, когда его допрашивали. Впрочем, как и любой темный. И не только, как он подозревал, темный. Тотчас возникло желание послать этого… гения юриспруденции, чтоб его, подальше. Сами справятся. Глеб наймет людей… И потратит время – месяц или два, если не больше. А времени у них немного.