Анастасия Лис - Дом Штеран. Гончая

– Как яблоки в карамели, – выразил, витавшую в воздухе мысль, Фернан, заглянув в коробку.

Кошки были покрыты тонкой оболочкой прозрачного красного цвета, матово блестевшей на свету.

– Лучше всего доставить в клинику как можно скорее. – Ханна неторопливо одернула рукава и снова надела перчатки. – Они в слишком плохом состоянии, это влияет на меня.

– В каком смысле? – насторожился Джин.

– Стабилизация идет за мой счет, – пояснила Штеран, явно не видя в этом ничего такого и крутанула кистью левой руки.

На раздавшийся взрыв все резко оглянулись. А парень, перед ногами которого дымилась воронка, наоборот, медленно повернулся к спасателям. Но не успел он и слова сказал, как его окружила сфера из стремительно вращающегося воздуха.

– Ханна? – изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, спросил Джин.

– Нетравматично изолирую, – немного наклонила голову вбок она. – Иначе он убежал бы.

Лерхам глубоко вдохнул и выдохнул, решив попозже провести лекцию о том, когда немногословность уместна, а когда нет.

– И зачем он тебе? – подтолкнул Джин стажерку к пояснению.

– Статьи тридцать восемь, восемьдесят пять и восемьдесят девять Международного соглашения об охране редких и сверхценных видов, – отрапортовала Ханна, а потом, судя по всему, что-то прочитав в глазах начальства, добавила. – Причинение вреда здоровью, а также умерщвление ойлотов карается каторгой до двадцати пяти лет. Если Ишаул, который почитает этот вид, как священный, сможет добиться экстрадиции, тогда смерть быстрая или мучительная, в зависимости от совокупности доказанных статей.

– Он не мог, – твердо заявила владелица дома. – Яник – хороший мальчик, и с Маей он всегда ладил. Вы что-то путаете девушка, мой сын не такой.

Джин только хмыкнул. Матери всегда стараются не замечать дурных привычек любимых чад, так что в этом случае был склонен верить Ханне.

– А что будем делать с видоспецифическим лечением? – печально спросила Алия, так и сидевшая на корточках возле коробки.

– Я знаю клинику, где им могут оказать помощь. – Ханна безразлично мазнула взглядом по ярящемуся в воздушной тюрьме парню и снова посмотрела на кошек.

– Это, наверное, дорого, – усомнилась хозяйка.

– Они умирают, – без обиняков заявил Джин. У него не было времени уговаривать, еще неизвестно, как это потом отразится на Ханне, а смена только началась. – Наша целительница оказалась бессильна, так что и в обычной клинике вам не помогут. Если отказываетесь, то мы снимаем стабилизацию, выражаем вам соболезнования и уходим.

– Не надо, – тут же испугалась женщина. – Я найду деньги. Как-нибудь.

Она впала в печальную глубокую задумчивость. Ханна сняла с пояса зеркальце, и едва связь установилась, быстро произнесла:

– Пять ойлотов, кошка и котята, один котенок мертв, остальные на минус, стабилизированы через кровную связь, требуется немедленное хирургическое вмешательство.

– Мы сейчас же начнем готовить операционные, – раздался звонкий девичий голос. – Но хирурга у нас только два. Если позволите, можно было бы привлечь «Рохо», у них специалисты не хуже. Так мы сможем снять стабилизацию одновременно.

– Хорошо, – согласилась Ханна. – Курьер есть?

– Можем забрать от Зеленых ворот, – предложили по ту сторону зеркальца. – У нас там стоит маяк.

– Сейчас буду.

Слова у Штеран с делом не расходились. Она подхватила коробку, и жестом создав портал, ушла. Воздушная тюрьма разрушилась, поскольку подпитывать ее стало некому.

– Вы за это ответите, – процедил парень. – Это превышение полномочий, а эту чокнутую уволят.

– И за что же? – холодно посмотрел на него Джин. – Она не причинила вам ни малейшего вреда.

– Она насильно меня удерживала, да еще и оклеветала. Думаете, я это так оставлю? – продолжал разоряться парень, угрожающе наступая на Лерхама.

– Боюсь, вам будет не до того, – вежливо улыбнулся Джин. – Лучше бы начали думать, где для себя достать адвоката.

– Ах ты… – замахнулся парень, но рука его была перехвачена.

– Нет, – сказала Ханна, возникшая из красной вспышки. Не верилось, что маленькая хрупкая девушка может спокойно удерживать мужчину в полтора раза крупнее себя. Но как бы тот ни дергал рукой, пытаясь освободиться, Штеран словно бы не замечала его усилий.

– Ты вовремя, – кивнул Джин. – Вызывать стражу или «драконов»?

– И что вы им скажете? – злорадно ухмыльнулся парень.

– Когда пытаешь кого-то, то делать это следует в изолирующих перчатках, если намерен остаться в тени, – назидательно заметила Ханна. – Но ощущения тогда не те, да? Ты ведь не хотел убивать всех, верно?

Парень завороженно уставился на пленительницу.

– Ты взял котенка на руки, – так же спокойно и размеренно продолжила она. – Он был такой маленький, беззащитный, хрупкий. Ты сжал всего лишь чуть крепче, не хотел сильно травмировать, только насладиться его писком. Но тут вмешалась кошка-мать, она укусила тебя. – Ханна свободной рукой сдвинула рукав парня и там действительно обнаружились следы укусов и царапины. – Ты испугался, выронил котенка, но вцепившаяся кошка тебя не отпускала. Тогда ты нашел что-то тяжелое и ударил ее. А потом снова и снова, пока она не перестала шевелиться. Рядом лежал котенок, а где-то попискивали остальные. Дома никого не было, у тебя еще оставалось время достаточное не только для того, чтобы спрятать улики. Поскольку рубеж все равно был пройден, ты решил поэкспериментировать. Того, что упал, ты сжимал до тех пор, пока не раздавил его. Другого…

– Хватит! – крикнула хозяйка дома. – Пожалуйста, перестаньте, вы лжете, вас там не было, так что прекратите врать.

– Мне и не надо было там находиться, – перевела на нее взгляд Ханна. – Я прочитала все по характеру повреждений ойлотов. По крови вашего сына на клыках кошки и ее когтях. По его эмоциям. Вы ведь не знали, что он садист?

– Нет, – отрицательно затрясла головой женщина. – Он добрый мальчик, кто угодно подтвердит.

– Кхм, – сказала соседка, про которую все благополучно забыли. Она же до этого момента скромно стояла в сторонке, с интересом наблюдая за разворачивающимися событиями. Пес, который услышал плач малыша в канализации, сидел у ее ног. – Точно не я. Он плохо к Юлю относился.

– Мюша, – ахнула хозяйка дома. – Он же рос на твоих глазах.

– Потому и говорю, – поморщилась соседка. – Это только тебе любовь материнская глаза застит. Все ему готова простить, даже смерть любимой Маи. Чтобы сказал бы твой отец? Я вот помню, о чем он предупреждал, когда привез Маю. А ты?

– Я должна была беречь ее пуще своей жизни, – поникла женщина.

– Может и выходят их еще, – смягчилась соседка. – Только лучше им не возвращаться в этот дом. Продай их хорошим людям, так и клинику оплатить хватит, и стервецу твоему на адвоката.