Вадим Кучеренко - Гибель замка тамплиеров

– Эй, друг, переведи! – крикнул кто-то из задних рядов. – Мы не разобрали твою тарабарщину.

– Нет ничего превыше истины, и она восторжествует, – повторил мужчина уже на понятном всем испанском языке. И, сделав выразительный жест рукой, мрачно добавил: – Дикари! Favete linguis.

На этот раз и без перевода все поняли, что незнакомец, который явно не был ни студентом, ни преподавателем, ни журналистом, советует им попридержать языки. Гул возмущения накрыл гордящуюся своим свободомыслием аудиторию. Многие студенты вскочили с мест и начали топать ногами, выкрикивая всевозможные ругательства на доброй дюжине языков. Даже представитель демократической «El Pais» присоединился к ним, посчитав себя оскорбленным. Артуру Цикаридзе очень нескоро и с большим трудом удалось вернуть относительную тишину.

Когда после этого он взглянул на то место, где сидел возмутитель спокойствия, то уже никого не увидел. Даже те, кто сидел с ним рядом, не заметили, когда и куда он исчез, словно мужчина в суматохе чудесным образом растворился в воздухе. А еще через мгновение никто уже не помнил о его существовании, как будто таинственный незнакомец и не существовал.

Даже сам Артур Цикаридзе тут же забыл о нем, как и об этом инциденте. Встряхнув головой, словно отгоняя назойливую мысль, которую он не мог облечь в слова, ученый продолжил лекцию.

– Итак, как я вам уже говорил, человек на Земле гость, а не хозяин…

Мартин Крюгер, глава юридической компании «Мартин Крюгер, Эргюс Бэйтс и Анжело Месси», находился в своем офисе, занимавшем целый этаж в одном из самых высоких и старинных зданий Нью-Йорка. У него был огромный кабинет, в окна которого можно было видеть весь Манхеттен. Был обеденный час, и он, покинув свой рабочий стол, сидел, утопая в массивном мягком кресле, за низеньким столиком, стоявшем у окна, и с брезгливостью смотрел на кровоточащий ломоть мяса, лежавший перед ним на золотой тарелке. Еще не так давно это было его любимое блюдо. Но теперь одна только мысль, что от мяса надо отрезать кусочек, положить его в рот и прожевать, вызывала у него легкий приступ тошноты.

С недавних пор Мартин Крюгер потерял вкус к еде, а если говорить откровенно, то и к жизни. Если бы ему напомнили о том, как однажды в нью-йоркском ресторане он заплатил сто тысяч долларов за съеденный омлет с лобстерами, который подавался на подложке из жареной картошки и был украшен десятью унциями севрюжьей икры, то Мартин Крюгер только бы горько усмехнулся. Былое чревоугодие, приносившее ему столько радости и удовольствия, осталось в прошлом. А почему произошла эта нежданная метаморфоза, он и сам не знал. Несмотря на свою чрезмерную тучность, на здоровье он не жаловался и чувствовал, что может прожить еще несколько сотен лет. Если, конечно, с ним не произойдет какой-нибудь неприятности, подобной тем, что лишили жизни его компаньонов, Эргюса Бэйтса и Анжело Месси. Но Мартин Крюгер, несомненно, был намного умнее и осторожнее, чем они, поэтому он рассчитывал умереть своей смертью и в очень отдаленном будущем. Не мог он пожаловаться и на расстройство в делах, что для обычных людей зачастую является причиной потери сна и аппетита. С каждым годом, месяцем и даже днем Мартин Крюгер становился все богаче и богаче. Его неизменная и хорошо всем известная честность, когда речь шла о деньгах, вкупе с деловой хваткой и чутьем в финансовых делах приносили ему баснословные барыши, так что он даже уже и не знал истинных размеров своего состояния. Не ведал он и разочарований, связанных с любовью, поскольку с юности был глубоко равнодушен к женским чарам. Мартин Крюгер обладал редкостным качеством – он видел себя таким, каков он есть на самом деле: безобразным карликом с черной бородой и мрачным взглядом, присущим всем подземным жителям, а потому не обольщался на свой счет. Он знал цену женской любви, при необходимости всегда платил за нее и никогда не переплачивал, а потому был надежно застрахован от очарований и неизбежно следовавших за ними разочарований.

Нет, причиной потери интереса к жизни Мартина Крюгера были не деньги, женщины или здоровье, а что-то иное. И это был даже не приступ вековечного враждебного чувства ко всему человечеству, свойственного духам природы, к которым он, природный гном, принадлежал по своему происхождению. Он привычно ненавидел людей, среди которых жил, но не более того, и уж никак не больше обыкновенного, чтобы лишаться из-за этого аппетита. И он бы очень хотел знать истинную причину. Но даже не догадывался о ней. Эта причина пряталась где-то в глубинах его подсознания, в самых укромных и мрачных уголках, куда он и сам опасался заглядывать, а, следовательно, ситуация была безнадежной. Как говорили древние, это был сirculus vitiosus – порочный круг.

Сам Мартин Крюгер считал, что помочь ему могло лишь время, излечивающее все и стирающее в пыль любые проблемы. Надо было только набраться терпения и ждать. И он ждал, впервые в своей жизни покорившись чему-то. И от этой своей непривычной покорности он впадал в еще большую депрессию, сам не понимая этого.

Мартин Крюгер лениво ковырял золотой вилкой остывший кусок мяса, когда зазвонил его мобильный телефон. Обрадованный тем, что можно прекратить мучить себя видом и запахом еды, внушающей ему отвращение, Мартин Крюгер взглянул на экран телефона и увидел благодушное лицо Бальдерика Вигмана. Он был председателем совета директоров Спирит-банка, одним из главных акционеров которого являлся Мартин Крюгер. А еще он был прирожденным гномом, как и сам Мартин Крюгер. Поэтому клиентами Спирит-банка, который располагался в швейцарском Берне, были в основном духи природы, по тем или иным причинам поселившиеся среди людей, приняв их подобие, а частично даже привычки. Но не их образ мыслей. Гномы, эльфы, рароги и прочие древние народы – несмотря на природное разнообразие и внешние отличия, все они были исконными врагами человеческой расы. И это объединяло их точно так же, как объединяет религия самых разных по происхождению людей.

Мартин Крюгер был рад видеть своего родича и единомышленника, который к тому же дал ему повод закончить под благовидным предлогом обед. Он перевел звонок в режим видеосвязи. На экране, занимавшем почти полстены, появился низенький коренастый мужчина с пышной бородой, заплетенной в две массивные косы, которые были щедро украшены разноцветными драгоценными камнями.

– Приветствую тебя, глубокочтимый Мор! – произнес Бальдерик Вигман, называя Мартина Крюгера его настоящим именем.

Мартин Крюгер что-то глухо буркнул в ответ. При желании это могло быть воспринято как ответное приветствие, что Бальдерик Вигман и сделал. Но не преминул заметить на правах старого друга: