Виктория Павлова - Пристанище для уходящих. Книга 2. Обреченность

– Генерал! Счастлив принимать столь редкого в наших краях гостя.

Маркиз сделал два шага навстречу и остановился, словно выжидая ответного хода. Хэмстед чувствовал на себе испытывающий взгляд, пока преодолевал разделяющее их расстояние. Маркиз раскинул руки, словно собираясь обнять. Хэмстед протянул руку, и маркиз тут же переключил внимание. Его ладонь показалась вялой и даже сонной, словно он здоровался неохотно, просто отдавая дань традициям. При этом благодушная улыбка не сходила с лица.

– Прошу, присядьте. – Маркиз жестом пригласил Хэмстеда к камину. – Что будете пить? Виски, бурбон, коньяк?

– Не стоит, благодарю вас. – У Хэмстеда внезапно пересохло в горле. Наступил момент истины: или он решит все раз и навсегда, или вернется в статусе неудачника. И неважно, что никто из штаба не подозревает о цели его визита – сам он будет знать, что отец прав.

Маркиз покровительственно улыбнулся, вернулся в кресло у камина и устроился, задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику красного дерева. Казалось, он вот-вот взмахнет рукой и поведет армию против захватчиков. При нем не хотелось расслабляться – он явно не терял бдительности.

Что ж, такой противник Хэмстеду даже нравился. Сотрудничество с ним принесет истинное наслаждение.

– По телефону вы были столь загадочны, – очаровательно улыбаясь, начал маркиз, наблюдая, как Хэмстед усаживается напротив, – и в то же время так настойчивы, что заинтриговали сверх меры. Что же такое важное вы хотите сообщить?

Хэмстед мгновенно собрался словно перед боем. Когда понимаешь, что это могут быть последние минуты на бренной земле, каждое действие направлено на выживание. Странно, что сейчас возникло похожее ощущение.

– Я приехал заключить с вами сделку, маркиз. Мы можем помочь друг другу.

На лице маркиза расцвело веселое изумление, и он почти искренне рассмеялся.

– Мысль, что мне нужна помощь – абсурдна, – сквозь смех промолвил маркиз. – В американском оружии я не нуждаюсь, да и женщины после связи со мной не бегут судиться. Кстати, вы уже уладили пикантный скандал с вашей подчиненной?

Конечно, о нем тоже выяснили все, что могли. Хэмстед улыбнулся, и маркиз прервал смех, отразив улыбку. Градус напряжения в комнате резко подскочил.

– Не буду прикидываться, будто силен в дворцовых интригах. Впрочем, мне это и не нужно. – Хэмстед откинулся на стуле, обдумывая каждое следующее слово. – Однако даже солдафону вроде меня понятно ваше желание: получить трон Этерштейна.

Благодушие мигом слетело с лица маркиза, превратив его в средоточие холодной ярости.

– Я согласился на встречу с вами, надеясь развлечься, – процедил он. – Кто позволил вам лезть в вопросы, вас не касающиеся?

Слухи о грубости и вспышках гнева изысканного аристократа оказались правдой, но это даже на руку. Хэмстед почувствовал себя ангелом разрушения, набирающим курс к цели. Он удобно устроился в кресле и сложил пальцы домиком.

– Мне пришлось внимательно изучить конституцию Этерштейна. Сложилась уникальная ситуация, когда ваше будущее зависит всего лишь от одной подписи. – Хэмстед старался говорить спокойно. – Либо подписи короля, навсегда исключающей вас из списка претендентов на трон, либо наследной принцессы герцогини Эттерской, которая имеет право отказаться в вашу пользу, и тогда даже король не посмеет поспорить.

– Наследная принцесса мертва! – бросил маркиз, едва сдерживая злость.

Хэмстеду показалось, что еще пара минут, и его спустят с кристально-белых и чистых ступеней.

– Вот мои условия, – кивнул он, – вы открываете мне доступ к вашим личным каналам коммуникации, представляете как своего доброго знакомого людям, чьи имена я назову. Не беспокойтесь, все они вам известны. Политики и банкиры из США, пара крупных промышленников и один телеведущий. Рекомендуете меня в закрытый клуб, который даже не имеет названия, потому что это, собственно, и не клуб, а просто небольшая теплая компания «серых кардиналов». Поделитесь со мной информацией о частной жизни этих людей. Вы же получите несравненно больше.

Лицо маркиза приобрело выражение ангелов на старых фресках – этакий бесстрастный божок на небесном пьедестале. Было в бесстрастности что-то безумное, но что именно, сознанию не удавалось ухватить.

– И вы даже не попросите денег? – поинтересовался он.

– Деньги ни к чему, – отмахнулся Хэмстед. Пусть маркиз не надеется отделаться так просто. – У вас есть нечто более ценное.

Маркиз пожевал губами, рассматривая Хэмстеда с ног до головы, и презрительно изогнул губы.

– Похоже, я вас недооценил. Ваша осведомленность просто поражает. И что же получу я? – В его вкрадчивом голосе сквозило неподдельное любопытство и нетерпение хищника перед броском. От быстрой смены эмоций собеседника пробежали легкие мурашки. – Не томите.

Смотря в ничего не выражающие глаза, Хэмстед четко произнес:

– У меня есть то, что необходимо вам – та самая герцогиня Эттерская. Она жива и здорова. Прошу только проявить немного терпения. Я уже запустил план в работу. – Он выдержал паузу. – С моей помощью вы получите трон, маркиз.

Тереза Рейнер

Огонь. Мне нужен огонь. Лес, закат и огонь.

Ветки и листья сгорали, а вместе с ними прошлая жизнь: жизнь, где я оказалась заложницей обстоятельств, пленницей чужих решений, утратила свободу воли, превратившись в символ власти. Пусть все сгорит. Теперь мои решения – только мои.

Я бесцельно шла на юг уже месяц, заботясь только о поиске пропитания и местах для ночлега. Не знаю даже, в какие края забрела. В лесу отвыкаешь от слов и вопросов даже самой себе: к чему их задавать, если некому ответить? Я прежняя – мертва, значит, вопросы тоже. Теперь будет так, как я решу.

Огонь почти потух. Накануне шел дождь, ветки отсырели – трещали и плохо разгорались. Надо бы подкормить костерок чем-то сухим, если такое еще осталось в рюкзаке. Я покопалась в карманах. Деньги, поддельные документы и записка от Курта с телефоном его племянника для костра не подойдут. Отцовские часы и нож в тайном кармане рюкзака лежали на месте. Рукоятка ножа привычно легла в ладонь. Он – все, что осталось от Келли, женщины, которая меня вырастила.

Я с трудом стряхнула наваждение, будто Келли все еще жива, вот-вот выйдет из-за деревьев и скажет что-то вроде: «Опять прохлаждаемся?» или «Готовься, утром выезжаем». Весь месяц меня все сильнее накрывало это ощущение, и я оттягивала возвращение к цивилизации как могла – смаковала чувство по имени «Келли». У нас с ней всегда был план, мы всегда знали, что делать. А сейчас? Сейчас бы ее совет пригодился как никогда. Например, что мне делать дальше?