Маруся Хмельная - Будь моей няней

— Я верю тебе, Антуан. Я знаю, что ты меня не обидишь…

Граф отстранился. Глаза его почернели от страсти, но он нашел в себе силы сказать:

— А если вопрос с разводом затянется, Имма? Или вообще не решится, если мы не найдем Ракшану?

— Я с самого начала не рассчитывала на то, чтобы выйти за тебя замуж, Антуан. Я тебе говорила уже об этом.

— Да, но ты могла бы завести семью, своих детей. А ты положишь себя на алтарь нашей, моей, семьи. А я ничего не могу дать тебе взамен.

— Когда герцог выгонял меня из дома, после того как я отдала дар, на мои слова о Лерое он спросил, что я могу ему еще дать? Я тогда ответила — любовь, разве этого мало? Он сказал, что моя любовь ничего не стоит. Так вот, Антуан, для меня ваша любовь, твоя и девочек — самое ценное в жизни. Ни статус графини, ни замужество, ни все богатства в мире не заменят мне любви. Когда-то я, как и ты, думала, что больше никогда не полюблю. И без любви было плохо. Я не жила в полной мере. Без любви нет красок, нет радости жизни, нет полного ощущения счастья. Разве не так?

— Так, Имма…

Глаза графа мерцали блеском сапфиров, его тронули и взволновали мои слова.

— Тогда зачем нам откладывать наше счастье на потом? Я хочу быть счастлива здесь и сейчас. Я люблю тебя. И если ты любишь меня, то мне больше ничего не надо.

— Имма… — Антуан припал ко мне в долгом упоительном поцелуе. — Я люблю тебя. Значит, ты придешь ко мне этой ночью?

— Приду…

И не буду жалеть об этом, что бы ни случилось.

После того как Дейв ушел, состоялся трудный разговор с Камиллой. Антуан как можно мягче для психики дочери рассказал ей непростую ситуацию с ее матерью.

— Поэтому мы не знаем точно, жива ли ваша мать или кто-то пользуется ее личиной, — подытожил Антуан. — Но в любом случае, если Ракшана жива, я разведусь с ней и женюсь на Имме.

Камилла тяжело вздохнула. Она была растеряна, и ей требовалось время переварить информацию. Она прильнула к отцу. Тот обнял ее и погладил по макушке.

— Нас ждут непростые времена, если она все-таки объявится.

— Папа… Папа… — раздался голос Пэм за дверью. Хорошо, что Анутан не забывал ставить магический замок.

— Папа, почему у тебя закрыто?!

Памела дергала за ручку, а мы с Антуаном спешно суетились — он натягивал штаны, я, завернувшись в простыню, бежала за штору. Опять прятаться!

— Что, моя ласточка? — хрипло подал голос Антуан. — Я просто работаю с опасным материалом и подстраховался, чтобы мне не мешали.

Антуан приоткрыл дверь спальни и смотрел на Пэм.

— Папа, мэлл Иммы опять нет в комнате. Где же она? Опять пошла пить на кухню? Скажи Ливии, пусть ей графин на ночь приносит…

Надо же, раньше я не замечала, как часто дети заглядывают ко мне по ночам. Теперь, когда я бегала к Антуану, чтобы урвать несколько часов для нашего уединения, это стало особенно заметно. Если Камилла быстро смекнула, почему гувернантки нет в спальне ночами и откладывала свои вопросы до утра, то для младших девочек приходилось постоянно придумывать все новые объяснения.

— Наверное, она пошла подышать свежим воздухом, ночь такая душная… — подавив смешок, ответил граф.

— Сейчас?! Там же темно и страшно! Пойдем ее искать. — Пэм схватила отца за руку и потянула на выход.

— Дорогая, может, я смогу тебе помочь? Что ты хотела от Иммы?

— Мне приснился страшный сон. Я пошла к Имме, чтобы она рассказала мне сказку, а еще поговорить о завтрашнем походе в Магистратум. Какое мне платье надеть, синее с перышками или желтое с белым кружевом?

— О какой вылазке в Магистратум ты говоришь? — Голос графа повысился и зазвенел сталью.

У-у, ну все, теперь будет меня отчитывать до утра. И наказывать. Ну, наказывать еще ладно, наказания Антуана принимаются с воодушевлением, а вот слушать его нотации…

— Мы собирались зайти к Дилетте и попросить прийти к Фуне. Заодно попить кофе у дядюшки Бонборино и поесть пирожных тетушки Нуттеллы.

— Давай я тебя уложу спать и расскажу сказку. А потом сам поищу мэлл Имму. Кажется, она мне должна кое-что объяснить.

— Ой. Ты будешь ее ругать? испуганно зажала руками рот Пэм. — Пап, только не говори ей, что я это тебе сказала… Ладно?

— Не скажу, — пообещал граф и перед выходом обернулся в мою сторону с улыбкой.

Я почти задремала, когда он вернулся ко мне под бочок. Накинулся с такой страстью, как будто у нас не было до этого ночи любви.

— Имма, разве я не ясно сказал тебе никуда не выходить из дома? — зарычал он.

— Антуан, ну мы же собирались пройтись по центру города посреди бела дня, — стала оправдываться я.

— Ах, Имма, если бы ты хоть немного пообщалась с Пеором, ты бы узнала, что самые тяжкие преступления совершаются посреди бела дня, — вздохнул граф.

— Антуан, ну сколько мы с девочками можем сидеть запертыми в доме — месяц, год, пять? Обещаю, я буду осторожна.

После долгого нежного поцелуя Антуан отодвинулся и притянул меня к себе под бочок.

— Вечером со мной связался Кастильи. Герцогиню задержали… и нашлась Ракшана.

Я физически почувствовала напряжение графа.

— То есть? Это одно лицо? Или…

— Или. Ракшана все это время была в плену у этой женщины. Сейчас ее обезвредили и забрали всю магию. Кастильи вместе с Ракшаной приедут сюда через два дня…

От таких новостей у меня заколотилось сердце. Я отстранилась от графа и, закутавшись в простыню, приняла полусидячее положение.

— На этот вечер я договорился с Дейвом, что, под предлогом семейного праздника, девочки заночуют у них дома, — продолжал говорить Антуан, не глядя на меня.

— Мы с тобой встретим их, выслушаем. И я договорюсь с Ракшаной о разводе, в какую бы цену она его ни оценила.

— А если она не захочет? Если предпочтет вернуться?

— Ей же хуже. Слава богам, сейчас для развода не требуется согласия обеих сторон. Тогда нас разведут на моих условиях.

— Зато она может захотеть быть с девочками…

— Я не допущу этого. Она для них умерла. Так и останется, — процедил граф.

Я вздохнула. Ему хочется так думать, но кто запретит матери приближаться к своим детям? Никто. Оставалось надеяться только на то, что они ей так же не нужны, как и раньше. Но сдается мне, она не для этого возвращается.

— И когда ты собирался мне об этом сказать? Почему не сообщил сразу, как узнал?

— Я рассчитывал сделать это утром.

Антуан повернулся ко мне и посмотрел несчастным взглядом.

— Хотелось, чтобы у нас была еще одна беспечная, счастливая ночь, не омраченная неприятными новостями.

Он потянулся ко мне. Антуану хотелось ласки и уверенности в том, что все хорошо и ничего не изменилось. Хотелось забыться и не думать о будущем. Но нет, все изменилось. Эта новость разделила жизнь на до и после.