Юлия Цыпленкова - По ту сторону мечты

— Уруш! — а потом вышла из дома вместе со счастливым до невозможности турымом.

На улице мы с Урушем остановились. Я снова обернулась, задумчиво посмотрела на окно и решила, что дурачиться я все-таки буду вне мужского поля зрения. И мы свернули за угол дома. Я слепила снежный комок, подняла руку, чтобы бросить его турыму, да так и застыла с поднятой вверх рукой.

Мне пришла в голову совершенно неожиданная мысль — как танцуют в Белых землях? Какие песни поют? На каких инструментах играют? Мать рассказывала мне много историй и сказок, но никогда не пела песен, которые были в ходу среди обитателей таганов. И теперь мне показалось это досадным упущением. Вопросов становилось всё больше, и я неожиданно осознала, что впервые почувствовала интерес к своему новому дому. Не ради выживания, а из любопытства и желания научиться и этому. Почему нет? Умение танцевать — это одно из обязательных правил хорошего тона. Это этикет!

— Это глупый танец, и я не буду ему учиться!

— Это один из обязательных танцев, моя дорогая госпожа.

На меня из отражения смотрит девушка, еще почти девочка. На ней платье, пока не скрывающее щиколотки, милые туфельки с кокетливыми бантиками. Рыжие волосы девочки спускаются на плечи крупными локонами. В глазах упрямство. Неподалеку застыла другая девочка, черноволосая, кажется, более послушная. Она глядит на рыжеволосую и качает головой. В ее глазах укоризна.

— Моя госпожа, — снова произносит невысокий худощавый мужчина с тонкими усиками, концы которых подвиты вверх, — вам не может быть неизвестно, что благородная дама обязана знать каждый танец, а лагстом — один из первых танцев при Дворе нашего великого правителя. Это модный и очень веселый танец.

— Я не хочу, чтобы меня хватали и поднимали вверх, — упрямлюсь я. — Это нехорошо… и нескромно. И я устала!

— Я буду вынужден сообщить о вашем упрямстве, — отвечает учитель танцев. — Ваша матушка будет недовольна, а батюшка…

— Какой же вы все-таки ябеда, — фыркаю я, топнув ногой. — Ну, хорошо, учите меня вашему глупому лагстому.

— Этикет не может быть глупым, — с едва заметной улыбкой отвечает мужчина. — Он придуман для умных и образованных людей. И вам это должно быть известно не хуже, чем мне. Приступим…

— Ох, — выдохнула я и замерла на месте, рассеянно глядя на облачко пара, вырвавшееся из моего рта. — Лагстом…

Этот танец вдруг так ярко предстал перед моим внутренним взором, каждое па. Танец, который я не танцевала ни разу с тех пор, как ему научилась… кажется, потому что он вышел из моды еще до того, как я оказалась на своем первом балу…

— Благодарю, — машинально прошептала я. Правда, это воспоминание, как и предыдущие было, по сути, пустым. Ничего особо важного оно мне не сказало, кроме того, что я была, пожалуй, несколько своенравна и упряма

И только сейчас я поняла, что Уруша рядом нет. Отбросив снежок, я огляделась и заметила борозду, оставленную турымом. А затем я услышала его ворчание и пошла по следу. Так я обошла вокруг дома, время от времени подзывая зверя, но он не спешил ко мне. Я всё еще была поглощена последним воспоминанием, хоть и не видела в нем толка, но это было моей жизнью, а значит, даже малозначимый эпизод нужно было обдумать и сберечь. Теперь это было моим сокровищем.

Я так и шла по дорожке, которую проделал турым своим телом, но почти не замечала ее. И только новое ворчание зверя заставило меня очнуться. Вскинув голову, я воскликнула:

— Что за игры ты сегодня затеял, Уруш? Прячешься от меня?

Однако турыма рядом не было. Покрутив головой, я приставила ладонь козырьком к глазам, прячась от слепящей белизны, и увидела его шагах в десяти от дома. Зверь не обернулся. Он смотрел перед собой и порыкивал.

— Что там, мальчик? — спросила я, приблизившись.

И турым заревел. Я еще никогда не слышала от него этого хриплого гулкого звука, разнесшегося по окрестностям трубным гласом.

— Да что… — начала я и осеклась, закончив сиплым: — Боги…

Снег вдруг зашевелился и осыпался с трех мохнатых тел, поднявшихся на лапы. Рырхи. Три зверя слажено шагнули в нашу с турымом сторону, и он заревел снова, а затем сорвался и помчался прочь, оставив меня наедине с хищниками. Я судорожно выдохнула и сделала шаг назад. Рырх, шедший на острие живого треугольника, зарычал и оскалился. Он пригнул голову к земле, став еще более опасным и пугающим.

— Со мной Белый Дух, — срывающимся голосом произнесла я, продолжая пятиться. — Со мной Белый Дух, вы не можете меня тронуть. Отец со мной! Отец…

И я закричала, более не в силах сдерживаться, потому что рырхи бросились, все разом. Нас разделало всего несколько мгновений, когда из-за моей спины вылетел турым. Он кинулся к вожаку, прыгнул и вцепился в шею, но рырх, кажется, этого даже не заметил. Хищник сжался, готовый к последнему прыжку… И я полетела в снег.

— Уходи! — рявкнул Танияр и встретил рырха.

Всё произошло стремительно. Воин перехватил свободной рукой морду прыгнувшего на него зверя, задрал ее вверх и вогнал в горло нож.

— Уруш! — вскрикнула я, думая в это мгновение лишь о турыме, висевшим где-то там, куда ударил Танияр.

Мой наперсник в играх уже стоял на земле и скалился на двух оставшихся рырхов, вдруг замерших на месте. Воин отбросил в их сторону тело вожака:

— Жрите.

Звери обнюхали мертвого рырха и накинулись на того, кто только что вел их к добыче. Крепкие зубы сомкнулись на еще теплой плоти, и снег обагрился кровью. Зажав рот ладонью, я отвернулась, ощутив, как к горлу подступила тошнота — зрелище было мерзким. И пока я боролась со спазмом, ко мне подскочил турым. Он лизнул меня в щеку и исчез. Я попыталась встать на ноги, но они так дрожали, что я снова повалилась в снег. И тогда мои плечи сжали сильные руки.

— Ашити, — позвал Танияр. Судорожно всхлипнув, я обернулась, и он поставил меня на ноги. — Они больше не кинутся. Испугалась?

Кивнув, я вцепилась дрожащими пальцами ему в плечи и спрятала лицо на груди. Воин был в одной рубахе. Явно торопился. И нож был тем, которым он строгал чурку. Выходит, сразу бросился на помощь. Я подняла голову и с благодарностью взглянула на своего защитника и спасителя.

— Идем, — неожиданно мягко произнес он.

— Х… хорошо, — и голос мой подрагивал после пережитого испуга. Однако сразу с места я не сдвинулась. Беспокойно оглянулась и позвала: — Уруш…

Турым заворчал впереди. Я повернула голову на звук и увидела зверя, сидевшего у ног шаманки. Она стояла неподалеку и смотрела на рырхов. Взгляд Ашит был задумчивым, но не тревоги, ни удивления, что хищники подобрались так близко к ее жилью, в глазах моей матери не было. Что-то пробормотав себе под нос, она развернулась и направилась к двери, мы с Танияром последовали на ней.