Константин Белых - Записки неизвестного поэта. Том 1. Дорога

Закончив писать, я прослезился, но не от стиха, а скорее от счастья. Неужели преодолён этот период застоя? Неужели я ещё не сдулся как воздушный шарик и могу продолжать творить? «ДА, ДА, ДА», – три раза повторил я громко сам себе. Дико закружилась голова, как у человека, который целый год просидел в заточении, а потом вышел на свежий воздух. Сердце прыгало в груди так, будто это и не сердце вовсе было, а боксёрская груша, по которой беспрерывно лупили со всей дури несколько человек. В горле пересохло, как в самой жаркой пустыне. Я залпом выпил три стакана воды и вернулся за письменный стол. Непонятный страх снова обуял меня. Может быть, никакого стихотворения не было? Может быть, это был мираж, или меня, как маленького ребёнка, подразнили красивой игрушкой и сейчас заберут назад?

Собравшись с силами, я дрожащей рукой написал три новые песни, которые обязательно спою своим друзьям. Стрелки часов приближались к трём часам ночи, но мне было наплевать на это. Шатаясь от счастья будто пьяный, я упаковал гитару в чехол, положил в рюкзак чистый блокнот и шариковую ручку, поставил будильник на пять часов утра и впервые за столько времени уснул умиротворённый и счастливый.

Но счастье, как известно, может сыграть с человеком как хорошую, так и плохую шутку. Так получилось и со мной. Вечерняя светлая полоса сменилась на тёмную утреннюю. Я проспал. Глаза мои открылись, когда на часах было уже без двадцати шесть. Я подскочил как ошпаренный, пытаясь сообразить, как такое могло произойти. Не сработал будильник или не сработали мои уши, когда он звенел? Мой разум склонялся ко второму варианту. Ругая себя за излишнюю самоуверенность, я как метеор почистил зубы, оделся, нагрузил на себя все необходимые вещи, вызвал такси и выбежал из дома.

Слава богу, мне повезло, транспорта ещё не было, хотя ребята все уже стояли в положенном месте. Издали я увидел, как Лев, сидя на корточках, нюхал содержимое двух больших вёдер.

– Копать-косить, – засмеялся Андрей, – а я уже собирался ехать за тобой, будить тебя.

– Не ты один, – подхватила Марина.

Я пожал парням руки, поцеловал девчонок, извинился за опоздание и облегчённо выдохнул, присоединяясь к общему ожиданию. Багажа у нас, конечно, было будь здоров. Ведро свиного мяса, ведро куриного, шесть моих сумок с продуктами, десять бутылок вина и две шампанского. Васёк взял огромный казан, девчонки притащили два больших пляжных зонта на случай дождя, Лев смотрел на зонты и ворчал, говоря, что погода будет безоблачная. А ещё мангал, шампуры, Андрюхина видеокамера, моя гитара; каждый, кроме меня, прихватил с собой личный фотоаппарат. Я немного забеспокоился, а поместится ли это всё в микроавтобус.

– Что не поместится, съедим по дороге, – подмигнул мне Андрей.

– Кстати, Илюха, ну-ка сбацай что-нибудь на дорожку, – пробасил Васёк. – Ты обещал.

– Вась, ты с дуба рухнул, что ли? – ошалел я от такого поворота. – Посмотри, люди кругом. Приедем – тогда пожалуйста.

– Я не понял, ты собрался всю жизнь петь только нам да стенам в собственной квартире?

– Захотели посмотреть, как надо мной смеяться будут, да? – Смех – это не оскорбление, Илья, – положил мне руку на плечо Андрей. – Смех – это добро. Хуже будет, если тебе со слезами на глазах начнут монетки под ноги кидать. Так что доставай свою балалайку.

Все пятеро захлопали в ладоши. Марина с Милой легонько повизгивали. Стоявшие неподалёку люди обернулись и стали смотреть на нас.

Ватными руками я вытащил гитару, сделал глубокий вдох-выдох и запел свою новую песню.

К моему удивлению, аплодировали мне не только друзья, но и люди, стоявшие неподалёку. Некоторые поинтересовались, кто автор песни, и прокричали «Браво», когда узнали, что автором являюсь я. Мне было и радостно, и стыдно одновременно. Тут подошёл наш белый микроавтобус, «форд», и мы начали загружаться.

Начало было отличным. Удобный транспорт, приятный водитель, которого звали Гарик, яркое солнышко, сопровождавшее нас своими лучами. Одним словом – благодать. За окнами мелькали высотки нашего города, прерываемые иногда длинными заборами, торговыми рядами и трамвайными рельсами. Примерно через полчаса пролетел ряд гаражей с хозяйственными постройками, и город остался позади, махая нам вслед и желая счастливого пути. Началась просторная и бескрайняя степь, очерченная вдали линией горизонта. Достав ручку и блокнот, я принялся записывать: