Шарлотта Янг - Оборотень

Здесь, в то время, как Анна под руководством своей матери работала на прялке или шила, м-рис Вудфорд рассказывала детям разные истории и читала вслух из «Странствия Пилигрима», которым оба увлекались. Все еще слабый после болезни Перегрин лежал на траве у ее ног в блаженном покое, которого он никогда не знал, и его фантастические сказки понемному начинали улетучиваться из его головы. В один из таких дней внезапно раздался шум колес большой кареты, ехавшей по Фаргамской дороге; по сторонам скакали верхом два мальчика, а внутри сидели леди Арчфильд с мистрис Люси.

Эта дама приехала к м-рис Вудфорд, чтобы познакомиться с ее способом сохранения вишен, а молодежь, Чарльз, Люси и их кузен Седли, отпущенные домой на праздники, чтобы провести день с м-рис Анной.

Леди Арчфильд была удивлена, увидев, что непривлекательный сын майора Окшота все еще находится в Порчестере.

– Если вам и пришлось взять его к себе из милосердия, когда он расшибся, – сказала она, – то я думала, что вы постараетесь избавиться от него, как только он встанет с постели.

– Он не выдержит, с его переломанными ребрами, тряской дороги в Оквуд, – отвечала на это мистрис Вудфорд, – да и бедный мальчик слишком слаб для соблюдения домашней дисциплины.

– Да, я воображаю, какие строгие пуританские порядки заведены в доме майора Окшота; но, кажется, самая большая строгость не будет излишнею для такого мальчика, судя по тому, что я слышала о нем; – да у него и не такой болезненный вид, сколько можно судить по этим странным искривленным чертам.

– Он почти здоров, но еще слаб; и мы оставили его здесь, пока его отец не решит, как дальше поступать с ним.

– Вы даже решаетесь оставлять его одного с вашей маленькой девочкой! Я просто удивляюсь вам.

– Право, миледи, я не видела в этом вреда. Он ласков и тих с Анной, и мне кажется, что она смягчает его нрав.

Но все-таки м-рис Вудфорд не чувствовала себя совсем спокойной в то время, как она была занята с заинтересованной гостьей в своей хозяйственной лаборатории, показывая ей разные способы варенья и сохранения фруктов, что продолжалось почти два часа.

Когда, наконец, все это было кончено и на пробу были переданы разные маленькие баночки образцов, она стала искать детей, но их не было видно. Наверное, они играют на дворе замка, и она отправилась туда вместе со своею гостьею, выражавшею некоторые опасения по поводу разрушенных ступеней и стен, но их и там не оказалось и никто не откликался на ее зов.

Дети ушли все вместе, и Анне чувствовалось легко и весело с подходящими товарищами. Она предпочитала лаже мучения от Седли любезности Перегрина; первые были только тиранством грубого мальчика, но второй наводил на нее какое-то непонятное тяжелое чувство, от которого она была рада освободиться в обществе этих более симпатичных ей заурядных сверстников.

Но Чарльз и Седли убежали к увлекавшему их же ребенку; так что Люси, несмотря на ее первое чувство боязни, пришлось остаться с Перегрином, но она даже успокоилась, когда тот стал раскачивать их с Анной на качелях, устроенных под старым ясенем.

Когда мальчики подошли к ним, обе девочки соскочили с качелей, заранее зная, как их начнет раскачивать Седли. Тут они начали спрашивать Перегрина, отчего он не пошел с ними, и перешли затем к шуткам насчет спутанных домовым грив и ездил ли он на шабаш ведьм в субботу. Маленькая Анна, как и следовало хозяйке, протестовала против этого, но Чарльз только стал дразнить его пуще прежнего, так что наконец и Люси присоединилась к общему смеху.

Продолжая бродить вместе, они подошли к маленькой лодке доктора и кто-то предложил влезть в нее и качаться Люси отказалась, по случаю своего торжественного костюма, и Анна не могла оставить ее одну, так что две молодые девицы пошли прочь обнявшись, причем Люси выразила напускное удовольствие, что они избавились от беспокойных мальчиков.

