Светлана Мик - 7 веков к тебе

В тот же день мы переехали в другой дом. Я старалась не попадаться ему на глаза и не говорила с ним с того момента. Утром я долго не выходила из своей комнаты, настроение было гробовым, и тогда ко мне пришел сам барон.

Он снова был сдержанным благородным аристократом. Оливер спросил, как мое самочувствие, и напомнил, что в субботу я должна блистать на приеме у Грейстоков. Оказалось, он уже позаботился о хорошей портнихе для меня и хотел ее представить. Я немного «остыла» от обиды, к тому же мне польстили его забота и внимание. Все-таки я его любила, а потому приняла от него даже такое «завуалированное» извинение.

При первой встрече мы обсудили с мадам Джеральдиной, лучшей местной портнихой, мою будущую прическу, головной убор, эскиз платья. Мы с энтузиазмом выбрали ткань для него, яркий малиновый бархат, и черное итальянское кружево для украшения по краям и на лифе. Мы неплохо подружились со швеей, и она выразила удивление моей неосведомленностью в отношении моды:

– Вы, наверное, иностранка и недавно прибыли сюда?

– Я прибыла сюда с совсем другими целями, а остаюсь – по личным причинам, – таинственно улыбнувшись, ответила я.

– Но на образование Вам родители, как видно, не поскупились. Однако, Вы очень добрая и открытая душа, леди Элизабет, такая, каких нет среди здешних дам. Мне очень приятно работать с Вами. Вы на удивление просто общаетесь с обычными людьми! У Вас будет много друзей, госпожа.

И, понятное дело, что она в тот же вечер поведала обо мне своим подругам.

А на следующий день она рассказала о семье городского врача, с которой лично имеет знакомство. Джеральдина упорно и долго говорила о молодом пасынке своей подруги по имени Поль:

– Замечательный молодой человек и, кстати, перспективный начинающий адвокат. Семья его отца очень уважаема в нашем городе, – и, продолжая расхваливать Поля, женщина искоса поглядывала на меня.

– К чему Вы это говорите, мадам Джеральдина? – не выдержала я.

– Да что ж непонятного, леди Элизабет? Поль Вас полюбил!

– О какой любви идет речь? Мы знакомы всего один день! Это смешно.

– Какая разница, леди? Если Вы влюблены, то время не имеет значения. Подумайте, кто Вам больше по сердцу: хмурый воин с северных земель или добрый юноша с честными намерениями?

– Вы говорите словами Поля, а ему всего восемнадцать, он совсем мальчишка, – заметила я.

– Вы и сами открыты, как ребенок, леди, и Вам будет сложно со своим нынешним избранником. Поверьте мне, дитя мое.

– Я знаю. Но я приняла решение, – ответила я.

Похоже, эти слова, произнесенные довольно грустно, Джеральдина передала молодому Полю. На другой день портниха вручила мне письмо:

– Поль очень просил передать его. Он сказал, что за Вами осталось последнее слово, госпожа.

Мне вдруг показалось, что сейчас войдет в комнату сэр Хэдли, и все услышит, или же кто-нибудь донесет ему. А гневить Оливера мне вовсе не хотелось. В какой-то минутной панике я схватила протянутое письмо и без раздумий отправила в огонь. После этого мне полегчало.

Вечером я сказала барону, что решительно отказываюсь от услуг Джеральдины. Больше я ее не видела, а платье дошивала мне другая портниха.

Весь вечер у графа Грейстока я нервничала, как бы не сделать чего-нибудь предосудительного, но ужин прошел хорошо, даже великолепно.

Я понемногу осваивалась в 14 веке. Когда графиня Грейсток поинтересовалась, почему я так мало ем, я честно ответила, что не привыкла есть подобные блюда без вилки. На меня вдруг обратилось всеобщее внимание. Оказывается, вилка еще не вошла в обиход всей знати, но королевские особы уже начали использовать ее. Посыпались вопросы о моем происхождении и родственниках, и я невольно стала искать поддержки у Оливера. Он ответил на все это уклончиво и немногословно, чем и прекратил расспросы окружающих. Однако их любопытство не угасло, и некоторые из присутствующих стремились завести со мной разговор. В основном, беседы состояли из банальных, ничего не выражающих фраз, но при этом я не один раз слышала комплимент своему голосу. Если раньше я стеснялась своей манеры разговаривать, то после этого вечера обнаружила, что мужчинам даже нравился мой акцент.

Барон не любил танцевать, а я еще не научилась этого делать, и потому отказывала всем приглашающим, оставаясь рядом с женихом. Но была и еще причина – одна неприятная особа с сомнительными намерениями относительно моего Оливера. А когда я узнала, что они уже давно знакомы, то и вовсе не отходила от него ни на шаг. И, по-моему, Оливеру это было даже приятно.

Я внимательно слушала светские беседы, следила за присутствующими господами и впитывала все, как губка. Мне хотелось быть подстать своему воспитанному жениху, и, чтобы его знакомые женщины, какими бы они ни были, исчезли для него отныне и навсегда.

На следующий день нам пришли приглашения на обеды в нескольких видных домах Сан-Жан-де-Мольен, но Оливер предупредил, что через пару дней нам уже следует выезжать домой. Наступало время морского отлива, а нам надо еще было добраться до порта в прибрежном городе, откуда должен был отплывать его знакомый на своем корабле в Англию.

Мне хотелось принять эти приглашения и набраться опыта в общении с благородными господами, но Оливер лучше знал, что нам надо, и мы отказались от приемов.

Я купила для поездки несколько платьев, полушерстяных и легких, столько же рубах из фламандской ткани, синий плащ из гладкого бархата с большим капюшоном. Времени оставалось мало, но я все-таки заказала своей портнихе женский костюм, состоящий из жилета, длинной приталенной куртки по подобию сюртука и широких брюк.

– Да где ж это видано, что бы дамы в штанах разъезжали. Леди Элизабет, одумайтесь, это может не понравиться сэру Хэдли, – запротестовала новая портниха, уже заметившая серьезный нрав моего жениха.

– А если нам вдруг придется пересесть из кареты на коней, ведь всякое может на дороге случиться? А бархатом полы подметать мне жалко.

– Чего жалеть-то, госпожа, ведь все наряды оплачивает Ваш хозяин, барон.

Когда в очередной раз я стала объяснять, что это мой жених, женщина лишь пожала плечами и отвела взгляд в сторону. Я вывела ее на откровенный разговор:

– Благородная особа, которая является невестой, должна жить при доме своих родственников, а не разъезжать по белу свету вместе со своим суженым. Так что, не стоит уверять всех, леди Элизабет, что это Ваш жених. Не обижайтесь на мои слова, Вы меня сами спрашивали, – и мягко добавила, – это не худшее положение для женщины, тем более, иностранки, а этот господин благороден и богат.

Потом она рассказала о себе. Она родилась на юге Англии, и в четырнадцать лет была уже замужем за своим кузеном-каменщиком. Но спустя восемь месяцев после свадьбы его задавила сорвавшаяся с высоты глыба на работе.