Юлия Цыпленкова - Фаворитка

— Что же? — ровно спросил монарх. Я перевела на него взгляд и отметила желваки, задвигавшиеся на скулах. Проняло…

— Простите великодушно, государь, не могу сказать.

— Говори, — рублено велел Ив.

— Сказал, что герцогиня Ришемская – лучшая из женщин, которых ему доводилось знать, что любит ее больше жизни, и что пошел бы ради нее и не на такое. И еще… — капитан вздохнул и устремил взгляд в окно, но вскоре снова смотрел на короля: — Когда приближенный его светлости приставил к его горлу нож, смутьян посмотрел в глаза герцога и прошипел негромко, но я все-таки услышал, хоть и стоял чуть дальше его светлости…

— Ну!

— Сказал: «Убивай, я всё равно буду жить с ней рядом». Бессмыслица, в общем, но его светлость побагровел и отдал своим людям, приказав наказать блудника по законам Ришема. Так и сказал, что господин о дерьмо, простите, руки не марает, для этого есть палачи. Нехорошо умер тот человек. Остальные поддакивали главарю и очень были удивлены, когда его светлость объявил их предателями и приговорил к смерти. А когда поняли, что казнить их будут немедля, взбеленились. Они призывали герцога опомниться, отказаться от дружбы, простите, с королевской подстилкой, иначе он погубит Ришем. Один так и вовсе прокричал славу герцогине Ришемской и ее детям. Их связали и расстреляли. Потом мы все натаскали камней и сбросили тела в море. И уже после этого вернулись в Кейстби к ее светлости.

— Были еще убитые? — скорей, машинально спросил король.

— Один канаторец и один ришемец были убиты во время погони за сбежавшими.

— Нагнали?

— Всех. Вернули назад, расстреляли и утопили тела. Это всё, государь, — склонил голову гвардеец.

— Стало быть, концы в воду, — задумчиво произнес монарх, и я с трудом сдержалась, чтобы не высказаться при Мейтте. Но все-таки возразила:

— Отчего же? Есть еще верхушка этого заговора, и они под стражей в Ришеме, как и их предводитель и вдохновитель.

Монарх, пропустив мимо ушей, мою реплику, снова обратился к капитану:

— И что же герцог? Как он вел себя после?

— Его светлость был мрачен и заметно зол. А еще сильно вымотан, — ответил Мейтт. — Я слышал, как ришемцы шептались, что наконец-то отдохнут. Они мчались от Ришема до Канатора, загнали несколько лошадей, брали на постоялых дворах, спали два-три часа и снова в дорогу. Они все выглядели уставшими. И лошади их тоже. Одежда была сильно запыленной, волосы грязными, на лицах щетина.

А я за бравадой Нибо при встрече даже не особо заметила ничего из этого, да и он сам выглядел вполне прилично. Лицо точно было выбрито, должно быть привел себя в порядок на последней стоянке… Надо же. Я настолько углубилась в свои подозрения и была занята только тем, чтобы вывести его на чистую воду, что пропустила очевидное, еще и эту скачку устроила… Наверное, ришемцы даже ненавидели меня и своего господина в эту минуту. Меня за галоп, его за молчание.

— Потом мы искали засаду, короткая стычка, а затем суд и вся та грязь, которая лилась с языка главаря заговорщика и того отребья, что были с ним, дальше казнь. Все ришемцы были сильно уставшими, — закончил капитан.

— И что же, никто не проехал мимо за всё это время?

— На съезде с Вдовьего утеса заговорщики завалили дорогу, чтобы закрыть ловушку, а со стороны Кейстби мы сразу выставили четверых, чтобы не пропустить путников. Мундиры канаторской гвардии местным хорошо известно, потому никто не вздумал спорить. Мы всё это время оставались одни.

— Герцог пытался уединиться с ее светлостью?

— Боги, Ив! — не выдержала я.

— Нет, государь, — спокойно ответил Мейтт. — Они прошлись по парку, но мы были рядом. Потом разошлись и встретились только днем следующего дня.

— Ступай, — приказал капитану король.

Тот мазнул по мне взглядом, поклонился и ушел, а я осталась, уже зная, о чем пойдет речь дальше. И вовсе не о Селии и ее подлости, хотя все доказательства уже были получены, даже доказательства ее измены и сомнительной беременности. Королю эта ситуация должна быть знакома по собственному браку, но явно волновала меньше, чем выкрики заговорщиков, которые можно было толковать двояко, и как нашу близкую связь с Ришемом тоже. И это меня взъярило. Однако я всё еще пыталась сдержаться. Сейчас был не тот момент, когда стоило злить монарха.

— Вечер, звезды, безлюдные аллеи… Как романтично, — произнес Ив, не глядя на меня. — Должно быть, было приятно пройтись под руку с красивым мужчиной…

— Тебя именно это беспокоит? — полюбопытствовала я. — Не то, что твоя сестра поносит будущую королеву, не то, что она организовала заговор, который едва не оставил тебя без жены, которую ты выбрал и ждал семь лет? И даже не то, что она поставила под сомнение саму твою власть? Ты желаешь знать, насколько мне было приятно гулять с его светлостью по вечернему парку после того, как я едва не отправилась на морское дно вместо заговорщиков?

Король склонил голову к плечу, осмотрел меня с явным интересом, а после поднялся с дивана и направился ко мне. На губах его играла дружелюбная улыбка, но взгляд был холодным, и мне захотелось попятиться. Хищник пробудился. Но я осталась стоять на месте. Я смотрела на него исподлобья – короткое смятение уступило место упрямству и злости.

Ив остановился напротив меня. Подняв руку, мягко сжал подбородок, но когда я мотнула головой, хватка стала жестче.

— Что-то скрываешь, любовь моя? — обманчиво ласково спросил монарх.

— Что-то пытаешься раскопать, дорогой хищник? — спросила я в ответ.

— Почему ты уходишь от ответа? — уже жестче спросил король.

— Чтобы уйти от ответа, надо сначала услышать вопрос, — отчеканила я. — Вопроса не было, только романтические фантазии. Задай его, тогда услышишь ответ.

— Что ты делала в парке с Ришемом?

— Разговаривала, — ответила я, глядя на него с вызовом.

— О чем?

Я сжала кулаки. Происходящее было выше моего понимания. Он только что узнал, что и без того испорченный образец добродетели опустился до оскорблений, очернения имени его невесты, распутства и убийства. Понимал, что покушались на женщину, которую он называл любимой и собирался на ней жениться. Где гнев? Где возмущение? Где его любовь, в конце концов?! Заведомо приговорив спасителя, он терзает меня подозрениями! И всё, что собрался сделать, это закрыть меня во дворце. Приковать женитьбой и отнять всё, что дал прежде, потому что я сделала то, чего от меня ожидали и пора вернуть дары, которые оказались всего лишь ссудой! Немыслимо!

— Убери руку, — прошипела я сквозь стиснутые губы. — Сейчас же.

Брови монарха приподнялись в насмешливом изумлении, однако руку от моего лица он все-таки убрал. Я сделала шаг, намереваясь отойти от него, до того было сильным желание надавать ему пощечин, но Ив перехватил меня за локоть и дернул на себя. И я взорвалась. Размахнувшись, я ударила кулаками его в грудь. Король от неожиданности пошатнулся и выпустил меня, однако теперь не ушла я. Нацелив на него палец, я воскликнула: