Оливия Лейк - Двое на краю мира

Алекс иронично хмыкнул. Почему женщин в этом доме неожиданно озаботил его комфорт, даже Салли? И он бы не прочь вернуться: сейчас его кровать не такая пустая и холодная, как обычно.

– Нет, Лея. Считай, моя спальня теперь твой будуар.

– Или тюрьма, – ответила она.

– Как будет угодно.

– Боишься, что я сбегу? – искренне удивилась Лея. – Но куда? Я не уйду от тебя, поверь.

Алекс подозрительно склонил голову, рассматривая ее: теперь он точно не ослышался. И Лея не стала поправляться – молча ждала, когда он приблизится к ней. Алекс так и сделал. Он не касался ее, даже пальцем не тронул, но Лея всё равно боялась его, хотя храбрилась и глаз не опускала. А сам Алекс не мог взгляда отвести от ее лица: от пухлых, едва тронутых цветом губ, от серебристых волос, мягких, наверное, от поразительных серых глаз, настолько глубоких, что если упадешь – не сможешь выплыть. Утонешь нахрен. А ему нельзя умирать.

– Уже поздно. Иди к себе. – Алекс отвернулся, показывая, что разговор окончен.

Возможно, смущение не окрашивало кожу Леи румянцем, но чувствовала она его не меньше, чем любая другая дева, которой дали понять, что ее красота не воспламенила сердце мужчины. Лея, не говоря больше ни слова, выскользнула за дверь и побрела к себе. Ей теперь о многом надо подумать.

Следующие два дня Лея ходила сама не своя. Неужели она ошиблась? Разве могли знаки обмануть ее? А может, это она неправильно разгадала суть видений? Может, ей нужно было бежать не за Алексом, а от него? На Инэру. Не зря же постоянно слышит ее зов в конце, на обрывке сознания, затуманенного страстью.

Лея всегда считала, что мужчина либо желает женщину, либо нет. В гареме Мерадеса было именно так: ему привозили очередную рабыню – мимолетный взгляд, и она либо получала платок, либо становилась служанкой. Если бы Лея понравилась Алексу, то это случилось бы сразу, а так… Она, вероятно, не получила платка. Значит, ей надо уйти, вернуться на Инэру. Какая причудливая судьба: Лея не хотела уходить, но ей никто не верил, теперь ей нужно покинуть этот мир, но кто же ее отпустит.

Алекса эти дни она старательно избегала. Это было несложно: она не оставалась рядом, а он не искал встреч. И отчего-то это печалило: какая-то часть нее, где-то глубоко внутри, отзывалась на его присутствие и грустила, не получая внимания.

– Эй, что с тобой сегодня? – воскликнула Кара, когда Лея меланхолично чертила пальцем узор на столе вместо того, чтобы постигать азы сборки и разборки мини-узи.

– Прости, задумалась, – слабо улыбнулась Лея.

– О чем? – Кара спросила просто, но Лея всегда тонко улавливала намеки. А еще замечала редкие взгляды, которая та бросала на своего командира. Похоже, они обе думали об одном и том же.

– Как ты думаешь, я надолго здесь? Когда я смогу уйти?

– Не раньше, чем мы найдем последний камень.

«Значит, не скоро», – загрустила Лея. Точнее надо бы сказать: «никогда». Найти камень и отпустить ее – вещи несовместимые.

Кара хотела еще что-то сказать, но неожиданно ожили мониторы, и подвал наполнился каким-то треском, перемежающимся с голосами, говорившими на смеси общего языка и неизвестного Леи наречия.

– Бенни – чертов ублюдок! – воскликнула Кара, подбежав к аппаратуре. – Сейчас я тебя поймаю, – говорила она, фиксируя координаты. Потом начала вызывать Алекса – ответа не было. Она набирала поочередно всех членов отряда, но ни с кем не могла связаться. – Черт! – Как не вовремя те завалились в «Пекло»!

Сегодня они с Леей проводили вечер вдвоем, не считая Салли, конечно. Мужская часть отряда на ночь осела в Нижних Штатах. Кара по опыту знала, что до обеда следующего дня никто из них не явится на базу. А столько времени у них не было – Бенни мог в любой момент соскочить в другое место, и лови его потом по всей системе.

– Так, нам надо с тобой переместиться, – Кара повернулась к Лее, которую брать с собой было определенно плохим решением, но оставлять – хуже. Еще это ее платье… Стирку они тоже не вовремя затеяли. – Надо тебе что-то другое подобрать, пойдем… – Аппаратура снова запищала – да им везет на Бенни, черт возьми! – Ладно, и так сойдет, времени нет.

Кара достала из металлического шкафчика дистализатор, ввела координаты и, взяв Лею за руку, шагнула в портал.

Они вышли в одном их узких переулков Нижних Штатов. Было темно, из открытых мусорных баков тянуло тухлятиной, а с оживленной Рокен-Роуд доносились басы черного рэпа.

– Где мы? – спросила Лея, когда они вышли на освещенную улицу.

– Ты хотела видеть наш мир? – Кара демонстративно развела руки и покрутилась. – Вот он!

Обветшалые крыши домов, пустые глазницы выбитых окон многоэтажек, кроваво-неоновые вывески стрип-клубов, баров и магазинов с оружием. Воздух здесь гудел от дурмана марихуаны, мотоциклетных выхлопов и дешевых, приторно сладких духов местных проституток. Они переместились в одно из самых злачных и опасных мест Альбукерке – столицы Нижних Штатов. Здесь процветал бандитизм, а главным правилом было: «Или ты, или тебя». Чем дальше от Рокен-Роуд, тем безопаснее, только бедность и нищета не знали границ, они были повсюду, распространись на всю территорию Нижних Штатов.

– Что это? – Лея остановилась возле раздолбанного пикапа, в кузове которого цветные малолетки покуривали гашиш в обнимку с огромными колонками.

– Пойдем, – подтолкнула ее Кара – им лишнее внимание ни к чему, на них и так глазели. И если на нее без особого интереса, то иномирянка внимание привлекала. Каждый встречный мужик провожал сальным взглядом – таких женщин здесь практически не бывает. – Это машины. На них можно ездить. А это, – рев мощного байка заглушил на мгновение музыку, – мотоциклы.

Лея шарахнулась в сторону, когда мимо них на огромной скорости пронесся один такой мотоцикл. Ей здесь не нравилось. Совсем не нравилось: было трудно дышать, даже пустыня Акады в жаркий полдень была свежее, чем это место. А еще ее пугали лица мужчин, провожавших их липкими взглядами, и смех женщин, доносившийся отовсюду. В нем не было радости, только безнадежность, усталость и какая-то порочность.

– Почему здесь такой упадок? – спросила Лея, инстинктивно жавшись к Каре. Сейчас она доверяла только ей и ее пистолету.

– Потому что мы никому не нужны. Все, кто здесь – отбросы общества, а кто заботится об отбросах?

– А почему не остаться на Виласе навсегда? Там так хорошо, – предложила Лея.

– Потому что он нам чужой. И мы ему чужие. – Как бы Кара ни ненавидела мир, которым стала ее родная Америка, но ей рассказывали, что может быть по-другому. Было по-другому! И, возможно, еще будет. А Вилас другой, чуждый им, обычным людям: реверансы, изысканные манеры и тотальный отказ от телевидения и интернета.