Властелина Богатова - Ведьма для чудовища. Часть 1

– Ты останешься здесь, но за тобой скоро придут, – продолжал говорить так, будто его ответ ничуть меня не сбил с толку.

– Постойте! – сорвалось с языка, и я тут же снова опустила голову. – Позвольте Марсу быть со мной, он единственный, кто у меня остался.

Повисла такая тяжёлая тишина, что я едва не выдержала и не взглянула на него, но его ответ как гром на голову.

– Нет. Он отправится в приют, и там будет под присмотром воспитанников.

– Что-о-о? Нет! – выкрикнула я, резко повернувшись к нему. – Как в приют? А я? Вы не можете так поступить!

– Могу, – чуть сузил глаза, буравя меня насквозь, смотря сверху. – Тебе будет так спокойнее, и он не будет тебя отвлекать… Ему будет лучше там, чем возле твоей юбки, – с какой-то лёгкой брезгливостью сказал он, – он уже достаточно взрослый, чтобы прятаться за неё.

– Ему всего шесть!

И вообще, на что он намекает? От чего отвлекать? Я моргнула, а следом жар залил щёки до самых кончиков ушей так густо, что я задохнулась от первой посетившей меня мысли, не самой лицеприятной.

– Тем более. Уже шесть. Будущих воинов отдают в обучение с четырёх лет.

«Жестокий тиран, недаром с таким лицом!» – выпалила про себя в сердцах, и тут же кольнул острым шипом укор на себя. Да поделом ему! Прости меня, Светлая Мать! Я зло и с горечью сжала губы, взгляд затуманился, в груди пылал ком, сдерживая слёзы, я смотрела в неумолимые безжалостные глаза старшего сына короля.

– Мы продолжим разговор, – вдруг сказал он, – а пока делай то, что тебе будут говорить, и старайся вести себя… – скользнул по лицу странным взглядом, – …хорошо.

Я вздрогнула, как от удара хлыста. Да что он себе позволяет?! Пусть я из простой семьи ремесленников, но он не имеет право порочить меня! Хотя, конечно, имеет. Понуро опустила голову, и тут же дрожь пробежалась по телу, когда Мортон, чуть склонившись, произнёс:

– До встречи, Грез.

Я повернулась, но Мортон Амгерр уже отступил и пошёл к выходу, оставив меня одну.

Вдох. Ещё один. Тише, Грез, тише. Но напрасно я себя успокаивала, всё складывалось хуже и не представишь! На глаза набежали горячие слёзы, и сдерживать их я больше не могла. Ноги подогнулись. Опустилась на пол, уронив лицо в ладони, и застыла, чувствуя, как плечи стали мелко подрагивать. Сердце болезненно сжалось, стоило только представить, что Марсу окажется в приюте. В приюте! Всхлипнула громко. Я не смогла оберечь его, защитить. Что теперь с ним будет? Как он там останется без меня? Увижу ли я его ещё? От непрерывных слёз голова разболелось ещё сильнее. Я редко плакала, почти никогда. С того времени, как погибли родители, не позволяла волю слезам, я должна была быть сильной и стойкой, чтобы выжить, чтобы прокормить нас, много работать. А он так легко решил разлучить нас. Отнял у меня. Заставил плакать! Обида и боль душили, и слёзы вновь заполонили глаза, я начала всхлипывать навзрыд, не заботясь о том, что меня мог кто-то увидеть, войдя в это помещение. Нужно успокоиться, ведь не всё ещё потеряно. Я должна делать то, что он говорит, и понять, зачем нужна ему.

«Сира, чтоб ей в землю провалиться!» Если бы она не сболтнула лишнего, то всё могло бы обойтись. Наверное.

Вытерла ладонями слёзы со щёк и, собравшись с силами, поднялась с пола. Прошла к столу, где Амгерр оставил своё верхнее облачение. Он сказал, что мне придётся с ним ещё раз говорить, значит, нужно к этому подготовиться. Самое важное – мне нужно знать, зачем он привёз меня в замок, в один из замков Сарматских холмов, и намерен держать здесь, если не собирается отдавать под суд. Я нахмурилась. Пусть тогда власти разбираются в том, что случилось между мной и Дрио! Хотя, как ни верти, а сумку с монетами я у него украла. Никто не станет слушать, что мы с Марсу остались на улице и нам не на что снять новое жильё. Никому до этого нет дела!

Я протянула руку и всё же взяла плащ, сама не зная, что делаю, поднесла к лицу и, прикрыв веки, втянула запах. От него не пахло брагой и мужицким резким потом, как разило от Дрио. Наверное, у Мортона всегда чистое тело и он ест хорошую пищу. Подумав о еде, живот сжала пустота.

Громкий кашель раздался позади. Едва не подпрыгнула от неожиданности. Бросила плащ обратно на стол – не хватало ещё, чтобы кто-то подумал, что я роюсь в чужих вещах!

В дверях стояла молодая девушка в простом сером домотканом наряде, длинная юбка спадала мятыми складками к полу, рукава белой просторной рубахи засучены до локтей, за пояс заправлен край такого же белого, но совершено мокрого передника. Серо-жёлтые глаза на немного широком лице оглядели меня внимательно с головы до ног. Она сдула с лица выбившуюся из-под платка, что был замысловато повязан на её голове, пшеничную выгоревшую прядь, поморщила веснушчатый нос, прошла к столу. Встала так, что мне пришлось посторониться. Незнакомка по-хозяйски подобрала оставленный плащ, небрежно глянула на меня через плечо.

– Пойдём за мной, – двинулась с места, виляя крупными бёдрами, закидывая плащ себе на плечо, показывая всем своим видом, кто здесь главная.

Конечно, я могла бы выказать протест, но мне ли сейчас упрямиться? Светлая Мать, и за что же мне это всё? Мало мне было Сиры и Габоры? Я молча пошла за провожатой.

Выйдя из двухъярусного дома, пошли между рядами построек, повернули налево и оказались на шумном хозяйском дворе.

– Кши! – провожатая взмахнула тряпкой, которую сорвала с пояса, отогнала бросившихся шипеть на неё жирных гусей.

Под навесом стояли коровы, а дальше тянулись конюшни. Конечно, в замке должно быть большое хозяйство, и в этом я убедилась. Пройдя двор, мы вошли в такой же двухъярусный, но уже каменный дом с черепичной красной крышей, с множеством дверей, из-за которых доносились голоса и окрики, носились из одной в другую служанки, одетые так же, как та, что вела меня в неизвестном направлении. По запаху выпечки я поняла, что мы прошли поварню со сводчатой широкой дверью, в которую я успела заглянуть, заметив несколько полных кухарок.

– Шевелись! – поторопила провожатая.

Уже скоро мы оказались в просторном помещении с высоким, закрывающим все два яруса потолком. Здесь было влажно и мокро, повсюду лохани, корыта с вещами, плетёные корзины, лотки и бадьи с водой, топилась огромная печь, на которой кипели огромные чаны. В открытую дверь уходил пар, за ней ещё две девушки развешивали на верёвки бельё. Все они ходили босыми, с заткнутыми за пояс подолами просторных юбок, две, что были внутри, обернулись на меня.

Провожатая прошла вперёд, вышла за дверь в солнечный свет. А я в неловком молчании осталась стоять чуть в стороне, чувствуя, как промокает протёртая обувь. На улице ещё холодно и потому в помещение залетал холодный сквозняк, делая воздух ещё сырее, заставляя ёжиться. Собравшиеся девушки – их оказалось всего четверо – выпускали смешки и уже откровенно оглядывали меня. А я отводила взгляд, стараясь не обращать на них внимание.