Марина Лис - После заката

Хоть в заброшенной каширской больнице было довольно пыльно и холодно, меня это не беспокоило! Главное иметь источник энергии для ноутбука и телефона! Иногда я использовала походные батареи питания. Но чаще заряжалась в общественном транспорте, катаясь по МЦК.

В светлое время суток я пряталась в подвальном помещении, куда не проникали лучи солнца. Ведь они губительны для таких нелюдей как я. Во сне я не нуждалась, просто коротала время до заката. Дневное время было особенно мучительным для меня. Я постоянно вспоминала, того кто отобрал мою человеческую жизнь. И вот опять, стоило лишь ненадолго закрыть глаза и попытаться расслабиться и забыться, как в голове снова и снова всплывала одна и та же картинка…

Я собираюсь с младшей сестрой на бал, для неё это первый бал, она в волнительном предвкушении, я тоже жду с нетерпением. Мы меряем платья, смеемся, наряжаемся, обсуждаем кто будет на балу… Мачеха помогает мне выбрать ленты. Для моей младшей сестры Софья была родной матерью, но я никогда не замечала, чтобы она выказывала сестре больше внимания и заботы чем мне. Настоящей матери я практически не помню, мне было два года, когда она сбежала от нас с отцом в неизвестном направлении. Позже пришли известия, что она чем-то заболела и умерла. Отец долгое время был один, очень страдал, но потом оправился и женился на Софье. Разговоры о родной матери были запретной темой в доме!

А вот мы уже и на балу, сестру уже пригласили, и я с волнением ожидаю приглашения. Я постоянно ощущаю кожей, что на меня смотрит кто-то. Затем появляется он… моё проклятье – граф Богдан Воропаев. Поначалу я была очарована статным красавцем с обжигающим взглядом. Он приглашал меня танцевать, вел светские беседы, в общем, всячески пытался завоевать моё внимание. Ах, если бы я знала, что за чудовище скрывается под учтивым молодым человеком!

Дома мы осуждали всё до мельчайших подробностей, что было на балу. Мачеха была вне себя от радости! Обеих девочек заметили! А граф Богдан Воропаев, которому я явно очень понравилась – шикарная партия для меня. Но отец был очень напряжен, он сказал мачехе не торопиться с выводами. И добавил, что от таких как Воропаев, стоит держаться подальше! Странные слухи ходят о нём! Он замкнут, скрытен, у него нет друзей. О нем мало что известно в свете. Я не придала этому значения, мало ли какие слухи могут ходить о ком угодно.

Следующий обрывок воспоминаний особенно злит меня сейчас. Воропаев приходит в наш дом и просит моей руки у отца, не просто просит, а требует! Когда отец отвечает ему категорическим отказом, Богдан угрожает ему, связями. Отец говорит, что не боится угроз и не отдаст ему свою дочь. Также отец сказал, что он человек верующий и знает, что Богдану воздастся по заслугам за содеянное. И если он не пойман сейчас и чист перед судом гражданским, то это не означает, что он чист перед божьим судом. Я не знала о чем именно идет речь, но понимала, что отец обвиняет его в чём-то страшном. Богдан Воропаев ушел из нашего дома озлобленным, хлопнув за собой дверью с такой силой, что даже штукатурка пошла трещинками и отпала местами.

Через два дня после этого визита, Воропаев ночью пробрался в окно моей спальни и предложил бежать с ним. Я не на шутку испугалась! Ответила, что не готова идти против воли отца и закричу, если тот не уберется сейчас же! Дальше провал в памяти, я очнулась в подвале, стены которого были выложены серым камнем, капитальное строение, даже если кричать, никто не услышит! Он требовал моего согласия стать его женой и переехать с ним куда-то далеко от Тверской губернии – моего дома! Это также означало, что я навсегда покину свою семью. Я снова ответила ему отказом, несмотря на то, что была чудовищно напугана. Он дал мне пощёчину такой силы, что я отлетела к противоположной стене, сильно ударилась головой и разбила висок. Кровь заструилась по моему лицу и шее, его глаза налились багрянцем и буравили меня! Сил кричать не было, сознание стало путаться, я погибала!

Затем темнота и жгучая боль, полнейший провал в памяти. И я, но уже не я! Я очнулась всё в том же подвале прикованная за ноги цепями, но мне не было больно, я не испытывала холода, мне только хотелось есть! И мои вкусовые предпочтения в корне поменялись! Мне хотелось крови больше чем когда-либо чего-либо! Богдан был «заботливым» надзирателем, регулярно приносил кровь в медном кувшине. Сейчас я понимаю – это была кровь животного, я не чувствовала насыщения и силы. Он рассказывал мне что-то про вид избранных, о том, что я должна благодарить его за это, ведь теперь надо мной не властно время и человеческие болезни обойдут меня стороной. Говорил, что род надо хранить в секрете, и никто из людей не должен знать о природе нашего происхождения. Я не вникала особо в смысл его слов, мне хотелось увидеть отца. И однажды он исполнил мою просьбу. Он привел меня к ним… вернее на их могилу. Сколько же прошло времени с моего похищения? Даты жизни моих родителей на обветшалом надгробье говорили о том, что минуло не меньше шестидесяти лет. Но как это возможно? И тут до меня дошла суть его слов… Он изменил меня, сделал чудовищем – вампиром!

Я понимала, что Богдан не отпустит меня по доброй воле и не примет отказа. Я дала ему согласие на брак, сыграла некую роль влюбленной. И он поверил мне. Подумал, что время сломило меня и мою волю. Подумал, что я действительно могу принадлежать ему. Он ослабил контроль. Я перестала жить в подвале, он перевез меня в комнату на третьем этаже доходного дома. Комната была просторной с высокими потолками и большими плотно задернутыми шторами из темной ткани, которая не пропускала дневного света. На потолке была красивая лепнина в виде роз и листьев, немного треснутая штукатурка на потолке. В комнате был круглый стол с тремя стульями, трельяж как в моем родном доме. У стены стояла двуспальная кровать, заправленная багровым покрывалом. Возле зеркала стоял манекен на ножке, на нем было темно-синее атласное платье с тканевыми пуговками и узорами впереди и обширными сборками сзади. Также было много коробок со шляпками, платьями, туфлями, перчатками, зонтиками…

– Мода в конце девятнадцатого веке изменилась, прими от меня эти подарки – чинно сказал Богдан.

– Это потрясающе красиво, спасибо, – сказала я, повиснув на его шее, играя роль влюблённой.

Он обнял меня и прижал к себе.

– Ну, наконец-то, ты приняла меня! Целых шестьдесят лет понадобилось, но скоро ты будешь моей. Я пойду, чтобы принести твои драгоценности и свадебный наряд, церемония состоится завтра. Не открывай шторы, солнечный свет убивает нас!

– Но как же пойдешь, ты? Я волнуюсь за тебя, у меня не осталось никого кроме тебя! – спросила я, чтобы понять, как именно он планирует выйти днём. В моих планах был побег, и это знание могло помочь осуществить его.