Анна Богарнэ - Путь домой

– Мила! Где же ты пропадала? Мы волновались, —обнял.

– Знакомься Фил – ребята. Ребята – Фил. Он здесь за главного. – Мужик протянул сушеную руку, и он пожал её, хоть и неохотно.

– Парень, не жилец. Зачем тащите? – заключил он, указывая на Серёгу.

– Не бросим! – огрызнулся Швед. «Интересно, сушеный оставил бы кого-то из своих умирать с той же легкостью?».

– Хорошо. Только мы с ним нянчиться не будем. Твоя ноша, ты отвечай, – проскрипел Фил. Голос у него был такой же неприятный, как и внешность. А выглядел он старо: седой, морщины изрезали кожу, мешки под глазами, заостренный нос. Швед видел симпатичных стариков, это был не тот случай.

Убежище оказалось в паре километров от того места, где их встретили люди. Они неспешно пробирались сквозь чащу. Молодые девушки, довольно привлекательные, поглядывали на него и хихикали. Мужчин в отряде было не много. Возможно, остальные в убежище, но он в этом сильно сомневался. «И, вообще, зачем бродить по лесу такой большой группой? Как-то не логично». Милена поравнялась с ним, в глазах у неё плясали озорные искорки, каштановые волосы переливались на солнце.

– Ты понравился девочкам, Макс. – «Подлизывается».

– Это потому что я симпатичный, не находишь? – «Она что покраснела?»

– Вполне. Тебе понравится убежище. Вот увидишь.

– Посмотрим. – Она хмыкнула и прибавила шаг, поравнявшись с Филом и взяв его под руку.

Отряд следовал налегке, и только он ковылял, впереди начиналось болото. Он не представлял, как потащит пацана на руках, увязая в зыби. Хорошо, что Казах решил взять на себя переправу, и перехватил бедолагу:

– Жалкое зрелище, дружище. Теперь я понесу, ты отдохни. Взгляд у тощего как у маньяка, – понизил он голос.

– Согласен. Посмотрим что там у них за убежище, поставим парня на ноги и свалим. – Казах кивнул.

– Ребята впереди болото и в нем обитают существа, которых нельзя будить. Идти нужно по тропинке, вон там. И как можно тише. Если разбудите, вряд ли сможем уйти без потерь, – заявила Мила.

«Как она спокойно говорит о смерти. Страшно подумать, что нужно пережить, чтобы вот так относиться к этому», – подумал он, кивая в ответ.

Тропинка была очень узкой. Он очень устал. Ноги не слушались. Пару раз чуть не плюхнулся мимо, удержавшись в последний момент. В голове всплывали образы: прекрасные пейзажи и странные завораживающие существа. Они чем-то напоминали русалок. Только кожа у них была всё равно что морская волна, блестела тысячью бриллиантами, а удивительные глаза цвета неба.

Они махали руками, звали к себе, к лучшей жизни без тревог и забот. «Шагни, и будешь счастлив! Ну же, мой милый! Не беспокойся, мы о тебе позаботимся!» Голос был приторно сладок, манил. Он и не заметил, как остановился посередине пути, и уставился на грязные ботинки. Всё расплывалось и тускнело. Песнь полностью завладела его разумом. Как вдруг он ощутил на талии пальцы, впившиеся в бока, и очнулся. Звонкий голос прорезал завесу тумана и ворвался в личное пространство. « Милена. Почему она так далеко?»

– Очнись, Макс! Не вздумай шагнуть в болото! Что делать? Его заворожили! Бороться? Но как, Фил? —спустя мгновение губы обожгло поцелуем. Он поддался и плыл по волнам наслаждения.

Было тепло и уютно, волны накатывая возвращали разум к реальности. Казалось, поцелуй длится целую вечность. Он отвечал, запуская руку в густые шелковистые волосы. Туман окончательно растворился, и голоса стихли. Пришло осознание происходящего, и он смущенно отстранился, всё ещё обнимая растрепанную и, судя по краске залившей лицо, не менее смущённую Милену.

– Идём, – тихо сказала она, приглаживая непослушные локоны.

– Что это было? – пытался он восстановить дыхание.

– Поцелуй. Ой. То есть русалки. Ты же наверняка об этом спросил? – вновь заливаясь краской, пояснила она. – Дурят мозги и забирают в болота. Как-то раз утащили шесть человек.

– Спасибо, – настала его очередь смущаться, хоть он и старался выглядеть уверенно.

– Не вздумай снова попасться. Надо мной, итак, будут потешаться месяцами. – И тут до него дошло, что зрителей у поцелуя было предостаточно. Девочки громко обсуждали случившееся.

Болото закончилось, началась цветочная поляна. «Какие красивые». В лесу, где они бродили целый год, он не видел цветов. Прямо за полянкой возвышались несколько домиков из дерева. Один из них был длинным, остальные малюсенькими избушками. Навстречу им выбежали дети, младшему на вид было лет пять. Женщины развешивали бельё и неприкрыто глазели на новеньких.

Фил проводил их в домик, криво улыбнувшись на прощание, и оставив одних. Две комнаты, три кровати. «Они построили здания, кровати сколотили. Удивительно», – осматривал он пространство.

Казах уложил парня на кровать. Ему, кажется, было лучше. По крайней мере, лицо не было уже зелёным.

– Чудо что он ещё жив, правда, дружище? —ухмыльнулся друг.

– Если скажешь, что готов был бросить его там, дам в морду!

– Остынь, – отмахнулся Казах и перевёл тему. – А девица то хороша! Как она тебя засосала! Я б не отказался от такого спасения! – прикурил он сигарету, выпуская облачко дыма, и сверкая похотливыми глазками.

– И не мечтай. Ты для неё староват.

– Кому староват, а кому мужчина с опытом. Да не заводись ты! Кулаки то сжал! Втюрился, сразу понятно. Как увидел, челюсть не мог подобрать. Таращился всё, будто бабы никогда не встречал! – хрипло рассмеялся товарищ. – Ты давай, не млей! Рано им доверять.

– Знаю. С ног валюсь, поспать надо. – Задернув шторки на маленьком окошке, он лёг на кровать и провалился в сон.

Снилась Милена и поцелуй. Затем она быстро изменилась и стала русалкой, ещё через секунду бывшей девушкой, а потом исчезла совсем. Когда он открыл глаза, было темно. Парень всё ещё спал. «Сколько можно спать? Это пугает». Заглянув в соседнюю комнатушку, Казаха не обнаружил. «Куда он делся?» На краю кровати Швед увидел чистую одежду, сложенную в аккуратную стопку, переоделся, и поймал себя на мысли, как долго ходил в тряпье. Чистая одежда приятно пахла и сидела отлично.

Оставив парня спящим, он вышел из домика. Ночь была удивительно тихой, лишь сверчки нарушали её стрекотом. Темнота сгустилась и была осязаема. Вдалеке виднелся свет от костра, и слышался шум голосов. Он вдохнул чудесный воздух этого времени суток. Ночь. Она была горячо им любима. Работать, любить, жить – лишь под её покровом. Все лучшие идеи, дикие, странные мысли – приходили к нему именно ночью.

В желудке заурчало. Да так громко, что он побоялся, не услышал ли кто кита, проснувшегося у него в животе. Швед ускорился. Напротив длинного домика горел обложенный камнями костёр, на брёвнах подле него сидели люди. На одном из них пристроился его товарищ, щипая женщин, визжавших и задорно смеявшихся от его так называемого внимания.