Рина Когтева - Странник. Хроники Альрата

Пустоши Рата все длятся и длятся. До того, как на Альрат вторглись Хольг, плодородные земли продолжались до самой пустыни Асеир, которую омывает Западное море, и никаких пустошей не существовало. Потом на этом месте состоялась первая из великих битв между Альратом и Хольг, которая выжгла землю до самого основания. Ту битву Альрат проиграл, проиграл он и все, что были после нее. Пустоши Рата – символ нашей слабости, нашего поражения, нашей пролитой крови и напоминание о позоре великого мира, павшего жертвой диких племен. Пустоши сменяются барханами пустыни Асеир. Кому-то она кажется скучной и однообразной, но только не мне. Если бы в океане вода была желтой, то выглядела бы она точно как эта пустыня. Я каждый раз наслаждаюсь этим зрелищем, мои глаза улавливают все оттенки песка в отблесках склоняющегося к горизонту солнца.

Мальчик сопит мне в ухо.

– Перестань, – мне удается сказать это удивительно дружелюбно.

– Простите, Мастер Сентек.

Мастер Сентек тебя не простит, потому что ты отвлекаешь его от его самого любимого занятия – Мастер Сентек смотрит на этот мир и каждый раз, благодарение Богам, каждый раз видит его как будто бы в первый. Кто? Как? Когда создал это безумие красоты, сопровождающее каждый миг нашей жизни? По какой прихоти мы оказались наделены этим благословением? За что нам это наслаждение, познать которое мы можем просто открыв глаза и оглянувшись вокруг? Нет, мальчик, Мастер Сентек тебя совершенно точно не простит, хотя бы потому, что, перестав сопеть, ты начал ковыряться в носу. Мастер Сентек видит это краем глаза, и это портит всю картину. А Мастер Сентек уже почти что увидел картину.

Я со вздохом поворачиваюсь.

– Ну вот чего ты ко мне привязался? – спрашиваю я. – Иди смотри в другое окно, их здесь достаточно. Где твои родители?

– Я лечу один, – гордо заявляет он.

Терпеть не могу, когда мне врут.

– Ты не можешь лететь один в храм Аним.

– Еще как могу, – почти небрежно возражает мальчик. – Я пойду к Великому Богу Хмасу и спрошу у него совет.

Ну все понятно, мальчишка отправился навстречу приключениям в то время, как его ищут по всему Ландеру.

– Жрецы не пустят тебя к Хмасу. Для того, чтобы поговорить с Великим Богом, нужно очень большое пожертвование.

Мальчишка улыбается и стучит по отвисшему карману.

– Серьезно? – скептически спрашиваю я.

– А то! – он оттопыривает карман, и…

И я вижу золотую статуэтку Великого Царя Ракса Гриала. Такие статуэтки были сделаны по моему собственному эскизу к годовщине восьмидесятилетия Великого Царя в количестве всего пятнадцати экземпляров. Это был личный заказ Миртес, и одарила она ими исключительно избранный круг лиц. Я знаю всех обладателей, и ни у кого из них нет ребенка, на которого я сейчас смотрю.

– Присядь, – я стучу рукой по месту рядом с собой.

Мальчик беззаботно садится.

– Где ты это украл?

Он укоризненно смотрит на меня. У детей вообще есть манера смотреть так, что тебе сразу становится стыдно за свои слова. Лет через пять мальчик утратит эту способность и перейдет в стан взрослых людей, которые за редким исключением напрочь лишены непосредственности.

– Это подарок, – обиженно говорит он.

– И кто бы стал тебе дарить статуэтку Великого Царя Ракса, пожалованную самой Великой Царицей Миртес?

– Я ее заслужил.

Я бросаю короткий взгляд в окно – все еще пустыня, но уже не такая красочная. Пожалуй, можно и уделить внимание этой занимательной истории.

– Чем? – спрашиваю я.

– Я не могу сказать, – мальчик качает головой.

– Ну раз ты не можешь сказать мне, то придется сказать страже Анима, потому что я обязательно расскажу им про ребенка, у которого в кармане целое состояние.

И снова эта убивающая на повал непосредственность. Вся боль страдальцев всех мыслимых миров отражается в его глазах.

– Хватит, – предупреждаю я.

– Я не могу сказать, – повторяет он. – Я поклялся, что не скажу ни слова.

Если поднять его за шиворот и хорошенько встряхнуть, то он тут же выпалит сотню слов, но в наполненном людьми каре это вызовет не слишком приятное мне внимание.

– Ладно, – соглашаюсь я. – Тогда зачем тебе говорить с Великим Царем Хмасом?

– Это я тоже не могу сказать. Это секрет.

Секрет…

– А то, что у тебя есть статуэтка, это, значит, не секрет?

Он задумывается. Видимо, когда он хвастался передо мной, то совершенно не взял в расчет, что, показав свое сокровище, он нарушает какое-то обещание. Держать статуэтку в тайне его, похоже, не просили.

– Не выдавайте меня страже, Мастер Сентек, – он сокрушенно качает головой.

Любопытство берет верх над здравым смыслом.

– Не выдам, если расскажешь свой секрет. Это не будет считаться предательством. Я клянусь тебе, что никому не расскажу.

– Я не могу, – он сокрушенно качает головой. – Лучше отдайте меня страже.

– Как знаешь, – я с деланым безразличием пожимаю плечами. – Твой выбор.

Я отворачиваюсь к иллюминатору и жду, когда мальчик поймет, что хитрый Мастер Сентек поставил его в безвыходную ситуацию. Совершенно очевидно, что он должен что-то кому-то передать в Аниме, для этого и статуэтка – чтобы пройти в храм. Жрецы его помурыжат, но страсть к золоту возьмет верх, и его пропустят. Возможно даже, кто-то уже знает, что он придет, и ждет его, а статуэтка – просто прикрытие, так сказать, мзда жадному до золота Аниму. Статуэтку отдал мальчику кто-то, кто достаточно богат, чтобы схватить первое, что попалось под руку, не придавая особого значения, что это за предмет. Впрочем, эта характеристика подходит к любому известному мне обладателю. Ах да, забыл сказать, в чем заключается трудность мальчика: если я все-таки сдам его страже, он не сможет выполнить свое обещание, а для благородного юного гражданина это обещание является священной клятвой.

– Клянетесь, что сохраните это в секрете? – спрашивает он.

– Клянусь Богами Анима, – отвечаю я.

Он воровато оглядывается по сторонам и начинает сбивчиво шептать мне на ухо. Я внимательно слушаю.

– Покажи, – приказываю я.

Он мотает головой.

– Покажи, – я повторяю уже настойчивее.

Он молчит.

– Стража Анима, – напоминаю я.

Он достает из внутреннего кармана куртки бархатный чехол и протягивает его мне. Я разворачиваю. Ну конечно! Записка на бумаге! Кто бы сомневался! В эру чипов памяти и мгновенных сообщений она выглядит как артефакт, но все еще остается самым надежным средством хранить секреты. Я опускаю руку почти под самое сиденье и разворачиваю ее. Слава Богам, зрение у меня отменное. Записка недлинная, и мне хватает нескольких мгновений, чтобы ее прочитать. Потом я прячу ее в чехол и возвращаю мальчику.

– Можешь быть уверен, что я никому не расскажу и страже я тебя не отдам, – заверяю его я.