Андрей Яковлев - Повести и рассказы. Избранное

– Говоришь, уха не получилась, так может, тебе пельменей сварить? – предложила она. – Себе сварю и тебе кину.

– Спасибо, не откажусь, – согласился Максим. – На вечер покушать ничего не купил, на уху понадеялся.

– Пельменей-то много настряпали, их есть надо. Полежат, потом невкусные будут.

– Варите, варите, Клавдия Ивановна, я сейчас к Вам присоединюсь.

Максим зашёл к себе в комнату, снял тёплый свитер, повесив его на спинку кровати. Подошёл к столу, на котором стояли две стопки тетрадей. На видном месте лежал тот самый чистый листок, который Макс показывал Марине. Студент ещё раз убедился, что надпись исчезла.

– Эх, Фрол, из-за твоих проделок меня принимают за идиота, – сказал Максим, обращаясь к приведению. – Мог бы и не скромничать перед Маринкой-то.

Реакция домового не заставила себя долго ждать. Одна из тетрадей, лежащая сверху первой стопки, сама по себе поднялась вверх, до уровня лица Максима. Повисев так несколько секунд, упала на середину стола.

– Вон ты как? Получается, всё это время ты был здесь и всё слышал?

Вверх поднялась вторая тетрадь, уже из соседней стопки. Через такой же промежуток времени она аналогично приземлилась на середину стола.

– Фрол, твои фокусы неинтересны, потому что я голоден. Догадываюсь, это ты мою рыбу куда-то спрятал. При этом подбросил мне документы, хранившиеся у хозяйки. Но зачем?

Помолчав, студент добавил:

– Эх, если б не экзамены, я бы попытался в этом разобраться.

Вдруг листок бумаги, лежащий рядом с тетрадями, начал темнеть. Потом явно проявилась надпись, как будто кто-то выжигал её лупой с помощью солнечного света. Макс прочитал: « БРАТ ».

Уже через мгновение листок вспыхнул и сгорел за считанные секунды, оставив на столе рассыпающийся пепел.

– Фрол, почему ты написал слово « БРАТ »? – вскричал Максим и замер, ожидая реакцию домового.

Из оцепенения его вывел голос хозяйки, донёсшийся из кухни:

– Ты чего там жжёшь?

– А?

Максим соскочил с места и быстро зашёл на кухню.

– Чего это палёным пахнет? Не ты там у себя балуешься?

– Нет, то есть я не знаю.

– Не чувствуешь, что ли? – беспокоилась Клавдия Ивановна.

– Да, что-то есть. Может, в трубу затянуло.

– Ничего не понимаю! Откудова дым-то?

– Клавдия Ивановна, пельмени ещё не готовы?

– Иди, посмотри, должны уже свариться.

Макс подошёл к газовой плите. На крышке, которой была прикрыта кастрюля с пельменями, лежала тряпка-прихватка. Край этой прихватки был немного опалён, видимо, ещё с прошлого раза.

– У Вас тряпка слегка подгорела, вот и пахнет, – сказал Максим.

– А, вон оно что! А я думаю, чего это вдруг? – всплеснула руками хозяйка. – Теперь понятно.

– Сколько Вам пельмешков положить?

– Штук десять, – отвечала Клавдия Ивановна.

– У! Мне тут слишком много остаётся.

– Ну, хорошо, давай положи к ним ещё пяток. Больше-то мне не надо, а то опять давление подскочит.

Максим разложил пельмени по тарелкам и присел за кухонный стол рядом с хозяйкой. Кошка Муська жмурилась, сидя в углу, объевшись со вчерашнего дня. Она лениво смотрела, как люди дуют на горячие пельмени. С паром по кухне стелился мясной аромат.

– Клавдия Ивановна, Вы помните того прежнего хозяина, у которого дом покупали? – прожевав пельмень, спросил Максим.

– Нет, давно уж это было. Муж с ним в контору съездил, там оформились, уже на второй день мы в дом-то и заехали. Торопился тот хозяин, видимо, ему ехать надо было. Забрал деньги, из вещей – только небольшой чемоданчик, всё остальное нам оставил.

