Галина Герасимова - Дорогами Пустоши

Вот и Ринкет, прежде чем оценить обстановку, зачастил, глядя на труп:

— Не уверен, что это убийство. Мужчина в весе, а сейчас лето, духота. На полке сердечные капли. Да и домовладелица сказала, что у него проблемы с сердцем.

— Считаешь, обычный приступ? Дениш, а твое мнение?

— Убийство. — Бенита натянула печатки, чтобы не стереть возможные отпечатки, и присела рядом с Квоном. Детектив не возражал после ее вердикта и ждал продолжения. — Смотри, у него прихватило сердце, но ноги лежат по направлению к двери. Значит, он шел из комнаты. При этом флакон с сердечными каплями стоит на полке у окна, проще развернуться и накапать себе лекарство. Кроме того, как правильно заметил Ринкет, в комнате довольно душно. — Бенита посмотрела на плотно прикрытое окно. — Если Петри все-таки выпил лекарство, остался бы резкий запах мяты. И последнее, самое главное — его лицо слишком спокойное для человека, которому страшно из-за сердечного приступа. Готова поспорить, он не понял, как и почему умер.

— Я бы тоже не прочь узнать причину. — Квон с сожалением отстранился от трупа.

Проще всего было бы нырнуть в Пустошь и посмотреть последние минуты мужчины, но, во-первых, без аутопсии они ничего не знали о точном времени смерти, а погружаться в Пустошь наугад было бесполезно, можно проблуждать часы, но так и не увидеть ничего путного. Во-вторых, доступ к воспоминаниям считался вторжением в личную жизнь, и стражи должны были подтвердить факт убийства и получить разрешение от начальства на работу с трупом. В противном случае позволить посмотреть последние часы в Пустоши могли только родственники убитого.

— Можете отправлять тело в морг при управлении, — скомандовал патрульным Квон, убедившись, что доктор не против. — Ринкет, возьми на анализ лекарство — уточним, что именно принимал Петри. Гарт, по возможности не задерживай с оценкой. Мы зайдем после полудня. Успеешь?

Невнятное гудение и кивок стали ответом, и, поскрипывая протезами, Гарт первым вышел из комнаты.

Уточнить у Квона, что выяснил доктор, не вышло — как и предполагала Бенита, домовладелица пыталась подслушать за дверью и едва не уронила поднос с чашками ароматного чая — предлог, чтобы зайти. Предлог так себе — вряд ли кто-то, кроме доктора, мог похвастаться такими стальными нервами, чтобы распивать чай рядом с трупом. Квон предложил хозяйке вернуться для беседы в гостиную, чтобы не мешать патрульным. Ринкет метнулся за ними, и уже в коридоре его шаги обрели твердость и уверенность, словно он хотел показать подглядывающим соседям, что можно не беспокоиться — стражи взяли дело в свои руки.

А вот Бенита немного задержалась, изучая обстановку. Ничего необычного: полка с книгами, на столе популярная бульварная газета «Голос Анвенты», в углу патефон со стопкой пластинок. Там же небольшая вазочка с круглыми шоколадными конфетами, не иначе ручной работы. Бенита таких не пробовала, но ее сложно было назвать сладкоежкой. Минимум личных вещей. Никаких фотографий, заметок, писем. Словно живущий в комнате человек был отшельником или тщательно скрывая свои связи.

Так и не найдя никаких улик, Бенита вернулась в гостиную. Квон вовсю выспрашивал детали, и зачарованное перо еле поспевало за рассказом.

— Правильно ли я вас понял: в последний месяц кроме целителя к нему заглядывал только старый приятель из Нижнего города?

Услышав шаги напарницы, детектив кивнул на местечко рядом с собой, не прерывая разговора. Ринкет не решился сесть в присутствии начальства и стоял в отдалении, вытянувшись по струнке, вот место и осталось свободным.

— Да. Тьен Орша жуткий человек! Я тогда сразу подумала: с плохой компанией связался наш Петри!

— Чем же он жуткий? Какие-то внешние уродства? — сделал очередную пометку Квон.

— Ну, красавцем его не назовешь. Вы уж простите, детектив, чем-то на вас похож, алазиец как пить дать! Особенно черные глаза страшные — зыркал так, что сердце замирало. Моя квартирантка, тьенна Леоне, как увидела его, чуть в обморок не упала со страху. Только дело не во внешности. Он ведь, ходят слухи, не последний человек в теневом братстве. Его даже в тюрьму посадить хотели. Откупился, мерзавец… — Женщина поджала губы. — Мы сначала подумали, что он знакомый Петри или сокамерник — заходили к нему такие приятели по старой дружбе. Редко, но бывало. А оказалось, они недавно познакомились.

— Вы знаете, где его можно найти?

— Еще бы! Я ведь сынка своего дважды к нему в притон отправляла, чтобы он Петри домой притащил. Любил Петри опиум, куряка был, страшно представить! Я ему говорила — бросай, конфеты покупала, чтобы к сладкому пристрастить, а все без толку. — Она в очередной раз тяжело вздохнула и вдруг крикнула во все горло, Бенита аж подпрыгнула: — Томми, подойди к маме!

Томми — одутловатый молодой человек в мешковатой одежде — не заставил себя ждать. Мечтательное детское выражение на его лице производило довольно странное впечатление. При виде незнакомцев в гостиной он сначала испуганно попятился, но, заметив домовладелицу, успокоился. Подошел к матери, опустился на пол у ее ног и положил голову ей на колени.

— Дорогой, тебе надо отвести этих людей к тьену Орша, — ласково сказала Магрена, погладив его по голове.

— А Петри пойдет с нами? — наивно спросил Томми.

Женщина покачала головой. Похоже, она решила не говорить сыну о гибели постояльца. Томми был немного не от мира сего, неизвестно, как бы на него повлияла смерть знакомого человека.

— Петри уехал, он больше не будет жить в этом доме, — подтвердила подозрения Бениты домовладелица.

Томми надул губы и капризно воскликнул:

— Но он обещал покатать меня на дирижабле!

— Ох, дорогой! — На мгновение женщина тесно прижала Томми к себе и тут же отпустила. — Мы обязательно прокатимся с тобой вместе. А сейчас проводи наших гостей.

Она снова посмотрела на Квона.

— Вы этого бандита как увидите, сразу признаете. У него татуировка от шеи к щеке — змея, разевающая пасть. — И еще тише, шепотом, добавила, едва сын отвлекся на проезжающий за окнами паромобиль: — Вы думаете, Петри не сам… того?

— Вот это мы и собираемся выяснить. Пока точного ответа дать нельзя. Спасибо за помощь следствию, тьенна. — Квон церемонно поцеловал Магрене руку, вызвав у не привыкшей к подобному вниманию женщины настоящий восторг. — Томми, ты ведь не против прокатиться на паромобиле до Нижнего города?

— Настоящий паромобиль! Ух ты! Как здорово! — в третий или четвертый раз за последние четверть часа с воодушевлением восклицал Томми, проводя рукой по обитому плотной тканью сиденью. Он грыз в дороге какой-то сладкий леденец, и запах карамели витал в салоне. Не то чтобы Бенита так сильно хотела есть, но желудок напоминал об овсянке на завтрак горестными руладами.