Маруся Хмельная - Я хочу твою шкуру, дракон! или Заберите свой дар!

Отчаявшийся дракон пришел к богине как к последней надежде.

— Богиня-мать, прошу, отзовись…

На коленях у статуи богини молился дракон. Она ответила только через несколько часов беспрестанных призывов к ней.

— Зачем ты снова взываешь ко мне, Ашшур? — спросила богиня, появившаяся перед ним в свете яркой вспышки. — Разве недостаточно понятно я объяснила в прошлый раз?

— Достаточно, о великая. — Дракон пригнул голову к полу, ниже уже некуда. — Но я прошу… я умоляю… во всем моя вина, Досифея не виновата. Она маленькая глупая девочка, которая не отвечает за свои действия и поступки… Я — взрослый дракон, способный взять на себя ответственность. Мне и отвечать. Прошу тебя, всемилостивая, оставь все последствия наших действий мне. Избавь Досифею от всего этого. От боли, от унижения, от попранной гордости. Я виноват, я готов ответить. Прошу, разорви связь. Пусть Досифея будет счастлива. Без меня и моих невольных обид. Назови свою цену, я заплачу.

— Хорошо. Я услышала тебя, дракон Ашшур. Цена твоей просьбы — Досифея забудет о тебе. О вас. Обо всем, что вас связывает. Она начнет с чистого листа, словно тебя в ее жизни не было. Ты согласен на такую цену?

— Да. — Дракон сглотнул какой-то ком, возникший в горле. — Лишь бы она была счастлива.

— Да будет так! — Богиня сложила руки и подняла глаза к небу, призывая его в свидетели. — Но сделает это по ее просьбе один знакомый нам маг. Ты знаешь, к кому обратиться.

Измученная, я даже обрадовалась, встретив утром в академии своего личного маньячелло. Бросилась ему на грудь в рыданиях.

— Ты ведь поможешь мне? — смогла я выговорить в потоке слез и хлюпанья носом. — Ты ведь маг, да? Сделай, пожалуйста, чтобы я ничего не помнила ни о драконе, ни о нашем вынужденном браке. Разорви нашу связь, — рыдала я у него на груди.

Он успокаивающе гладил меня по голове. От его прикосновений по телу разливалось тепло и умиротворение.

— Ты ведь поможешь мне, да? — Я подняла на него глаза.

Он кивнул, не переставая меня гладить. Улыбнулся. Так, что все волнения отступили на задний план.

— Я хочу забыть о драконе, совсем. Все, что с ним связано. Прошу… А еще пусть я забуду о том, что сделал Кантор. А остальное хочу помнить, — проговорила я на груди своего личного маньяка.

Но прежде чем он дотронулся до моего лба, я черкнула себе записку в тетради для конспектов. Не о драконе — о нем я хотела забыть совсем. О Канторе.

Очнулась я уже на лекции, чувствуя себя легко и счастливо. Было какое-то странное ощущение, словно я долго болела, а теперь выздоровела. Но ведь я не болела. Может, мне приснился кошмар ночью и я радуюсь, что это был сон? Только почему не помню?

Странно, но в любом случае мне было так хорошо на душе, что хотелось безостановочно веселиться, петь и плясать. Но лекция требовала конспектов, я открыла тетрадь, мечтательно улыбаясь, и тут наткнулась на записку самой себе в тетради.

А, так вот оно что! Я удалила из своей памяти какие-то негативные воспоминания, которые мне мешали жить дальше. Легкое любопытство заворочалось, но я его прогнала. Раз решилась на такое, значит, эти воспоминания мне не нужны, я должна сбросить этот груз и идти дальше.

Алеора и Люся смотрели на меня во все глаза.

— Фейка, ты вернулась, — удивленно улыбнулась Алеора. — Что случилось? Неужели дракону удалось найти выход из вашей ситуации?

— Какому дракону? — спросила я. — Впрочем, не важно. Наверное, да. Вот, смотри. — Я показала ей запись в тетради. — Я не помню, что было плохого. И, думаю, не хочу знать.

— Хорошо, как скажешь, — легко согласилась подруга. — Так даже лучше.

— А что за дракон? — Все-таки любопытство страшная штука. — Настоящий дракон?

— А? Да нет, — легкомысленно отмахнулась Алеора. — Мы прозвали так одного му… мужчину за то, что он… за то, что… он… сокровища собирать любил, — вывернулась она, — как дракон. Коллекционер, в общем.

— A-а, ну ладно, — протянула я, не зная, то ли верить, то ли нет. — А многие о нем знали? Часто мне кто-то о нем будет напоминать?

— Нет, только я, — успокоила меня подружка.

— Это хорошо.

После занятий в башне жизни и некромантии я решила прогуляться. Не стала пользоваться порталом-лифтом, спустилась по лестнице вниз. На улице посмотрела на башню. Сегодня она была некрасиво раскрашена черно-белыми пятнами, как кляксами. Так как настроение у меня было хорошее, решила исправить. Прикоснулась и представила нотную тетрадь. Башня приобрела настенную живопись в виде спирали нотной записи, уходящей вверх, к куполу.

По направлению к башне шел в кругу сокурсников Кантор. Я радостно ему улыбнулась и помахала рукой. Он отстал от компании и, как-то неуверенно глядя на меня, подошел.

— Кантор, привет! Как я рада тебя видеть, — широко улыбнулась я в своем счастливом настроении.

— Досифея? — удивился Кантор.

— Почему ты так меня называешь? — в свою очередь удивилась я. — А, да… — вспомнила я. — Я нашла записку самой себе, что решила удалить часть воспоминаний, которые не давали мне жить дальше. И некоторые из них касаются тебя. Чтобы вернуться к прежним нашим отношениям.

Глаза Кантора вспыхнули фейерверком сменяющихся эмоций: радость, робкая надежда, страх, снова надежда, боль, облегчение, нежность, страх…

— Ты сделал что-то плохое? Обидел меня чем-то? — догадалась я.

— Да, — кивнул он, и взгляд его снова стал больным и затравленным.

— Не верится, — удивилась я. — Ты последний, от кого бы я ждала этого.

— Мне очень жаль, Досифея, но это так. Я был под магическим воздействием, но мне никто не поверил.

— Почему?

— Потому что его следов не нашли. А ты была слишком обижена на меня.

— Значит, я простила тебя.

— Нет, Досифея, послушай, — вымученно начал он. — Я бы хотел воспользоваться шансом, это очень соблазнительно… Но я не могу подвести тебя второй раз. Мы только начали доверять друг другу. И ты должна знать, что произошло…

— Нет. — Я закрыла его губы рукой, чем вызвала ступор у Кантора. — Это ты послушай. Раз я решила забыть это, значит, простила тебя вот здесь, — положила ему руку на грудь. А здесь, — указала на голову, — что-то не давало. Не секрет, что я та еще гордячка. Возможно, гордость не давала мне переступить через нее. Но раз я решила забыть, значит, наши отношения были важнее.

Кантор завороженно слушал меня, мерцая глазами и удерживая мои руки своими.

— Фея… — прошептал он. — Ты мучаешь меня… Это такая сладкая мука… Как бы я хотел получить такой шанс…

— Вот так лучше. Мне нравится снова слышать свое имя из твоих уст, — улыбнулась я.

— Фея, Феечка моя… — Глаза Кантора увлажнились, и он схватил меня в объятия.