Ларисса Йон - Ривер

Удивительно, но Тан и Арес ушли без споров, оставив Ривера в прохладном гренландском бризе с женщиной, которую он хотел защитить от воинов и изнасилований.

Жар битвы всё ещё горел в его венах, усиливая чувства и прокладывая тонкую грань между кровожадностью и старой доброй сексуальной похотью.

К чёрту всё. Ривер больше не был ангелом, ему не нужно быть милым. Не то чтобы он когда-то был милым.

Прежде чем Харвестер смогла моргнуть, Ривер поднял её на валун и встал между её ног, чтобы поцеловать.

— Теперь это способ вернуться из битвы, — пробормотала она ему в губы.

Ривер не мог с этим не согласиться, когда Харвестер расстёгивала его джинсы, а он задирал её юбку.

Они не стали тратить время на предварительные ласки. Всё произойдёт быстро и первобытно, ведь преобладает потребность снять напряжение и отметить свою женщину так, чтобы она об этом никогда не забыла.

Потому что это будет их последний раз.

Ривер вошёл в неё одним мощным толчком, от чего они вдвоём вскрикнули. Он не остановился, чтобы дать привыкнуть Харвестер к растяжению и своему размеру.

Ими двигал лишь один первобытный инстинкт.

Словно почувствовав его отчаяние, Харвестер обняла его за шею и обхватила ногами за бёдра так сильно, что если бы Ривер хотел вырваться, то не смог.

Он толкнулся в неё, подпитываемый тем, как она встречала каждое движение его бёдер.

И когда Харвестер прошептала Риверу на ухо страстные, грязные словечки о том, что она хотела сделать с ним и что хотела, чтобы он сделал с ней, то Ривер едва не кончил раньше времени.

Она хотела секса на шпильках? Может, у Харвестер и был нимб, она совсем не была ангелом.

Потрясающе.

Снизу раздавались голоса, но Риверу было бы плевать, даже если бы кто-то находился в нескольких футах от них. Ничего бы его не остановило, ничто не могло влезть между ним и женщиной, которую он любил. Не сейчас.

Прямо сейчас, в этот самый момент Харвестер была его, и он делить её ни с кем не собирался.

— Да, — простонала она. — О… да. — Харвестер просунула между ними руку и обхватила Ривера за яйца. От мошонки по всему члену пробежала вибрация и… чёрт возьми, Ривер снова едва не кончил.

— Я рад, что у тебя по-прежнему есть эта сила, — тяжело дыша, проговорил Ривер.

— О, ты её ещё совсем не видел, — промурлыкала Харвестер.

Ривер застонал и впился в её губы, продолжая движения бёдрами. Всё тело покрыл пот, в ушах шумел громко пульс.

Они были в открытом, рискованном положении, их в любой момент могли увидеть, но происходящее было совершенством.

У Ривера не было сомнений в том, что где бы и когда они с Харвестер не занимались любовью, это всегда будет совершенством.

Вот только это никогда больше не произойдёт.

Харвестер, словно слышала его мысли, крепко его обхватила, вонзив ноготки ему в спину. Напрягшись, она сжалась вокруг него и застонала от удовольствия.

Её лоно сжало член, когда Харвестер кончила, и Ривер последовал за ней.

Оргазм разорвал его пополам. Откинув голову назад, он взревел её имя, попав в водоворот экстаза, который всё длился и длился.

Харвестер кончила снова, и так сильно выгнулась, что опасно зависла над сорока футами над землёй.

Запаниковав, хотя и зная, что падение её не убьёт, Ривер схватил её крепко за бёдра, а Харвестер расправила крылья и зависла в воздухе.

Ривер зашипел от удовольствия, ведь сумасшедшая позиция помогла ещё глубже оказаться в Харвестер, и он мог поклясться, что ощутил её душу.

— Моя, — простонал Ривер. Его снова накрыл оргазм, яйца запульсировали, семя наполнило Харвестер. — Ты всегда была моя.

Харвестер тяжело дышала после очередного оргазма, на этот раз, обмякнув, и Ривер снова усадил её нормально на крепостную стену.

— О, Ривер, — прошептала она ему в грудь. — У нас такие дерьмовые жизни.

— Я прошу у тебя прощение за всё, что сделал тебе, будучи Энриетом, — пробормотал он ей в волосы.

— Но будешь ли ты сожалеть по-прежнему, если всё вспомнишь? — Харвестер откинулась назад, создавая между ними расстояние, к которому Ривер ещё пока не был готов. — Ты справился с тем, что вспомнил, но по-прежнему многое в твою память не вернулось. Что случится, если ты вспомнишь то, за что можешь меня сильно возненавидеть?

— А есть что-то большее?

— Нет. — Её губы сложились в тонкую, мрачную линию. — Но когда заполнятся пустоты, может, твои ощущения изменятся.

— Я не понимаю, что происходит, но если ко мне вернётся память, мы через это пройдём. — Чёрт, теперь ей хотелось поговорить с ним так, будто у них есть будущее.

От Харвестер исходила волна сомнений, и Ривер понял, что даже если бы нашёл способ быть им вместе, она никогда бы не стала ему полностью доверять. Не до тех пор, пока он полностью не восстановить воспоминания и справится с тем, через что им с Веррин пришлось пройти.

Но всё это не имело никакого значения и, неохотно, Ривер покинул тёплое тело Харвестер.

— Ривер? — Она одёрнула юбку и смотрела на него с растущей тревогой. — Что случилось?

— Ничего, — солгал он. — Я по-прежнему думаю над способом нам остаться вместе.

— Тебе стоит поторопиться. Через несколько часов мне придётся отправиться к Рафаэлю.

— Знаю. — Он заключил её лицо в ладони, впитывая в память мягкость кожи. — Я знаю, что не имею права об этом просить, тем более после всего того, что ты уже для меня сделала. — Ривер вдохнул её запах, тоже запечатлевая его в памяти. — Но если со мной что-нибудь случится, пообещай, что позаботишься о Всадниках.

— Конечно. — Харвестер нахмурилась. — Ты же знаешь, что позабочусь.

— И о ребёнке Лимос.

Она закрыла глаза, а когда их открыла, они были полны непролитых слёз.

— Клянусь, я сделаю всё, чтобы она вернула ребёнка. Но буду вечно ненавидеть Рафаэля.

— С этим я могу справиться, — проговорил Ривер.

Мысль о том, что она ненавидит Рафаэля, делал тот факт, что ей придётся с ним переспать, терпимым. Ладно, не терпимым. И даже близко.

От одной лишь мысли об этом, Риверу хотелось оторвать архангелу голову и затолкать её в тощий зад демона Герунти.

Ведь реальность в том, что после того, как к Лимос вернётся её ребёнок, Харвестер будет у Рафаэля на крючке.

Ублюдок ни в коем случае не будет сидеть сложа руки и позволит ей уйти. Он слишком много сил приложил, чтобы её заполучить.

Теперь, без запугиваний жизнью Ривера, Рафаэль найдёт другой способ шантажом заставить Харвестер остаться с ним.

Проклятье, но он надеялся, что она превратит жизнь архангела в ад.

Внезапно его охватил стыд. В стране грёз в его голове перспектива того, что Харвестер вечно будет ненавидеть Рафаэля, была превосходной. Но Харвестер заслуживала лучшего.

Она заслуживала быть счастливой и любимой. Уж лучше она будет любить Рафаэля — грёбанного ублюдка, — чем жить вечность с тем, кого ненавидит.