Мира Ризман - Оставь мне музыку!

Вирджин была как никогда близка к мысли о поражении, и, пожалуй, если бы следующий предмет оказался таким же сложным, как предыдущие, она бы точно уже стучала в дверь кабинета Кирэя. Но, к счастью, «История музыки» началась с простых и понятных биографий старинных композиторов, а потом вовсе прослушиванием музыкальных произведений. Это заметно расслабило, причем настолько, что Вирджин даже не заметила, как пролетели полтора часа.

Потом был уединенный обед, щедро приправленный косыми взглядами и шарахающимися студентами. Вирджин предпочла как можно быстрее разделаться с довольно вкусным супом, а освободившееся время потратила на поход в библиотеку. Та представляла собой красивый зал с резными колоннами, окнами от пола до потолка и огромной инфосферой. Диваны и кресла, а также маленькие журнальные столики были разбросаны в хаотичном порядке, как бы говоря, что каждый мог сам выбирать себе удобное место. Вирджин поспешила скачать необходимые книги, и даже подумывала присесть ненадолго у дальнего окна, из которого открывался просто потрясающий вид на сад. Но раздался предательский звонок, и пришлось идти на очередной явно непростой, судя по названию, предмет: сольфеджио.

– Начнём с небольшой проверки! – заявил седовласый профессор и начал что-то нажимать на своём айпи. В классе тут же раздались звуки, и мальчишки склонились над рабочими планшетами. Звуки повторились, и Вирджин задумчиво склонилась над своим столом. На планшете горело табло нотного стана, а под ним мигал курсор, в ожидании ответа. Звуки повторились в последний раз, и на нотном стане появилась разделительная черта. Получившийся такт подсветился красным, и Вирджин чисто интуитивно вписала услышанные звуки. Внезапно такт окрасился зелёным, засчитывая верный ответ, но в строке под ним по-прежнему горело красным небольшое окошко. Вирджин вынуждено проигнорировала его, и поспешила записать новое созвучие. Нотный стан в очередной раз стал зелёным. Вирджин едва заметно улыбнулась. Хоть что-то ей, наконец-то, удалось! Всё-таки звуки она различала прекрасно. Даже более того, Вирджин была из тех редких людей, которые могли соотнести случайный скрип или писк с определённой нотой. Потому, когда дело дошло до угадывания небольшой мелодии, именно она оказалась в числе первых, кто справился с этим заданием. В тот момент Вирджин почти гордилась собой. Кроме неё, только Джаспер и Лукас праздно сидели за партами, пока другие, с явным напряжением на лицах водили по планшетам пальцами, рисуя и стирая ноты.

– У вас феноменальный слух, мисс, – заметил профессор, после того, как с проверкой было закончено. – Но явно не хватает теоретической базы. К сожалению, вам придётся навёрстывать всё самой, – добавил он, и список дополнительной литературы у Вирджин снова расширился. Признаться, она уже с трудом представляла, когда и как сможет прочесть такое количество книг. Ещё в библиотеке Вирджин успела открыть первую, и с ужасом увидела, что в той больше четырёх сотен страниц.

– А теперь, немного попоём, – произнёс профессор. – Номер на ваших экранах.

«Петь?» – Вирджин ощутила лёгкую тревогу, которая очень скоро превратилась в настоящую панику. Петь незнакомые мелодия вот так, ни разу их не слушая, она точно не умела! Да что там, Вирджин даже не представляла, как это возможно! Да, она знала, как звучит каждая из нот, но её связки не слушались, и выходила какая-то жуткая фальшь. И это, конечно, никак не могло остаться незамеченным. Джаспер закатывал глаза и выдавал одну пантомиму за другой, то изображая волка, воющего на луну, то кудахчущую курицу, то премерзкое звучание сломанной сигнализации. Большинство мальчишек давилось от смеха, кто-то просто закрывал уши руками, и лишь Лукас неодобрительно качал головой, да по обыкновению хмурился. Вирджин же изо всех сил старалась сдерживать слёзы, но горло болезненно сдавило, и голос стал совсем неуправляемым. Она не сдавалась и «допела» до конца. Это было ужасно. Профессор не смог скрыть своего разочарования, но его настойчивость подарила Вирджин ещё несколько кошмарных минут. Он решил ей помочь, и начал подыгрывать нужные звуки. И, пожалуй, если бы Вирджин на тот момент не душили слёзы, она вполне могла справиться. В итоге, ей достался ещё один дополнительный сборник для изучения и практики, и отдельное самостоятельное задание.

После такого тяжёлого, напряжённого дня, идти на занятия по флейте Вирджин уже было откровенно страшно. «Наверняка, сейчас скажут, что я вообще играть не умею! – глотая невыплаканные слёзы, думала она. – Или всё делаю не так!»

Перед дверью в кабинет Вирджин замерла в нерешительности: смелость окончательно покинула её. Она не могла сказать точно, сколько времени вот так простояла и лишь звонок, разлетевшийся по коридорам корпуса заливистой трелью, заставил вздрогнуть, сгоняя оцепенение. Вирджин сделала ещё шаг и даже подняла руку, намереваясь постучать, но не успела. Дверь открылась, и за ней показался харизматичный худощавый мужчина средних лет.

– Мисс Вирджин? – Его голос оказался мягким и располагающим. – Проходите-проходите! Я уже заждался! – На этих словах он чуть посторонился, пропуская её вперед.

И Вирджин вошла. Кабинет оказался весьма уютным, с почти домашней обстановкой. В квадратной комнате помещался довольно широкий шкаф с зеркальными створками, электронное пианино, несколько пюпитров, полукруглый стол и небольшой диванчик с подушками. На подоконнике, на круглом серебряном подносе стояли кофейник, чашки и вазочка с конфетами. По стенам были развешены различные плакаты с изображением флейт или известных флейтистов, а так же афиши и голографии.

– Меня зовут мастер Зейн, – представился он. – И должен вам признаться, я внимательно прослушал вашу запись с фестиваля, – Зейн сделал небольшую паузу, после продолжил: – Это было впечатляюще! Да-да, я это говорю вам не из лести, а потому что и правда считаю вас невероятным самородком.

Вирджин смутили его слова. Она почувствовала, что краска вновь подступает к её лицу.

– Сегодня вся школа только и говорит о вас, – заметил мастер. – И, как я понял, вы вполне ожидаемо столкнулись с трудностями в теории, верно?

Вирджин чуть заметно кивнула: чувство неловкости усиливалось.

– Тогда мы начнём с того, что вам может помочь! – с улыбкой предложил он и, подойдя к столу, взял в руки инструмент и заиграл. Чудесный пассаж, словно стремительная горная река взвился ввысь, а затем так же молниеносно сорвался вниз. – До мажор! – пояснил Зейн. – Попробуйте повторить!

Вирджин уставилась на мастера в полном недоумении, и тот с улыбкой начал объяснения:

– Здесь всё очень просто. Играете подряд все звуки от самого нижнего «до» к самому верхнему, какое знаете.