Ксения Крейцер - Тёмная порода [litres]

– Отойди, – сказала она Сергосу.

Попятившись, он наткнулся на Мариса и подростков, что стояли подальше.

Ведьма распахнула рубаху Альбы. Сергос смутился, но глаз не отвёл. Все тело Альбы было изрисовано узором из вен, она даже будто бы и не была обнажена. В отблесках огня кожа поблескивала от выступившей испарины. Старшая положила руку ей на грудь, туда, где было сердце, прикрыла глаза. Нахмурилась, рот скривился. Открыла глаза, пристально вгляделась в лицо Альбы, наклонилась к ней и прижалась лбом к её лбу.

– Плохо дело, – ведьма выпрямилась. – Очень плохо. Она переходит.

– Так сделай что-нибудь! – потребовал Сергос.

– Я не могу ничего сделать.

Сергос похолодел.

– Проси, что хочешь, любую цену!

– Дело не в цене. Мы не можем помочь.

Ведьма на мгновение прикрыла глаза.

– Здесь не только ундинье проклятье, оно легко лечится. Да она бы и сама его не схлопотала, если бы не была истощена.

Сергос переглянулся с Марисом. Этого было достаточно, чтобы понять друг друга.

– Я же говорил, что она плохо выглядит!

Ведьма сощурилась.

– Жизненной силой с кем-то поделилась? – спросила она. – С тобой? – догадалась, поймав взгляд Сергоса.

Мир вокруг рассыпался и трещал.

– Мне жаль, – донёсся до него голос Старшей. – Не всякую смерть можно остановить. Без Сновидца ей не помочь. А на его поиски времени уже нет.

Сердце пропустило удар.

– Марис!

– Нет, Сергос, нет, – пробормотал он. – Я же не… Я не могу. Я давно не вижу снов.

– Она же умирает, Марис! – Сергос схватил его за плечи и потряс. – Спаси её! Спаси!

– Ты – Сновидец? – поражённо спросила ведьма.

– Да нет же! – Марис попытался освободиться из хватки Сергоса. – Был когда-то. То есть я им даже не стал на самом деле.

– Но ты пил зелье Темноты и ходил по снам?

– Да, но…

– Марис, спаси её, – Сергос заглянул ему в глаза.

– Сергос, да что я могу?!

Ведьма подошла, и он отпустил Мариса.

– Послушай, – обратилась она к нему, – мы можем попытаться её вытащить. Ты можешь.

– Я больше не вижу снов. И даже когда видел, я никогда не подбирался к последнему пределу, тем более, никого оттуда не тащил. Я не смогу.

– Сможешь, Сновидец, сможешь. Дар никуда не уходит. Круг даст тебе силы, а зелье Темноты откроет путь. Только решайся, пока не стало поздно.

Марис замешкался. Глянул на Сергоса, на Альбу, снова на Сергоса, потом на ведьму.

– Неси ведьмину воду, – выдохнул он.

Старшая удовлетворённо кивнула и принялась за дело.

– Милея, зелье! Кара, Сола, готовьтесь! Вы трое, – она указала на Сергоса и подростков, – вон!

– Что? – возмутился Сергос. – Я останусь.

– Ты же хочешь, чтобы она выжила?

– Конечно!

– Не мешай тогда! Идите, – добавила она чуть мягче, – это ритуал только Круга и Сновидца. И никого более.

Лидисс и Тэй вышли первыми. Сергос потрепал побледневшего Мариса по плечу, глянул на Альбу и, сжав кулаки, вышел за подростками.

Солнце восходило над Дремучей чащей. И сейчас вместо обычного успокоения, что приходит с рассветом, оно несло отчаяние. Сергос смотрел на лучи, пробивающиеся сквозь деревья, и пустота внутри него разрасталась молниеносной гангреной.

– Это мы виноваты, Тэй!

Лидисс опять заплакала.

– Никто не виноват, успокойся, – зашипел на неё мальчишка. – Это случайно произошло.

Плач перешёл в рыдания, граничащие с истерикой.

– Нет! Не, случайно. Это всё мы. Зачем ты только стал зачаровывать ундин? Я же говорила, ты не справишься с ними, надо было просто прятаться.

– Перестань реветь! – прикрикнул на неё Тэй, покосившись на Сергоса.

– Почему ты меня никогда не слушаешь? Она теперь умрёт из-за нас.

Все стало на свои места. Марис был прав, ундины не нападают сами. Но парнишка разозлил их, пытаясь подчинить своей воле и заставить защищать от толпы. Зачаровал, а удержать заклятие не смог. Вот духи и взбунтовались.

Только это было совсем не важно. В том, что произошло с Альбой, был виноват Сергос и больше никто. Не ундины, не дети и не случайность.

Он.

Это с ним она поделилась жизненной силой. А он, как последний идиот, ходил и радовался этому. Смаковал мысль о том, как он ей не безразличен. Марис же говорил, как это опасно.

Сергос присел на крыльцо и обхватил голову руками. Не заметил, не уберёг, а теперь даже не мог ей помочь. Сидеть, ждать и надеяться, что Марис совершит чудо, – вот всё, что ему оставалось.

Из дома доносились литании ведьм. Круг начал ритуал.

Ведьмино зелье дурманило мгновенно.

Едва тёмный, остро пахнущий отвар коснулся языка, по телу Мариса побежали горячие волны. Они добирались до кончиков пальцев, останавливались, щекотали их и неслись обратно к голове, собираясь уже где-то в затылке пьянящим туманом. Если бы он раньше никогда не пробовал зелья Темноты, он бы, наверное, даже испугался такого быстрого эффекта.

Сейчас страха не было. Точнее, он был, но совсем другого толка. Всё, чего боялся Марис, так это то, что ничего не выйдет, и Альба умрёт.

Как умерла Мадера.

Она была ведьмой Круга, в который он попал, сбежав из цирка, и, вдобавок, эмпатом. Мадера освободила его от браслетов, она разглядела в нем Сновидца, она учила его и всегда была к нему по-матерински добра. Уже не молодая и не обладающая какой-то особенной красотой, она, тем не менее, была привлекательна, как и все эмпаты. И Марис испытывал к ней влечение, далёкое от сыновних чувств, хоть и не совсем это осознавал тогда.

Когда он рассказывал друзьям, что дар сновидения пропал у него в один день, он не лгал. Просто не договорил, как именно это произошло.

Мадеру задрал в лесу зверь. Когда ведьмы её нашли, она была при смерти. Им удалось залечить её раны, но удержать её душу от перехода мог только Сновидец.

И тогда Марис не смог. Дар покинул его именно в тот момент, когда был нужен больше всего. Зелье Темноты просто усыпило его сном, лишённым сновидений, и пути к Мадере он так и не нашёл.

Потом ведьмы говорили, что такое случается, что он был слишком юн и не готов, а время Мадеры пришло. Но успокоения эти речи ему не принесли. Ночью он ушёл из Круга. Снов он больше не видел.

А теперь зелье снова гнало тепло по его телу и туманило разум, поднимая из памяти давно забытое. Ведьмы встали в круг, приняв в него и Мариса, затянули свою заклинающую песню. Отсветы огня плясали по комнате, отражались на их лицах, скользили по коже Альбы, поблескивая в каплях выступившего пота. Сила, даваемая ведьмами, потекла в руки Мариса. Он почувствовал острое возбуждение, граничащее с вожделением.

Пора.

Марис дотронулся до лица Альбы, изрисованного синими узорами, погладил её по щеке тыльной стороной ладони, прижался лбом к её лбу. Его веки отяжелели, а по телу, наоборот, разлилась невероятная лёгкость.