– Торопился, говорите?

– Конечно, торопился! Говорю тебе, весь скарб нам оставил. Вон та чашка фарфоровая, вчера разбитая, с тех времён ещё. Жалко её, долго служила, – посетовала бабуля.

Съев ещё пару пельменей, Макс задумчиво произнёс:

– Судя по бумагам, домом до Вас владели братья Никодимовы, которые унаследовали его от своего отца.

– И что?

– Нет, просто рассуждаю.

– Ешь, давай, чего рассуждать-то!

– Я ем, ем. Но дом продал Фёдор Никодимов, а Фрол…

– Какой ещё Фрол?

– Ну, брат его. Кстати, не знаете, как он умер?

– Да алкаши они были, что с них взять! Мы приехали сюда вместо них, люди-то местные вздохнули спокойно, а то ведь житья не было от этих Никодимовых. Пьянки да гулянки, драки постоянно.

– А Ваши мужики не пили? – вдруг спросил Максим.

– Мои-то? – переспросила хозяйка.

– Галина говорила, что тоже капитально прикладывались.

– Сначала-то нет, а потом было дело. Чего уж там, шибко они под конец пили тоже. Что муж, что сын. Так вот и сгинули оба, меня одну оставили.

– Сочувствую.

Клавдия Ивановна махнула рукой.

Вдруг в тарелке Максима один пельмень зашевелился. Опять домовой балуется или показалось? Нет, действительно, это произошло ещё раз. Макс хотел было зацепить его вилкой, но этот «упрямый» пельмень как будто оттолкнулся от столового прибора и из тарелки полетел на пол. Подбежала Муська, понюхала. Тряся головой, она разгрызла тесто и начала есть мясную начинку. Затем на пол упал второй и третий пельмень, а за ними и четвёртый.

– Ты чего делашь-то?! – возмутилась хозяйка, увидев это безобразие. – Зачем кошке пельменей столько набросал?

– Клавдия Ивановна, не бросал я,… ну в смысле, не знаю, как объяснить, – пытался оправдаться студент.

– Мы тут стряпали, целый день на это угробили. А он на пол пельмени бросат!

Крыть, как говорится, было нечем. Максим молча выслушал упрёки Клавдии Ивановны. Доев остатки пельменей, поблагодарил хозяйку и ушёл в свою комнату.

****

– Фрол, какого лешего ты пельмени на пол сбросил?! – вскричал Максим, зайдя в комнату. – По-моему, ты хочешь, чтобы я разобрался во всём, а сам мне мешаешь!

Студент сел к столу, выдрал из тетради чистый листок, положив его на середину стола.

– Это я на всякий случай, мало ли, вдруг захочешь что-нибудь мне сообщить.

Скрестив руки на груди, Максим откинулся на спинку стула и продолжил разговор с приведением:

– Я понял, зачем ты подбросил мне договор купли-продажи дома, а потом ещё и написал слово « БРАТ ». Ты есть тот самый Фрол Никодимов, а точнее, его дух. Так ведь? Ну, чего ты стесняешься? Подай знак, Фрол!

Но призрак пока затаился. Макс рассуждал дальше:

– Вот моя версия событий: двум братьям в наследство отец оставил дом. Однако Фрол внезапно умирает, а его брат Фёдор второпях этот дом продаёт, бросает всё и уезжает с деньгами, прихватив только чемодан с самым необходимым. Что же гонит Фёдора? Жил бы себе в доме. Отчего он бежит?

Ответа не было.

– Душа Фрола до сих пор остаётся неприкаянной. Почему? Это ведь неспроста. Он ходит по дому, издевается над чужаками, терпеть не может застолий. В 1968 году устроил пожар, оставив новых хозяев без крыши над головой. Когда дом был вновь восстановлен, Фрол переселился в новые апартаменты, а позже свёл в могилу отца и сына Осиповых. Так дело было, Фрол?