Вячеслав Саев - Записки художника

Что скрывает в себе тень? Мою душу, мои страхи или счастье? Если я пересилю себя и войду в нее, найду ли я там то, что ищу? Или же смерть станет моим вознаграждением за неустанный труд? Но что бы меня там ни ждало, оно не имеет такого значения, как сам путь к моей цели. Я готов умереть ради этого пути, готов отдать все, что у меня есть, лишь бы пройти его. Я наслаждаюсь своим отчаянием, я болен им.

Да, по всей видимости, я не совсем здоров. Не знаю, как называется моя болезнь, но, скорее всего, она не одинока: ей есть с кем развлечься у меня в голове. Что уж я знаю наверняка, так это то, что человек я ненормальный. С плохой или хорошей стороны – судить не мне. Во мне много странностей: как маленьких, присущих остальным людям, так и больших, которыми вряд ли обладает кто-то еще.

Начать хотя бы с того, что я собственными руками разрушил свою жизнь, которую в определенный промежуток времени можно было назвать идеальной. Тогда у меня было все, о чем только можно мечтать. Однако мой безрассудный нрав возжелал чего-то большего и тут же поплатился за это. Теперь я нахожусь в таком месте, откуда нет совершенно никакого выхода, ни единой лазейки. Я скован по рукам и ногам цепями, которые надел на себя сам.

В этом богом забытом месте есть люди, чем-то похожие на меня. Сейчас это просто ходячие трупы, но я уверен, что некоторым из них довелось пройти путь, который прошел когда-то я. Прямо в эту секунду я гляжу в их лица и не вижу там ничего кроме смерти. Кто-то из них рисует, кто-то играет в карты, а кто-то пытается побороть потолок в гляделки. Я же пишу историю своей жизни. Не знаю зачем, ведь вряд ли хоть кто-то прочитает это. Больше у меня нет ни близких друзей, ни родных, ни даже знакомых. Мне попросту некому передать мои записки. Когда я допишу их, я оставлю столбец испачканной бумаги у себя на столе и уйду. Если повезет, то мой труд не отдадут на съедение железной машине в первый же день. Может быть, какой-нибудь добрый человек даже возьмет это к себе домой и передаст другим. Последняя моя мечта – быть услышанным хоть кем-то. Я слишком долго держал ворота моего безумного мира закрытыми. Теперь я хочу впустить туда весь мир. Зайдите и взгляните на всю мою боль, на все переживания и те дни, когда я был счастлив. Зайдите! Вы можете бранить меня, сколько вашей душе угодно, можете сопереживать мне – ненавидеть или любить, мне все равно. Но только взгляните!

Да! Я безжалостно разрушил собственную жизнь, потеряв при этом все. Но я ни капли не жалею об этом. Я даже рад, что сейчас не сижу в шикарном доме с видом на море и с живописным садом позади. Я рад, что не вкушаю изысканных блюд, что не флиртую с красивой девушкой в компании друзей. Я рад, что я несчастлив. Не потому, что вся эта праздность кажется мне неправильной и греховной. Мне не перед кем оправдываться. Я не верю в людского бога. Причина лишь одна – все это плата и плата достойная, которую я с доблестью готов принять.

Хоть я и не обладаю никакими благами: ни материальными, ни духовными, у меня есть самое главное – память. Прошлое я ценю намного больше, чем настоящее и даже будущее, ведь оно останется со мной до последнего моего вздоха. И если после смерти меня ждет бесконечное ничто, я буду рад встрече с ним. Я утону в созерцании образов из прожитой мною жизни, как тонет богач в море своего золота. Тогда-то я буду намного счастливее любого, кто тратил жизнь на мимолетные наслаждения.

Память – это мой сундук с сокровищем. Но мое сокровище неиссякаемо, потому-то я готов поделиться им со всем миром. И прямо сейчас я распахиваю этот сундук перед всеми вами. Берите! Берите столько, сколько вашей душе угодно.

Раз уж я пишу историю своей жизни, то, пожалуй, должен рассказать вам все по порядку с самого начала. Ничего интереснее я просто не придумал, уж простите. Да и время мое уже на исходе. Так что начну с того, что помню сам и что знаю из рассказов родителей.

На свет я появился совершенно здоровым ребенком. Отец и мать долго меня ждали. Тогда они еще любили друг друга. Я стал для них новой игрушкой для получения призрачного счастья. С ними мне по-настоящему повезло, а вот им со мной не очень. Я никогда не думал о моих родителях плохо и сейчас продолжаю испытывать к ним только самые теплые чувства, насколько мне это позволяет мое промерзшее сердце. Так что прошу и вас не винить их вне зависимости от того, чтобы я вам ни поведал после.

Отец рассказывал мне, что последующие пару лет после моего рождения были самыми счастливыми годами его жизни. А вот у матери уже тогда я начал вызывать некоторые подозрения. Хоть и не осознавая этого, она боялась своего двухлетнего ребенка – боялась смотреть в его огромные глаза, устремленные в пустоту; боялась оставаться с ним одна, когда он протягивает крохотную ручонку туда, где никого нет. Тогда она и начала отстраняться от меня все дальше и дальше. Пропасть между нами росла с неумолимой скоростью. С каждым годом преодолеть ее становилось все сложнее.

Однако тогда не составляло особого труда построить мост. Мой отец воздвигал его как только мог, и у него отлично это получалось.

Первая преграда на их пути к счастливой жизни появилась, когда мне исполнилось три года. К этому времени ребенок уже должен научиться составлять простые предложения, а я все еще не мог произнести ни слова. И да! Мои родители осознали это только в день моего рождения. Маме как будто стукнуло что-то в голову, она резко подскочила с дивана и начала испуганно вздыхать, ударяя при этом моего отца по плечу. Именно в эту секунду она осознала, что никогда еще не слышала того, как разговаривает ее дитя. Как бы странно и нелепо ни звучала эта ситуация, всему есть свое объяснение.

Моя мать вовсе не дурная женщина, не заботящаяся о своем ребенке. Виноват лишь глупый случай. Дело в том, что мой отец по профессии писатель – довольно популярный в узких кругах. Он пишет сложную, не подходящую для общей массы литературу. Поэтому он зарабатывает не так много и не в силах прокормить даже себя, а во время творческого кризиса и вовсе не получает ни гроша. Иногда он может просидеть за ноутбуком весь день, ни разу не встав с рабочего места, пока мама не вернется домой и силой не вытащит его оттуда.

Хоть и очень туманно, но я припоминаю один случай, когда ночью меня разбудил громкий скрип пола. Я приподнялся с кроватки и увидел настороженное лицо отца, идущего к гостиной. Кажется, тогда я начал проситься на ручки, а он прислонил указательный палец к своим губам и тихо прошипел в мою сторону.