Галина Герасимова - Дорогами Пустоши

Если бы проблему можно было решить так просто! Согласно законам Анвенты, не важно, кто спонсировал изготовление наркотиков, Итан или кто-то другой. Владелец лаборатории в любом случае оказывался в соучастниках. Все, чем могла помочь Бенита, — постараться найти настоящего преступника, чтобы немного смягчить вину кузена. И она пыталась, черт возьми! Вся семья Дениш отчаянно боролась за этот призрачный шанс. Отец и бабушка подавали прошения на высочайшее имя, умоляя простить Итана, напоминали, что он в одиночку растит сына. Чистосердечное признание и содействие следствию давали надежду поменять каторгу на выселение в глушь. Но Итан сам копал себе могилу, упершись рогом и не раскрывая, кого, кроме своих алхимиков, пускал в лабораторию и почему. На прямой вопрос, не Торфяник ли это, он также не отвечал, продолжая сверлить взглядом стену с тем же невозмутимым видом.

Как же Бените хотелось опуститься на стул и потереть ноющие виски, а еще лучше — сделать большой глоток кофе! Но кофе был в кружке Квона и давно остыл. Напарник изредка помешивал ложечкой холодный напиток, исключительно чтобы разрядить напряженное молчание. Стажеру, коего изображала Бенита, напитки не полагались.

— Ты же понимаешь, это вопрос времени. Я все равно найду, кто хозяйничал в твоей лаборатории. Если потребуется, опрошу каждого алхимика и работника, узнаю, кого они видели, сопоставлю показания. Да, я потрачу не час, а несколько дней, только результат не изменится. Поэтому я еще раз спрашиваю: кому ты разрешил доступ в лабораторию? — в очередной раз спросил детектив.

Итан упрямо стиснул губы.

Хотелось схватить его за шиворот и хорошенько потрясти, но кузен был таким громилой, что попытка выглядела бы жалкой. Почему он так поступал? Будто вообще не понимал, к чему может привести подобное упрямство.

Бенита почувствовала, что еще немного — и придушит кузена собственными руками.

— Я принесу горячий кофе, — медленно процедила она сквозь зубы и, схватив кружку Квона, выскочила из кабинета.

Стража у дверей увидела не Бениту Дениш, а молодого вихрастого стажера в одолженной у Ринкета форме. Девушка почти освоилась в новом теле, по крайней мере, не врезалась в стены, как было поначалу. Когда впервые надела изменяющий артефакт, подстраиваясь под внешность Лауля, то рассчитывала, что с легкостью привыкнет к новому телу. В действительности ее ожидала полная потеря координации и жуткий дискомфорт при звуках собственного голоса — казалось, ее мысли суфлирует кто-то посторонний. Бенита даже разговаривать бархатистым мужским басом старалась поменьше. Как верно предположил Квон, с координацией помог справиться вечер тренировок, но многочисленные синяки от падений хорошего настроения не добавляли. Еще повезло, что после преображения рост не сильно изменился, хотя походка выходила забавной.

Небольшая пробежка по коридору до кофейника и обратно привела мысли в порядок, и Бенита вернулась почти спокойной. Учуяв исходящий от чашки аромат, Итан судорожно сглотнул: заключенным на допросе разрешали пить лишь кипяченую воду во избежание неприятных недоразумений с зельями и ядами. В тюрьме тем более деликатесами не кормили, и привыкший к кофе кузен испытывал жуткую нехватку кофеина.

— Возьмите, сейчас никто не смотрит, не беспокойтесь.

Перед носом Итана появилась вторая чашка с кофе, и Бенита поспешно отошла, сцепив руки за спиной. Квон недовольно покачал головой, но вмешиваться не стал — не такое уж большое самоуправство, а Итану стоило взбодриться. В кофе он вцепился, как в настоящий наркотик.

— Слушай, давай начистоту, — предложил детектив, из последних сил изображая дружелюбие. Портить отношения с кузеном возлюбленной ему было не с руки. — Лично мне плевать, попадешь ты на каторгу или нет. А вот Бенита расстроится, она и так почти не спит в последнее время из-за волнений. — Девушка выразительно кашлянула, и Квон, покосившись на нее, продолжал: — А вместо помощи ты препятствуешь расследованию. Поэтому я хочу понять почему. Тебе угрожают?

Итан беспокойно дернулся.

— Мы сможем защитить тебя и твою семью. Но если ты сейчас пойдешь на сговор с шантажистами, будет еще хуже, — надавил Квон.

— Хуже? Думаешь, я просто так молчу?! — Итан попытался сказать что-то еще и вдруг схватился за горло. Вместо слов вырвался сип, мужчина задышал чаще, задыхаясь и судорожно глотая ртом воздух. Вскочить не смог — удержали магические оковы, и повалился обратно на жесткий стул. — Что ж, у меня есть выбор, от чего умереть, — прохрипел он, и Бенита невольно отметила то, что раньше не хотела видеть: порванный обшлаг рубашки, плохо замаскированную ссадину на скуле. Не похоже, чтобы с кузеном церемонились на прошлом допросе.

— На тебя наложен обет. Почему никто не проверил? Ведь уже допрашивали! — воскликнул Квон, не требуя подтверждения, и Итан со злой усмешкой обвел взглядом комнатку.

— Спасибо, что хоть кто-то догадался. А то мнение о страже упало ниже некуда, — выдохнул он, вцепившись в кружку. Его руки дрожали. — Если мы выяснили этот вопрос, я вернусь в камеру. — Он повернулся к дверям, собираясь позвать охрану.

— Погоди! — Бенита схватила его за руку.

— Стажер, за кофе спасибо, но ты в дела взрослых дяденек не лезь, — снисходительно произнес Итан. Говорил он все еще хрипло.

— Дяденька, мне твоя помощь нужна. — Бенита сняла часы, наблюдая, как вытягивается лицо кузена. Он явно не ожидал, что субтильный юноша превратится в его родственницу. А затем коротко хохотнул.

— Так и знал, что они тебя не удержат!

— Мне нельзя здесь находиться. Пришлось импровизировать, — быстро проговорила она, поспешно надевая часы обратно и внимательно прислушиваясь к происходящему в коридоре. — Как звучала клятва? Ты не можешь рассказать или написать никому о том алхимике, так?

— Примерно в этом ключе. — Кузен выразительно потер горло.

— Тогда нарисуй его. — Бенита отобрала у Квона магическое перо и блокнот и протянула Итану.

Для человека, прожившего в гарнизонах больше десяти лет и привыкшего держать в руках оружие, а не перо, рисовал кузен весьма неплохо и к предложению Бениты подошел творчески, с воодушевлением. Он изобразил алхимика и целую серию картинок, должных пояснить, как произошло их знакомство.

— Вот что значит неграмотно составленная магическая клятва, — нравоучительно произнесла Бенита, разглядывая чернильные схемы.

Квон подтянул к себе портрет алхимика. Нахмурился, разглядывая его сначала вблизи, затем на вытянутых руках.

— Все-таки Торфяник, — утвердительно высказал он то, что вертелось у Бениты на языке, стоило увидеть рисунок кузена. Но почему обет продолжал действовать? Торфяник ведь умер!