Андрей Яковлев - Повести и рассказы. Избранное

В течение часа проехали около тридцати километров. Конечная остановка – село Старый Шагирт. А оттуда уже пешком по узким тропинкам, протоптанным среди огромных сугробов, километра три, через редкий березнячок, прошли до соседнего села под названием Тапташурка. По меркам нынешнего времени это село – глухомань российской провинции – около двадцати дворов, в основном старики, доживающие свой век, молодёжи почти нет. Там, собственно, и проживали родственники Марины – бабушка Ульяна и дед Семён. Встретили радушно.

– Проходите, проходите в избу, – суетилась сухонькая старушка лет семидесяти пяти. – Ну, Мариночка, иди скорей ко мне, обнимемся хоть.

Девушка повиновалась, и минуты две они стояли, обнявшись, отдавая дань чувствам, после длительной разлуки.

– Марина предупредила нас, что-де не одна приедет. Давай, внучка, познакомь меня с гостем.

– Знакомьтесь – это Максим, – представила Марина своего спутника.

– Вот хорошо, Максим, значит, – улыбнулась бабушка. – Ладно, а меня Ульяной звать. Для Вас – баба Уля. Там у нас в комнате дедушко Семён стол накрывает. Проходите.

Вошли в комнату, где хлопотал Семён Фирсович.

– Здоро́во, внучка! – бодро приветствовал Марину пожилой мужчина в очках, с зачёсанными назад седыми волосами.

Так же, как и с бабушкой, они расцеловались и обнялись.

– Значит, Марина, ты нам смотрины решила устроить? – спросил Фирсыч. – Как зовут жениха?

– Какие там смотрины, мы просто дружим. А зовут его Максим.

– О! Максим, хорошее имя. Как пулемёт. Максим! О, как!

Марина усмехнувшись, посмотрела на Макса, тот также улыбнулся, но скорее для приличия.

В говоре Ульяны и Семёна Максим почувствовал, что слова из их уст звучали протяжно. Кроме того, где надо и где не надо они вставляли «де», вероятно сокращение от слова «дескать».

– Айда-те, руки сполосните – и сразу за стол, – заглянув в комнату, сказала баба Уля. – Полотенца я там свежие повесила.

Студенты прошли к рукомойнику. Приятно было с дороги освежить лицо прохладной водичкой.

Тем временем старики для встречи молодых людей уже собрали на стол. На большом блюде в центре стола пускала пар отварная картошка, политая топлёным маслом, нарезанная атлантическая сельдь, купленная по такому случаю в местном магазине, солёные грузди, маринованные огурцы и помидоры собственного производства, копчёное сало, отварные яйца, почищенные зубчики чесночка, свежеиспечённый хлеб, морс из красной смородины. Довершала сей натюрморт пол-литровая бутылка самогона, только что выставленная из холодильника.

Ульяна принесла столовые приборы, тарелки и рюмки.

– Давай, Семён Фирсыч, разливай! – скомандовала бабушка.

Послушно самогон был разлит в четыре рюмки.

– Ну, давайте! С приездом! – сказал дед и выпил спиртное.

Его примеру последовала и Ульяна. Молодые люди переглянулись. Марина пригубила и поставила свою рюмку на стол. Максим понюхал содержимое. Жидкость пахла не то дрожжами, не то перебродившим тестом.

– Чего ты его нюхаешь? – засмеялась баба Уля. – Выпил, потом закусил. Вот нюхает, сидит.

Максим сделал глоток, но самогон встал в горле и упрямо не хотел проходить внутрь. С трудом удалось проглотить.

– Фу, гадость, – выдохнул Максим, изобразив на лице гримасу.

– Эх, сразу чувствуется – городские, – посетовал Семён. – То ж натуральный продукт!

– Ладно, Семён, пусть не пьют, нам больше достанется, – успокоила его Ульяна.

Всё остальное угощение «пошло на ура». Налегали на картошечку, грибочки и сало. А после пили травяной чай с мёдом.

– Студенты, ну-ка ответьте: когда выучитесь, кем будете? – поинтересовался Семён.

– Инженерами, – ответила Марина.

– О, инженерами! Это хорошо, – оценивающе сказал дед.

– Ты, Максим, в городе-то с родителями проживаешь? – вступила в разговор Ульяна.

– Раньше жил с родителями, а не так давно съехал на квартиру, точнее, в частный дом, – ответил Макс.

– Чего так?

– Тесно у родителей, да и хочется уже быть самостоятельным.

– Вон оно как! – удивилась его словам баба Уля. – Молодец! Только родителей не обижай, они же не виноваты, что у Вас места мало.

– Ну, я так-то и не ссорился, просто ушёл – и всё.

– У нас тоже, Вера рано из дома уехала в город, там замуж выскочила, потом у них вон Мариночка родилась. Всё нам пишет, что-де соскучилась сильно. А когда приедет в деревню к нам в гости, дня три пройдёт, так и засобирается обратно.

Семён разлил ещё самогон, старики выпили. Баба Уля продолжила:

– Вера-то нам не родная, не́ дал нам Бог своего дитяти. Взяли на воспитание сироту. Она, конечно, нас почитает как родных. Вот и дочь её – Марина – отрада на старости лет. Чего ещё надо-то. Да, Семён Фирсыч?

– Да, – согласился дед.

– А деревни наши потихоньку вымирают. Молодые уезжают в город, работы сейчас здесь нет. Те, кто остался, от безделья спиваются. Совхоз в соседнем Шагирте «нала́дом дышит». Ой, не знаю, что дальше будет. Не знаю.

– Чего тут знать! После стариков никого и не будет. Как в том мультике про деревню Простоквашино, на домах повесят объявления: дом-де ничейный – живите, кто хотите.

– Семён! Не пойдёт так! – замахала руками Ульяна. – Вот наша внучка, вот жених ейный. Напишем завещание, дом достанется молодым. Дом-то у нас добротный, печь топи, живи да радуйся. Самоё то для молодой-то семьи. Ишь чего сказал тоже, живите-де, кто хотите!

– А ты чего, думаешь, если ты на Маринку завещание напишешь, так она сразу сюда жить приедет? – заспорил с ней дед. – После городу-то? Ха! Смотри, Маринка, на свою бабу Улю, любит она помечтать-то!

После этого на минуту воцарилась тишина, которую прервала Ульяна, примиряющим тоном сказав:

– Вот уж и помечтать нельзя. Жалко мне Тапташурку нашу. Просто жалко.

Слушая их, Максим думал о том, насколько действительно остра эта проблема. Кто через некоторое время будет жить на селе? А сколько таких опустевших деревень по всей России? Не сосчитать. Есть, конечно, сведения из новостей, что некоторые находчивые городские жители переселяются в сельскую местность, убегая от проблем: суеты в городах, грязного воздуха и искусственных продуктов. Но это лишь единицы. Вряд ли они поедут в такую глухомань, как, например, эта деревня. А если Марине по завещанию этот дом отдадут, то в лучшем случае она его продаст. По дешевке продаст, чтобы избавиться, как от чего-то ненужного. Так оно.

Дальше вся честна́я компания, собравшаяся за столом, кушала, молча, пока Семён не встал из-за стола:

– Ладно, спаси Христос, а бабе Уле благодарность за угощение.

– Ты поди-де наелся? – спросила Ульяна.

– Ну, дак конечно, куда ещё больше-то. Полна коробочка, – ответил дед, похлопав ладонью по животу. – Ты, бабушка, давай внучат-то распределяй по комнатам.