Рита Толиман - Симметрия

– По ходу, началось, мужики, – Макс выглядел ошеломлённым.

Вдоль улицы по обеим сторонам тянулись двухэтажные домики, с облупленной штукатуркой. «Их строили пленные немцы», – откуда-то прозвучало в голове. Из кафе доносилась заунывная песня «Дым сигарет с ментолом». Худой черный кот, взявшийся непонятно откуда, крутился под ногами Марты.

«Ках, ках», – раздалось сиплое кашляние. Чуть поодаль у магазина «Березка» сидел на асфальте бомжеватого вида мужик с бутылкой пива, прислонившись спиной к стене.

– Расширяет сознание капитально, давно такого колориту не видел, – брови Олега, взлетев, никак не возвращались на свое место. Потрясённый, он крутил головой, осматривая достопримечательности.

– Не понял, у нас у всех общий глюк? Или это вы все в моем собрались? – от лоска Роберта Бирюкова не осталось и следа. В старомодных брюках и рубашке, в сандалиях, одетых на носок, он никак не тянул на депутата Госдумы. Дурацкие лохматые усы, слегка подкрученные вверх, делали его похожим на Эркюля Пуаро.

– Какая, хрен, разница? – выдавил Макс через смех.

– А Димон-то куда девался? – вспомнил Соколов.

– Ушел куда-то, мы его не застали, – ответила Марта.

Криса озираясь, отметила:

– Мне кажется это место знакомым, как будто я бывала здесь раньше.

– А у меня чувство, что я уже видела вас такими, – подхватила Марта.

– Какими такими? – спросил Кузнецов.

– Убогими, что ли… – Марта рассматривала свое платье. Она и сама выглядела очень убого. – И это платье я точно видела. Жесть!

– Блять, это же антинаучно! – выпалил Олег.

Даша с удивлением смотрела на мужа.

– Олег заматерился, это точно глюк, – сказал Макс.

– И когда это кончится? Чего-то мне не по кайфу в рубище дефилировать, – Криса с отвращением стянула с шеи розовый шифоновый шарф и бросила в сторону.

Мужичок с любопытством наблюдал за компанией.

– Эй, вы Диму Спичкина не видели? Он выходил из ресторана! – крикнула Марта ему.

– Знает бомж твоего Диму, – усмехнулся Макс.

– Спичкина? Видел, ну и че? – крикнул в ответ забулдыга.

– Ох ты ж, бля, – опять матернулся Олег.

«Шорк, шорк, цок, цок», – застучали подошвы и каблуки. Марта на высоких шпильках перепрыгивала через извивающиеся трещины в асфальте. Ребята подбежали к мужику.

– Куда он пошел? – спросила Марта.

– Я тебе не информбюро, – хамски ответил он.

Соколов пошарил в карманах. Он искал портмоне, но там ничего не оказалось, кроме дырки и смятого полтинника, который он протянул мужику. Бомж спешно спрятал купюру в карман.

– Так Дима не выходил из ресторана. ПомЕр же он накануне. От передоза, че не знаете? – говорил он о само-собой разумеющихся вещах.

– Зашибись, – ругнулся Макс.

– Его похоронили? – спросил Олег.

– Понятное дело, похоронили, – бомж достал пачку сигарет «Столичные» и со смаком раскурил.

– Где, знаешь?

– На северной стороне кладбища недалеко от свалки, – мужчина выпустил кольцо дыма.

– Место покажешь? – зачем-то выяснял Олег.

– А это стольник будет, – сказал предприимчивый бомж.

Роберт нашарил в кармане деньги, протянул купюру:

– Ну ты и хапливый, черт.

Алкаш неуверенно встал и, пошатываясь, пошел. Но ушатывало и всех присутствующих, то ли от местного колорита, то ли от действия этой дури. Командой зомби друзья шествовали по проезжей части и повторяли загзаги ведущего. И как-то от этого было даже неплохо. Теплый вечер, хардкорный городишка «Шингай», как его назвал мужичонка. В таком квесте Марта еще не участвовала.

