Константин Белых - Записки неизвестного поэта. Том 1. Дорога

– А в ком? – слегка охрипшим голосом спросил я.

– В той, ради которой ты будешь готов не задумываясь расстаться с жизнью.

Больше Лев не произнёс ни слова. Он снова отвернулся к реке и начал кидать в неё маленькие камушки, которые подбирал у себя под ногами. Не скажу, что я был очарован его речью, но здравые нотки уловить всё же успел. Хотя отказываться от Марины из-за этого не собирался вовсе.

Пользуясь возникшей паузой, я, прогнав в уме ещё раз то, что мне сказал только что Лев, принялся записывать:

«Форд» подал сигнал, означающий, что пора продолжать путь. Мы встали с камней, пожали друг другу руки, после чего Лев по-дружески мне подмигнул, и направились к машине. В это время уже и Марина с Милой быстрым шагом спускались по ступенькам, держа в руках пластиковые бутылки с водой. Лев подскочил к Миле и взял бутылку из её рук.

– Дай попить, умираю.

Мила забрала бутылку обратно.

– С ума сошёл. Это святая вода, её не пьют. Пойдём в машину. Пора уже.

– Значит, водопроводную воду с бактериями и хлоркой пить можно, а святую и чистую, как они считают, пить нельзя. Где логика?

– Логика в том, что нам нужно торопиться, – сказал я. – Слышишь, сигналят?

Ехать оставалось примерно три часа. Мы в предвкушении хорошего отдыха делились планами по его благоустройству. Постепенно разговор становился всё монотонней, и дрёма начала одолевать нас. Первыми вырубились Васёк и Мила. Лев пытался читать взятую из дома книгу, но скоро понял бесполезность данного занятия и тоже заснул. Дрон смотрел в окно, а мы с Мариной играли в подкидного дурака. В конечном итоге сон одолел и её. Положив голову мне на плечо, она засопела, словно ребёнок. Стараясь не разбудить, я, легонько обнял её. И вот тут вновь возникло то самое чувство, когда земля, словно воздушный шар, начала медленно уплывать из-под моих ног…

Уставшая бабочка летела из последних сил, всё ниже и ниже опускаясь к земле в поисках пристанища для отдыха. Но земля, будто противясь незваному гостю, чернела как ночь, лишь изредка открывая крохотные участки травы. Правда, проку от них было мало, потому что они уже либо высохли на солнце, либо обросли противным и колючим репьём. Крылья, как передние, так и задние, конечно, порхали и двигали вперёд усталое туловище, но было ощущение, что ещё чуть-чуть – и они откажутся выполнять свою работу. И тогда ждёт неминуемое падение, прямо сюда, на голую, пыльную землю, на которой буквально через пару минут можно оказаться в клюве голодной птицы или в лапах страшного шершня. Такое унылое и проклятое, как окрестила его бабочка, место ей приходилось пролетать впервые. До этого её с распростёртыми объятиями встречали поляны, на которых огнями горели красные маки, лужайки с приветливыми ромашками и даже сады с удивительной красоты лилиями. А в этом месте не было даже самого обыкновенного одуванчика, с которым можно уютно скоротать время. Всё указывало на то, что это поляна смерти, забравшая жизни многих её соратников, которые однажды точно так же по глупости или незнанию залетели сюда. Да что говорить о бабочках и цветах, если это чудовищное место не пощадило даже самой обыкновенной травы, превратив её в жёлтую и грубую солому. Пути назад не было, вернее, он был, но запаса энергии и сил, чтобы его проделать, не осталось совсем. Выход только один: садиться прямо сюда, в толстый слой пыли. Теоретически, конечно, есть вариант, что удастся провести время отдыха незамеченной, но шанс этого так мал и хрупок, что возлагать на него надежды смешно и нелепо. Вся жизнь бедной бабочки предстала в этот момент перед глазами. Ей вспомнилось, как она целыми днями легко и беззаботно порхала, наслаждаясь тёплым солнечным светом, заходила в гости к любимым цветам, которые щедро угощали её своим нектаром. Очень любила находиться неподалёку от моря и слушать пение волн. Но самое главное – ей доставляло несказанное удовольствие слышать, как остальные восхищались её красотой.

Её внешний вид действительно вызывал восторг не только у друзей, но даже и у людей, которых она боялась больше всего на свете. Мало того, что эти великаны занесли её в какую-то непонятную Красную книгу, но ещё и пытались изловить для какой-то коллекции. Что означает слово «коллекция», наша героиня, конечно же, не знала, но догадывалась, что это что-то нехорошее, страшное, иного от великанов ожидать не приходится. Не раз ей приходилось видеть эти жуткие палки, обвязанные страшной сеткой, которые словно огромные пасти поглотили многих её друзей и подруг. А потом, когда её пойманные друзья оказывались в руках великанов, те восхищённо говорили друг другу, насколько эти бабочки красивы.

Помимо этого, часто со слезами на глазах она смотрела, как великан нёс в руках цветок, с которым она водила дружбу и делилась различными впечатлениями. Немела от ужаса, видя оторванные крылья сверстников, одиноко валяющиеся в траве, но всё это быстро забывалось, и неприятный осадок проходил уже на следующий день. А сейчас, когда возникла вероятность испытать то же самое на собственной шкуре, бабочкой овладел просто дикий ужас. Только сейчас она поняла, что красота может быть очень опасна для жизни.

А отличительная красота – тем более. Её наивный разум всегда полагал, что красотой принято любоваться, как поступали в её мире, но в мире людей за красоту могли убить и порой делали для этого всё возможное.

«Ну неужели мои белоснежные крылья с чёрными пятнышками на передних и красными на задних способны помутить рассудок до такой степени, что мне станут желать смерти? – рассуждала она. – С птицами всё понятно, они всегда смотрели и будут смотреть на нас как на пищу, будь ты хоть трижды красив, но великаны – они же не едят бабочек, насколько мне известно, для чего же им тогда нужна эта непонятная коллекция?»

Эти рассуждения, навеянные страхом, привели бабочку к тому, что она возненавидела свой внешний вид, которым наделила её природа. Возненавидела настолько, что даже немного смирилась со своей возможной гибелью на этой поляне.

«Для чего она тогда нужна, такая красота, если она способна погубить? Многие мои друзья не менее красивы, чем я, но их красота хоть как-то может защитить их от опасности. Взять, например, мою подругу лимонницу, она благодаря своему окрасу способна принять вид листочка, когда сидит на стебельке со сложенными крыльями. И никакие птицы ей не страшны. Её даже люди не всегда замечают. А пестрянка – она вообще даже если и попадёт в клюв, то так брызнет своей горькой слюной, что птица сто раз пожалеет, что с ней связалась, и выплюнет обратно. А я? Чем мне могут помочь мои никчёмные пятна на крыльях?»