Анастасия Котельникова - Зеркальное отражение

– Я знаю, это сделала она, исполнила свою мечту, ведьма, привязала меня рядом с собой, заперла меня в своем старом проклятом доме.

Он вскакивает и начинает метаться из угла в угол, словно тигр в клетке.

– Она видела тебя в зеркале? Вы общались?

– Нет, я видел её иногда, звал, умолял простить. Потом я её возненавидел. Она никогда мне не отвечала.

Бывало она подходила к этому зеркалу и долго смотрела на меня, прямо в мои глаза, и горько плакала. Это было для меня настоящей пыткой.

В такие моменты я сбегал с чердака и бродил по одиноким темным улицам, в поисках ответа: куда идти, что мне делать, как вернуться домой?!

– Ты помнишь дату, когда это произошло? Постарайся вспомнить последние события, перед тем, как ты очнулся здесь.

– Вика, не смеши меня, я помню все до самых подробных мелочей. Ведь я прокручивал этот день тысячи раз в своей памяти, стараясь уловить хоть какую-нибудь суть. Я с таким воодушевлением готовился к своей поездке, я был так счастлив, что очень быстро забыл о нашей ссоре с Верой. Приготовил свои самые лучшие вещи, надел свои новые туфли и часы, которые подарил мне отец на мое окончание школы. Я словно на крыльях летел на вокзал, где купил билеты на поезд и планировал быть в Москве уже к ночи следующего дня – 25.04.1971 года, – сообщает он мне все это почти на одном дыхании.

– Ты прав, это было очень давно, 50 лет прошло.

Я не знаю, что сказать, но это ничего не доказывает. В его рассказе ничего не указывает на то, что во всем виновата моя бабушка. Это всего лишь пустые обвинения от злости и разочарования. Настоящая причина кроется в чем-то другом, и мне непременно предстоит её выяснить.

– Мы во всем разберемся вместе, обещаю.

Он задумчиво подходит к стене, где на полке аккуратно расставлены книги, задирает руку наверх и облокачивается на неё. Голубая ткань его рубашки выбивается из-за пояса, обнажая тонкую полоску ровного живота. Я едва не пускаю слюни от его великолепного вида. Понимаю, что я неприлично долго засмотрелась на него, от чего голова пошла кругом. Одергиваю себя:

– Уже поздно и мне пора готовиться ко сну.

– Как пора? Нет, пожалуйста не уходи, не оставляй меня одного сейчас.

Тут очень кстати, мне на мобильный звонит мама.

При виде того, как я отвечаю на звонок, он удивлено вскидывает брови и смотрит так, как будто я только что передвинула предмет только лишь одной силой воли.

– Мам, привет, нет, не разбудила, но я уже собиралась спать. Что-то случилось?

Я встаю с места, машу ему ручкой и отправляю воздушный поцелуй, потом направляюсь к двери, продолжая разговаривать с мамой:

– Да, я конечно дома, мне ведь завтра на работу.

На этой фразе я оборачиваюсь к нему, делая акцент, что эта информация к нему тоже относится. – Я очень нуждаюсь в отдыхе, у меня были напряжённые последние дни.

– Очень смешно! – говорит он и улыбается мне своей самой лучшей улыбкой. Затем идёт к двери и запирает её прямо у меня перед носом. Жуть. Словно полтергейст из фильма ужасов.

На этот раз я возмущённо оборачиваюсь и попадаю в ловушку его ясных голубых глаз, от чего мое сердце тает. У меня нет сил на него сердиться.

– Нет, мам, все в порядке, честно. У меня все хорошо. Да, пока, я тоже соскучилась, целую.

Я прощаюсь с ней, кладу трубку, как можно быстрее открываю дверь и выныриваю наружу, ненадолго припадая спиной к двери. Закрываю глаза и чувствую, как мои губы расплываются в непроизвольной улыбке. Затем ухожу в ванную. Набираю себе воду и расслабляюсь после пережитого дня, полного новых открытий. Мне есть, о чем подумать. Я прокручиваю в голове все, что мне недавно удалось выяснить, и то что я знала из детства, от мамы.

Моя бабушка вышла замуж за моего деда, когда ей было уже 30, значит около десяти лет она не могла никак забыть своего Виктора. Перед моими глазами появляется образ ясных голубых глаз, что так грустно смотрели на меня недавно.

Я не знаю, насколько сильно она любила дедушку, но вскоре у них появилась моя мама. Ни мама, ни бабушка никогда не говорили мне о Викторе. Возможно, это была запретная тема в моей семье. Почему меня назвали Викой? Мама говорила, что так хотел мой отец, но что если это неправда, что если так хотела моя бабушка?

На следующий день на работе я проверила архивные записи городских хроник в интернете на эту дату и нашла то, что привлекло мое внимание. 25.04.1971 года в нашем городе был пожар, это соседний от нас район. Сгорел дом, там жили рабочие с городской мебельной фабрики.

Есть большая вероятность того, что это дело имеет к нему самое прямое отношение. Читаю дальше – при пожаре угорела семья из трёх человек, семейная пара и их сын 20ти лет, молодой парень, многообещающий музыкант, ах какая потеря… Очаг возгорания изнутри, возможная причина – старая проводка. Ну точно!

Если в ту ночь он угорел во сне, и очнулся у бабушки на чердаке. Значит Виктор мертв, а я вижу его призрак, который каким-то образом застрял в нашем доме в зеркале. Какие страсти! Кому расскажи – не поверят, а если и поверят, то точно назовут ведьмой. Решаю, что не стану никому рассказывать, пока во всем не разберусь окончательно.

Подруги тоже не должны ни о чем догадаться, пока что эта информация не для них. Маме тем более нельзя говорить, иначе она разволнуется и будет сильно за меня беспокоиться.

Вечером этого дня я спешу к нему, чтобы рассказать о своем расследовании.

Открываю дверь на чердак. Он уже ждёт меня, сидя в кресле внутри зеркального отражения.

– Привет, это снова я, – нелепо говорю ему с улыбкой на лице.

– Привет, отвечает он мне также с улыбкой.

– Прилетела к тебе, сразу, как только смогла!

Он округляет глаза и спрашивает, как маленький ребенок:

– Что, неужели все-таки изобрели летающие автомобили!?

Я складываюсь пополам от безудержного смеха.

– Нет, это фигуральное выражение, до этого человечеству ещё далеко. Зато за 50 лет изобрели интернет, знаешь – это такая огромная виртуальная свалка, там можно найти очень разнообразную информацию, о чем угодно, и сегодня я кое-что в ней откопала.

Начинаю свой доклад о пожаре, о погибших родителях и о нём самом. Общее настроение моментально меняется.

Смотрю за его реакцией. Он молча и очень внимательно слушает меня, в его глазах блестят слезы.

– Ну нельзя сказать, чтобы я не догадывался, – отвечает он, – значит я мертв. Застрял между двумя мирами, и "нечто" желает забрать меня с собой, чтобы я двигался дальше, а я зря сопротивляюсь его воле.

Он садится на пол и скрещивает ноги, локтями упирается в колени и прячет лицо в ладонях.

Он молчит, о чем-то размышляет. Затем еле слышно проговаривает: