Рита Толиман - Симметрия

– Какая еще такая?! – Даша со злостью утрамбовывала вещи. – Все эти годы я терпела твое пьянство. Ждала, когда, наконец, человеком станешь. Прости.

Олег повалился на кровать, отвернулся к стене. Щелкнул чемодан. Затем хлопнула входная дверь. И наступила тишина.

Цветная горсть таблеток выглядела набором леденцов. Давясь, Олег заглотил все до одной. Он горько рыдал.

Москва

Олежка звучно храпел, когда Наум на кухне за чашкой чая рассказывал Даше что к чему. Сначала Астафьев организовал хакерский взлом, но, когда ребята не пошли у него на поводу и справились сами, Астафьев достал главный козырь – он вскрыл историю с отмывом денег через Дашин фонд. А потом этот интриган напряг свои связи, чтобы дело прикрыли, за что Олегу пришлось отдать шестьдесят восемь процентов акций.

Даша ощущала себя так, будто по ней проехался десятитонный грузовик. Опустошение и полное бессилие. Все планы и ожидания рухнули одномоментно. Как она будет смотреть в глаза ожидающих ее помощи детей?! Хотелось просто исчезнуть, пропасть. Она подвела всех. Эти крох, лежащих на аппаратах искусственного дыхания. Подростков, мечтающих о полноценной жизни. Тех, у кого мало шансов выжить. А сейчас и она, и ее прежде успешный муж оказались на обочине жизни. Немощные и порицаемые обществом.

– Не грусти, Дашка, – Наум отхлебнул бардового каркаде и звучно разгрыз ванильную слойку.

– Не грусти?! Или мне послышалось? – Дашу тряхнуло от таких слов. – Ты такой весь себе молодец! С тебя как с гуся вода! А по чьей просьбе я деньги отмывала?!

– Даш, ну это же твое решение, – он издевательски хмыкнул.

– А почему твою долю при переделе не тронули, а только Олега?! – Дашу колотило, она едва не срывалась на крик.

– Да потому что у меня и отрезать нечего. Мои семь процентов им не интересны! Соколова, угомонись, а?!

– Да пошел ты!

Наум Даше всегда не нравился. Сволочной он какой-то. И зря ему Олег так доверился.

– Как скажешь, – зло прошипел он и выбежал из квартиры, хлопнув дверью.

Потрясывало, Даша достала заначку на черный день – припрятанные сигареты, которые она себе позволяла по особым случаям. Выкурила одну, но не накурилась. Взяла другую. Храп из комнаты уже не доносился. Олежка спал тихо-мирно. Она сейчас свалится рядом с ним, прижмется к его худощавому телу. И почувствует себя, как прежде, в полной защищенности.

Муж спал, отвернувшись к спинке дивана и не издавал ни звука. Его рука заломлена назад, а ладонь забавно растопырена. Даша прилегла рядом, едва не свалившись, обхватила слегка провисший животик.

– Эй, подвинься, – тихо сказала она.

Олег даже не пошевелился.

– Ну ладно, я ухожу, – пригрозила игриво.

Тишина. Даша потрясла Олега. Словно куклу, без чувств и без жизни. В душе прострелило. Даша подскочила, склонилась над мужем и увидела, что у него свесился язык.

Бригада медиков прибыла очень быстро: база скорой помощи находилась в нескольких кварталах. Врач диагностировал асистолию, полную остановку сердца.

– Дефибриллятор в этой ситуации бесполезен, – прокомментировал медик, – когда есть фибриляция желудочков, разные области сердца сотрясают его одновременно с разных направлений, но они не дают размеренных ударов. Током можно запустить сердце, заставляя работать разные участки в унисон. Но в нашем случае – асистолия. Внутри клетки просто нет электролитов, способных создать импульс. В такой ситуации разряд ничем не поможет.

– Доставай прибор и делай свою работу! – едва держась на ногах, выпалила Даша.

– Женщина, я же вам объясняю, поздно уже, – врач вынул бланк из своего портфеля.

– Доставай эту хрень! – заорала она.

– Не мешайте работать, – огрызнулся доктор и обратился к медбрату, – зафиксируй смерть.

– Что?! – прохрипела Даша и кинулась в соседнюю комнату.

Через мгновение она появилась с пистолетом в руках. Направив дуло на врача, Соколова скомандовала:

– Доставай аппарат!

Доктор с недоумением посмотрел на нее.

– Немедленно! – срывающимся голосом крикнула она.

– Ладно, ладно.

Врач и медбрат начали реанимационные действия. Удар за ударом, но сердце на заводилось.

– Вот видите, – с укоризной сказал медик, – уже двадцать ударов током! Если бы его можно было запустить, оно, как старый мотор, подавало бы признаки жизни. Хотите еще?!

– Продолжай, – твердо обрубила Даша, – не спуская дула.

Двадцать три, двадцать четыре.

– Пять тысяч вольт! – скомандовал врач медбрату и приставил лапы дефибриллятора к груди Олега.

На кардиомониторе прямая линия сменилась синусоидой, амплитуда которой угасала. Во взгляде доктора читалось недоверие:

– А ну давай еще.

Удар, удар, синусоида появлялась и угасала.

– Ну?! – врач издевательски спросил у Даши. – Хочешь еще? Прожжем его как следует?!

Она опустила пистолет, подошла к Олегу и присела на корточки. Соколова прильнула щекой к растопыренной холодной ладони.

– Любимый, ты мне нужен. Прошу, вернись, – бормотала она, – мы должны родить ребенка, ты же этого хотел. Я готова, слышишь, готова.

– Отойдите от пациента! – властно прозвучал голос врача.

Даша спустилась на пол, обхватив колени. Весь мир замер в этой пустоте, где не было логики и здравого смысла. Что происходит?! За что?!

Следовал двадцать восьмой удар, на мониторе пошла устойчивая синусоида, сердце забилось.

– Вообще-то, это чудо, – доктор вытер пот со лба.

Опасения врачей о повреждении мозга не подтвердились, Олег быстро восстанавливался.

Москва

В конце недели Олег пригласил друзей на чай. Всех, кроме Димы. С последней вечеринки этого прощелыгу так никто и не видел. Его подружка Ларка сказала, что он улетел по важному делу.

Криса, словно райская птица, в люминесцентно-оранжевом коротком платье щебетала без умолка. Красавец Макс настойчиво обхаживал Криску, сколько Даша их помнит. Но моделька его воспринимала как данность, использовала по полной, то давая шансы, то забирая их назад. Слишком она озабочена своей карьерой, тем более что и возраст модельный уже поджимает. Индустрию брали штурмом юные нимфетки. Долина не сдавалась, и сейчас она почти у цели. Макс Кузнецов – финансовый менеджер, завидный жених. И чего Криска брыкалась, Даша не понимала. Хорошая была бы пара.

Сегодня Кузнецов выглядел хмурым, отшучивался дежурными фразами. Видимо, предстоящий отъезд Крисы его огорчал. Ее не будет в Москве аж четыре месяца.

Марта пришла в джинсах и широкой вытянутой футболке, в балетках и без макияжа, ее не узнать. Главная перемена в ее взгляде: игривость и сексапильность сменились беспросветной тоской.

Даша обняла подругу. Наверное, она сама выглядела точно также, ведь в душе чувствовала себя надломленной и не находила сил радоваться.