Вонда Макинтайр - Дочь короля

Крики русалки действительно стали все глуше и глуше. Все, за исключением короля, удивленно взглянули на клетку.

В толпе послышались отдельные свистки, но потом они стихли, и по рядам зрителей прошелестел вздох облегчения. Граф Люсьен подал знак слугам вернуться на места и отвесил поклон Мари-Жозеф. Она застенчиво улыбнулась. Едва ли ее догадка оказалась верной, скорее всего, это просто совпадение, именно этот миг русалка выбрала, чтобы погрузиться в безмолвие. Ответный рев и вопли животных в королевском зверинце тоже постепенно умолкли, лишь тигр где-то далеко напоследок издал отрывистый хриплый рык, и все стихло.

Квартет заиграл тише. Граф Люсьен вернулся на свое место, Ив вернулся к прерванной лекции, а Мари-Жозеф – к неоконченному эскизу. Король с интересом наблюдал за вскрытием грудной клетки и плечевых мышц.

Доска украсилась целой серией рисунков. Пять, десять: тело морской твари, нога, ступня, снабженная когтями и плавательными перепонками. У Мари-Жозеф от напряжения свело пальцы.

– Сейчас я обнажу внутренние органы…

Его величество произнес что-то, обращаясь к графу Люсьену, и тот жестом велел глухонемым слугам стать на свои места. Придворные повскакали на ноги. Шатер снова наполнился шуршанием и шелестом шелка и атласа.

– …которые, если я не ошибаюсь, должны напоминать…

Всецело поглощенный работой, Ив выбрал новый острый скальпель.

– Отец де ла Круа! – воззвал к нему граф Люсьен.

Ив выпрямился, в недоумении уставился на него и лишь спустя несколько секунд вспомнил, где он и в присутствии каких особ находится.

– Необычайно увлекательно, – сказал его величество. – Чрезвычайно интересно.

– Благодарю вас, ваше величество, – ответил Ив.

– Месье де Кретьен? – обратился к адъютанту король.

Граф Люсьен приблизился к королевской коляске:

– Что вам угодно, ваше величество?

– Прикажите Академии наук опубликовать подробный отчет о вскрытии, вместе с рисунками. И отчеканить памятную медаль.

– Разумеется, ваше величество.

– Отец де ла Круа, месье де Кретьен сообщит вам, когда у нас появится время снова присутствовать в анатомическом театре. Возможно, его святейшество папа соблаговолит к нам присоединиться.

У Мари-Жозеф упало сердце: надо же, еще одна задержка. Если король не позволит Иву препарировать русалку в одиночестве, без зрителей, не дожидаясь папы, ее, возможно, и вовсе не удастся описать должным образом.

Ив поклонился. Мари-Жозеф сделала реверанс. Пальцами в угольной пыли она запачкала юбку амазонки.

– Как будет угодно вашему величеству, – произнес Ив.

После того как король покинул шатер в сопровождении не перестававших играть музыкантов, после того как удалились придворные, королевские слуги, стража, после того как разбрелись посетители, Мари-Жозеф осталась в обществе Ива и графа Люсьена.

Мари-Жозеф устало опустилась на стул, разумеется не стул его величества, это было бы непростительной дерзостью, а на другой, еще хранивший тепло тела шевалье де Лоррена.

Новые туфли, которым Мари-Жозеф так радовалась поначалу, нестерпимо жали.

– И когда мне будет позволено продолжить, граф Люсьен?

Не отвечая, граф Люсьен задумчиво разглядывал приколотые к доске рисунки Мари-Жозеф.

– Скажите, мадемуазель де ла Круа, живые существа удаются вам столь же хорошо, сколь мертвые?

– Да, месье де Кретьен, запечатлеть жизнь куда проще.

– Пожалуйста, представьте Академии наук рисунок, изображающий русалку – живую русалку, – для медали, отчеканить которую задумал его величество. Впрочем, не могу обещать вам, что именно он будет избран.

– Но когда мой брат сможет продолжить препарирование?

– Сестра, – перебил ее Ив, – граф Люсьен оказывает нам неслыханную честь. Будь добра, потрудись хотя бы вежливо ответить.

– Конечно, сударь, как же иначе! – воскликнула она. – Я польщена, сударь, и от всего сердца благодарю вас. Но рисунки и медали не подвержены разложению. А вот вскрытие русалки…

– Продолжение вскрытия – всецело во власти его величества, – напомнил Ив.

Он взял с лабораторного стола длинный осколок стекла, швырнул в мусорное ведро и разбил с гулким, точно колокольным, звоном. Ив закрыл парусиной истерзанное тело мертвого водяного.

– Но ты же сам говорил, что русалок осталось мало. Что, если тебе больше не удастся препарировать ни одну?

– Конечно, я буду сожалеть об этом. Но в мире множество неизвестных науке созданий.

Ив приказал слугам обложить тело колотым льдом.

– Вскрытие будет продолжено через два-три дня, – неожиданно объявил граф Люсьен.

– Не сегодня? – ахнула Мари-Жозеф.

– Полагаю, сегодня это невозможно. Сегодня его величество принимает его святейшество папу.

Ив кивнул, соглашаясь с графом Люсьеном.

– Я должен прибыть в распоряжение его святейшества. Морская тварь подождет.

Лакеи засыпали колотый лед толстым слоем опилок.

– Тогда завтра? – спросила Мари-Жозеф.

Граф Люсьен рассмеялся:

– Уверяю вас, его величество будет занят с утра до глубокой ночи. Торжественные церемонии, развлечения, пикник в королевском зверинце… Кроме того, королю предстоит обсудить с папой Иннокентием Крестовый поход против еретиков-лавочников. Его величество рассчитывает, что успеет встретиться с членами Государственного совета, а также отрепетировать конные номера для Карусели [4] Карусель – здесь: род конных состязаний, разновидность конного балета, пришедшая на смену рыцарским турнирам в XVII в. .

– А его величество непременно должен присутствовать при вскрытии?

– Его величество желает присутствовать при вскрытии, – произнес граф Люсьен тоном, не допускающим возражений.

– Но если король так занят, неужели он заметит, если Ив…

– Что ж, тогда у вашего брата появится бесценный опыт пребывания в Бастилии, – сухо продолжил граф Люсьен.

– Мари-Жозеф, – одернул ее Ив, – я намерен скрупулезно исполнить все желания его величества.

– Граф Люсьен, – взмолилась Мари-Жозеф, – пожалуйста, объясните его величеству: мой брат изловил и исследует русалок лишь для того, чтобы слава его величества воссияла в веках!

– Вы ожидаете от меня слишком многого, мадемуазель де ла Круа, – с легким раздражением промолвил граф Люсьен. – Пожалуй, лучше всего было бы продолжить препарирование после Карусели, когда живая русалка научится вести себя тихо.

– Но к тому времени останутся только кости русалки да черви, которые выведутся из ее плоти!

– Сожалею, – откликнулся граф Люсьен.

– Пожалуйста, простите мою сестру, месье де Кретьен, – вмешался Ив, – она имеет самое смутное представление об этикете.

Мари-Жозеф смущенно замолчала. Слуги подмели мокрый, в разбухших опилках пол вокруг секционного стола, едва слышно скребя метлами по доскам.