Они недалеко отошли, когда послышался злобный смех и за ним – крик ужаса и проклятия. Лодка с двумя мальчиками уносилась течением в море, а Перегрин скакал с дикими жестами по берегу и через момент исчез за стенами крепости.

Анна не потеряла присутствия духа, бросилась к ближайшей хижине рыбака и послала его задержать лодку; в этот момент как раз к ним подходили их матери. В сущности, опасности не было никакой. Бросили веревку, которую подхватили в лодке, и через полчаса мальчики уже были на берегу; но прилив доходил так далеко, что им пришлось возвращаться по грязи, сняв чулки и башмаки. Они были страшно раздражены против неисправимого бесенка, заманившего их в лодку; он незаметно перерезал удерживавшуюся ее веревку, выскочил на берег и, пустив лодку на произвол, провожал их своим диким «гоготаньем». Седли Арчфильд сжимал кулаки и метал вокруг грозные взгляды, разыскивая этого гнома, чтобы отколотить его; Чарльз также собирался бежать за ним в крепость.

– Двое на одного! – воскликнула Анна, – и он такой маленький, неужели вам не стыдно.

– Как будто он простой парень, – сказал Чарльз. – С этим чертенком нужно дюжину таких как мы.

– Я выучу его, если б мне только удалось его поймать, – кричал Седли.

– Я говорила вам, – сказал Анна, – что он вас не тронет, если вы оставите его в покое и не станете дразнить.

– Послушай, Анна, – сказал Чарльз, надевая свои чулки, – разве я мог вынести, когда мне предпочитают этого бесенка, похожего на фигуру, вырезанную тупым ножом из сука и всего искривленного на сторону! Я раньше был твоим женихом и вдруг вижу тебя в дружбе с этим уродливым отродьем Вигов и диссентеров.

– Я ему задам такого диссентера, – прибавил Седли, – только бы ухватить его за глотку.

– Ну это уж несправедливо! – сказала Анна, – бедный, едва оправившийся после болезни мальчик, и все нападают на него.

– Так ему и нужно, – сказал Седли, – мы еще угостим его этим соусом.

– Мне кажется, что он околдовал Анну, – добавил Чарльз, – потому что она так стоит за него.

– Моя мама желала, чтобы я была ласкова с ним.

– Ласкова! Да это все равно, что быть ласковой с жабой, – вставила от себя Люси.

– Мне противно видеть, когда ты ласкова с ним, – воскликнул Чарльз. – Ты сама видишь, что выходит из этого.

– Это пошло не от меня, а потому, что ты нападаешь на него.

– Я был прав, – сказал Чарльз. – Ты была бы рада, если б нас унесло в море и мы потонули!

Анна заплакала, отрицая всякие подобные желания, и Чарльз объявил, что он простит ее только на том условии, если она больше не будет ласково обращаться с Перегрином, как вдруг около них посыпался град песку и мелких камешков, одним из которых изрядно задело по уху Седли. Мальчики бросились вперед с криками и проклятиями, но никого не было видно, только слышалось гоготанье, раздавшееся потом и с крепостной стены. Они побежали к ней; но ближайшая Дверь была в квадратной башне находившейся довольно далеко от них, и когда они достигли ее, то дверь не поддавалась их яростным усилиям, и новый град песка посыпался на них, между тем как над ними послышался тот же дикий хохот. В то время, как они бросились искать другой вход, их встретил слуга, объявивший, что их зовут ехать домой. Запряженная карета уже стояла у ворот, и леди Арчфильд спешила уехать, уверяя, что она не чувствует себя в безопасности, пока близко от нее находится это чудовище. Принимая в расчет, что Седли был вдвое больше Перегрина, а Чарльз сильный, рослый мальчик, – такой отзыв вполне подтверждал его сверхъестественные силы.