– Вы че, реально на кладбище собрались?! – вдруг общий настрой прервала Криса.

– На могилу Димкину глянем. Все равно мы в глюке, терять нечего, – сказал Олег.

– И какого?! – взвизгнула Криса, провалившись каблуком в трещину.

Макс нашарил в карманах заношенных джинс пошарпанный смартфон.

– Хрень какая-то, ксеоми. Народ, знаете, что это?

Он на ходу изучал новую игрушку для простых смертных. Ржал.

– Фейсбук глючит, говорит, нет такого профиля, – пробубнил Максим.

– Какого профиля? – Марта висла на плече Кузнецова, кое-как переставляя ноги на цапельных каблуках.

– Моего, – буркнул он и открыл фотогалерею. – Блин! Это че? Катька!

– Кто? – спросила Криса.

– Не знаю, кажись, жена моя.

– Ты женат? – навострилась Долина.

– Нет вроде… Но это Катька. Откуда я ее знаю?

– Не отставать! – бомж издал командный клич, от которого сразу всем захотелось построиться и маршировать ровной шеренгой.

Опустилась ночь, светила полная луна. Сквозь листву просматривались очертания крестов. Ушатанная колонна двигалась по кладбищу. Их коллективный глюк затянулся. Марта ждала что он вот-вот закончится, но он становился яснее и четче. Жуткие, впивающиеся в припухшие ноги туфли терли ноги, сохранять устойчивость на длинной шпильке Воронцова уже не могла. Она выкинула эту садистскую обувь: один туфель вправо, а другой – влево. Теперь шагалось легче и веселее. Немного знобило. Особенно странно топать босой по кладбищу. Марте казалось, что отовсюду к ней тянутся длинные руки мертвецов. Занятно, мертвецов Марта боялась меньше всего.

Памятников здесь не было, стояли лишь дешевенькие деревянные кресты. Бомж подошел к свежезасыпанной могиле.

– Здесь ваш Спичкин. Он мне полтинник должен, может вернете? – сказал он.

На деревянной табличке надпись "Спичкин Дмитрий Аркадьевич. 1987 – 2021"

– Я предлагаю раскопать и убедиться, что Дима там, – предложил Олег.

– Капец! – закатила глаза Криса.

– А че, давай. Терять нечего, – подхватил Макс.

– Копать-то руками будем? – спросил Роберт.

– Так я вам струмент подгоню. Еще стольник накините?

– Гони. Фонарь найдешь? – Бирюков вытащил свой бумажник.

– А то! – обрадовался бомж и спешно побежал по тропе.

Лопат на всех не хватило, а Марта с удовольствием и покопала бы. Оттягиваться, так по полной, чего за представлением наблюдать, когда можно активно участвовать? Но вот босой несподручно как-то. Парни работали лопатами, девушки бродили поблизости.

Воронцова в столичной тусовке в доску своя. Она вхожа в богатые семьи, ее приглашают на закрытые вечеринки. И никто не знает откуда она появилась. При случае она привирает, что из семьи потомственных москвичей. На самом деле Марта из подобного провинциального городка, в котором сейчас оказалась. И все здесь навевает мысли о юности. В воздухе висит тот же привкус детских мечтаний, тот же запашок разочарований и несносной обиды на мать. И такие же магазинчики в стареньких двухэтажках с тошнотворным зловонием подкисшего молока, духотой и давкой в очередях, змеями, ползущих вдоль стен. И парк аттракционов, мимо которого они проходили, в точности такой же, как в детстве. Заросший деревьями и сорняком, со сломанными каруселями, где работали только лодочки. Видимо, не случайно в ее глюке был именно этот Шингай, подсознание хитрым образом возвращало ее туда, откуда она бежала. Комары кусали как-то остервенело, по-настоящему. Морило. Слишком все натуралистично для галлюцинации.