Виктория Павлова - Пристанище для уходящих. Книга 2. Обреченность

И какое ему дело? Что за вопросы?

– Стюарт, лучше заткнись, а то тебя запишут в шовинисты, – Питерсон рассмеялся.

– Друг, меня другое беспокоит, – заржал Стюарт. – Хикс мне денег должен, я еще больше потерять не хочу.

– Зачем же ты Хиксу даешь? Знаешь же, что он не возвращает. – Питерсон пробежался на месте и поманил меня пальцем. – Давай, Моррис, упади еще раз пять. Все в накладе.

Какой-то бредовый разговор. Я не поняла ни слова, сосредоточилась на предстоящем физическом контакте, уговаривая себя, что смогу подчинить способность. Питерсон сделал выпад, я поставила блок и тут же окунулась в расчетливый азарт противника – похоже на ощущение холодного ветра под кожей. Питерсон отскочил, и на секунду показалось, что на меня пахнуло жаром из печи – уже моя реакция на чужие эмоции. Питерсон сделал выпад, я отразила, и снова холодный воздух. Выпад – блок; холод – жар. Такой «контрастный душ» быстро утомлял, обычно я теряла внимание и становилась легкой добычей. Сегодня Питерсон казался особенно заинтересованным в победе.

Я задержала дыхание и медленно выдохнула. Какой смысл в способности, если она превращает в желе? Сделала ложный выпад в челюсть, а потом ударила в открытый живот. Питерсон вылетел за границу мата.

– Моррис, – он удивленно выдохнул, – что это с тобой?

Я поманила его обратно. Стюарт оторвался от груши и хмыкнул.

Когда я немного привыкла к «контрастному душу», сделать серию ложных выпадов оказалось не сложно. Питерсон переступил черту. Вот он – настоящий азарт. Не чужой азарт, не азарт Джоша, а мой!

– Только не говори, что я поставил не на ту лошадку. – Стюарт сражался с «грушей». Питерсон недовольно шагнул обратно.

– Я ей поддаюсь, – пробурчал он. – Должна же она учиться.

Ненавижу, когда обо мне говорят в третьем лице! Через пару минут Питерсон упал на мат, а Стюарт отвлекся от снаряда и подошел ближе. Пока Питерсон поднимался, я смаковала отголоски его эмоций, как экзотические фрукты: оторопь, недовольство, досаду. Спарринги превратились в своеобразный прием у психотерапевта – я училась отделять себя от другого.

В зал вошел Бенсон, и я наметила цель: победить его.

Питерсон провел атаку, я не успела поставить блок и рухнула на мат под аплодисменты Стюарта.

– Время. Моррис выиграла! – ликовал он. – Мы такого не предусмотрели. Как теперь выкручиваться?

– Помолчал бы ты, – пробурчал Питерсон, протягивая руку. – Вставай, Моррис.

Питерсон поделился со мной озадаченностью: наверное, пытался понять, где в расчеты закралась ошибка. Я ликовала – сегодня не способность взяла надо мной верх, а я немножко ее обуздала.

– Спасибо за бой, – я поблагодарила Питерсона.

– Ты себя нормально чувствуешь? – Он окинул меня растерянным взглядом.

– Да. А что?

– Да вот. – Питерсон моргнул. – Как так вышло?

Я опустила взгляд. На левом боку кипельно-белого кимоно расплывалось маленькое, но яркое красное пятно. Черт, рана!

– Все в порядке.

Я промчалась мимо Бенсона, который начал разминку. Питерсон кричал вслед что-то про больницу, но я спряталась от него в женском туалете и сорвала пластырь с раны. Так и есть: края разошлись, сочилась кровь. Когда уже заживет? От нее сплошные неприятности. Кимоно придется забрать с собой и постирать, а еще нужно вернуться в офис – в аптечке босса есть пластырь. Тогда и переоденусь там же, не пачкать же рубашку кровью.

Я влетела в кабинет босса и застыла. Таннер сидел за столом с включенным монитором и раскрытой папкой на столе. В девять вечера я не рассчитывала застать его на рабочем месте.

– Что случилось? – Он недовольно уставился на меня.

– Ничего, – я попятилась. – Все в порядке. Простите.

Придется ехать в аптеку. Я развернулась боком, чтобы он не увидел красное пятно на белом кимоно, но опоздала.

– Это что еще такое? – В голосе пробилось удивление, а на лице проступило возмущение.

– Ничего страшного. Поцарапалась, – я пятилась до двери, пока не нащупала дверную ручку. Стажеру попадать в такие ситуации противопоказано.

– Поцарапалась? – Таннер приподнял бровь. – В кимоно? Вы уход от ножевого отрабатывали? С кем?

– Мне завтра рано вставать. Я пойду. – Обилие вопросов нервировало.

Таннер поднялся.

– Стоять!

Я возмущенно уставилась на босса. Что за фокусы? Он еще и орет на подчиненных?

– Поножовщина среди сотрудников – подсудное дело, – произнес Таннер немного смущенно, явно жалея, что допустил резкость. – Что произошло?

– Не было никакой поножовщины. Я поранилась не сегодня.

– А когда?

Не ждет же он, что я буду перед ним отчитываться? Таннер подошел к шкафчику и достал аптечку.

– Мне нужен пластырь.

– Пластырь? – он усмехнулся. – Я всегда говорил, что курсы первой помощи надо ставить раньше юридических процедур, чтобы стажеры не истекли кровью над учебниками. – Он подошел ко мне и закрыл дверь. – Дай посмотрю, чем ты там так поцарапалась.

Я застыла перед боссом и, наверное, покраснела. Придется снять рубашку?

– Если мне не доверяешь, отвезу в больницу, – произнес он вкрадчиво, словно брал на слабо.

Я стиснула зубы. Наверное, лучше снять рубашку и пережить пять минут смущения, чем оказаться за решеткой и опасаться, что Виктор меня раскрыл.

Таннер указал на кресло перед столом, подвинул стул и сел. Спустя пару секунд вопросительно посмотрел на меня. Я села и аккуратно приподняла край рубашки. Через пару секунд босс многозначительно хмыкнул.

– Поножовщина все-таки была, – заключил он и нахмурился. – Нужно наложить швы, иначе так и будет расходиться. Края раны воспалены, само не заживет.

Швы? Зачем накладывать швы на такую маленькую рану? Ерунда какая.

– Поехали в больницу? – Таннер внимательно смотрел на мою реакцию. – Но тебе придется рассказать, что произошло.

– Я сама доеду до больницы. Спасибо, – я опустила кимоно и встала. Видимо, придется купить много пластыря.

Таннер скривился, откинулся на стуле и потер подбородок.

– Моррис, сядь на место.

Пусть командует на работе, а не после и когда его не касается.

– Я сама разберусь. Не стоит беспокоиться.

– Моррис, – он вздохнул, – хочешь до реанимации доиграться? Сядь!

Не такая уж и ужасная рана, при чем тут реанимация? Таннер вынул из аптечки дно и под ним оказалось еще одно отделение. Он надел перчатки и застыл, многозначительно глядя на меня.

– Займет пять минут. Я зашивал раны и похуже.

Я колебалась, но все же решилась. Если поможет, почему нет. Таннер шелестел упаковками в аптечке, и я села обратно.

– Вы умеете зашивать раны?

– На службе нас отправляли на курсы – снайпер, сапер, разведчик. – Он выкладывал на стол флакончики, ножницы, нитки. Нитки? – Я выбрал специализацию полевой врач. – Он взял в руки флакончик и ватку. – Будет жечь.