Елена Звездная - Свет Чёрной Звезды [СИ]

— Достаточно, — отпрянув назад, выдохнула я.

Сзади была скала, что оказалось очень удачным стечением обстоятельств — меня едва ноги держали. Всё-таки кесарь, триста лет опыта, и много чего ещё, о чём я предпочитала не думать. Собственно, думать мне и не дали.

— Достаточно или нет решать всё же мне, нежная моя, — произнёс Араэден, полушагом преодолевая разделившее нас расстояние.

Второй поцелуй тянул лет на шестьсот опыта как минимум. А может и на всю тысячу, кто его знает. Моё сердце, застывшее было от прикосновения пресветлого, ухнуло куда-то в пропасть, и мне казалось я падаю, падаю и падаю вместе с ним. Куда-то бесконечно глубоко, глубоко настолько, что падение давно превратилось в полёт под светом сияющих звёзд, дыхание рваное и судорожное, едва ли давало достаточно кислорода, и у меня безбожно кружилась голова, ладони обхватили плечи кесаря, в безнадежной попытке сохранить хотя бы равновесие.

И если первый поцелуй дарил нежность, второй безжалостно отнимал всё! И мою силу, которую император безжалостно выпивал до последней капли, и мое самоуважение, которое исчезало вместе с попыткой сохранить хоть какое-то хладнокровие, не говоря уже об отстраненности, спокойствии, равновесии и прочем.

Всё провалилось к гоблинам!

И я не могла понять, что это — следствие пережитого страха за его жизнь, последствия бессонной ночи, или опыт кесаря, прижимающего меня к себе с такой силой, что никаких мыслей об его слабости после яда и кровопотери уже просто не было. Были другие… О его губах, сухих и тёплых, на которые я с ужасом и надеждой смотрела всю ночь, надеясь что они вновь изогнутся в улыбке, пусть даже и ласковой. Об его руках, сильных настолько, что мне пришлось долго идти по трупам его врагов, прежде чем я нашла самого императора. О нём…

И о мире, который в нем нуждался примерно так же как и во мне.

Это отрезвило.

Отрезвило меня и остановило кесаря.

К своему стыду, я простояла ещё несколько минут, пытаясь вернуть себе хоть какие-то остатки самообладания, ну и перестать дышать так, как после пробежки вокруг охт шенге, причём ощущение было такое, что оббежала я поселение орков раз двадцать, не меньше.

— В тебе просыпается женщина, — нежно проведя рукой по моим спутанным волосам, тихо сказал император, касаясь губами тонкой кожи на виске.

— Или же есть два других вполне логичных объяснения, первое — кто-то слишком опытен, второе — кто-то чрезмерно опытен.

Он, продолжая крепко держать за талию, скользнул правой рукой по моей щеке, обводя по контуру лица, подцепил подбородок, вынуждая запрокинуть голову и взглянуть в его затуманенные страстью глаза, и снова склонившись почти к самым моим губам, Араэден прошептал:

— Именно опыт и делает очевидным для меня то, что некоторые бывшие наследницы Оитлона отчаянно пытаются не замечать — в тебе просыпается женщина, Кари. Нежная, страстная и моя. Абсолютно, полностью, исключительно моя.

Прослушав всё вышесказанное, язвительно напомнила:

— Здесь та ржавая железяка всё ещё валяется. Могу воспользоваться, да, причём нежно, страстно и с чётким пониманием абсолютной, полной и исключительной принадлежности, мой кесарь.

Улыбнулся, не скрывая восхищения ни в улыбке, ни во взгляде серо-дымчатых глаз. И это восхищение никуда не делось, даже когда с коварным блеском в глазах, кесарь плавно опустил руку вниз, медленно, продолжая всё так же пристально смотреть на меня, приподнял юбку… одну, вторую, третью… да, опыт явно прослеживался и в этом до крайности малоприличном действе, а после, пальцы скользнули туда, где собственно уже успели побывать до этого, оставшись тем единственным в нашем браке, что данных местах в принципе имело место быть.

— Даже не знаю, должен ли я указывать на очевидное, нежная моя? — вовсю распоряжаясь на вверенной брачным обрядом территории, произнёс повелитель Эррадараса.

— Рискните, — прошептала я. — Риск, это вообще определённо ваше, мой кесарь, вчерашняя ночь прямое тому подтверждение, а нынешнее поведение всего лишь ещё одно доказательство. Так что там с очевидным?

Улыбка приобрела лёгкий оттенок загадочности, а ладонь продвинулась чуть-чуть дальше, накрывая собственно всю вверенную брачным обрядом территорию. И на моё возмущение, кесарь всё же ответил тем самым очевидным:

— Влага, Кари. Доказательство твоего желания.

Издевательски улыбнувшись супругу, ядовито ответила:

— Или свидетельство того, что опыт медленно, но верно, переходит в старческий склероз. Даже не знаю, сильно ли я вас удивлю, мой кесарь, если позволю себе заметить, что помимо территории, на которой вы столь вольно распоряжаетесь, у меня ещё и платье мокрое. Хотя, что там платье — они все три остаются в предельно влажном состоянии!

Коварная усмешка ничуть не оскорбившегося Араэдена и плавное движение, от которого, у меня перед глазами потемнело.

— Как ты думаешь, — накрывая дыханием мои губы, произнёс он. — Сколько движений мне потребуется, чтобы ты застонала?

— Вы желаете услышать откровенный ответ, мой кесарь? — поинтересовалась я.

— Жажду, нежная моя, — насмешливо ответил он.

Я открыла глаза, пристально посмотрела на императора и холодно ответила:

— Полагаю, достаточно будет одного.

Улыбка медленно превращается в усмешку — он знал, что после изъявления фальшивой покорности, я нанесу удар. Я знала тоже. Он явно получал удовольствие от словесной перепалки, и был в курсе, что я получаю не меньшее.

— И? — произнёс, с трудом сдерживая улыбку.

Подавшись к нему ближе, выдохнула:

— Всего одно движение, мой кесарь. Вы же у нас такой опытный… палач.

Император тихо рассмеялся, обнял меня крепче и произнёс:

— Мне нужен ещё один поцелуй. Выдержишь?

А у меня есть выбор?!

Но вслух всё же сообщила:

— Я бы предпочла чтобы вы убрали руку, и, несомненно, предпочла бы обойтись без поцелуев — по моему скромному мнению первых двух было вполне достаточно.

Усмехнувшись, кесарь иронично ответил:

— Любимая моя, без поцелуев слишком рискованно, гибель Адраса была тому наглядным примером.

Судорожно выдохнув, прошипела раздражённо:

— Но хотя бы руку убрать можно?!

— Можно, — согласился Араэден, прикасаясь к моим губам, и жестоко добавил: — Но не хочется.

Третий поцелуй… как третий круг персонального ада, в котором сгорает без остатка гордость, гибнет с хриплым стоном самоуважение, кожа горит так, что уже не важно мокрая на мне одежда или же нет, а земля разверзается под ногами, которые давно не в состоянии стоять.

Я пропустила момент перехода, полностью потерявшись своих ощущениях, и пришла в себя на постели в нашей разгромленной спальне. Мне казалось, что моё тело всё ещё горит от прикосновений кесаря, а глаза ослеплённые сиянием звёзд, причём я не уверена в том, что они были реальными, с трудом фокусировались на обстановке, и рисунок на потолке я разглядела минут через пять, не раньше.