Лия Дэль - Шелтер. Призраки прошлого

Зал оживился и зашептался.

Наш Великий Консолидат и Патрулат путём долгого расследования выяснили, где прячутся предатели. Теперь мы идём на шаг впереди! В скором времени противостояние лучших из людей и предателей будет окончено.

Словно единый организм, зал взревел. Несколько человек сорвались с мест и начали аплодировать.

Я чувствую, что в этих собраниях присутствует дух единства. Мы словно один великий и могучий человек. Мыслим одинаково, верим в одно и то же. Вот офицеры седьмого и четвёртого отрядов. Высокие, сильные. Они машина для уничтожения врагов государства, за ними второй и третий, двенадцатый и «бумажные люди» из десятого.

Ева встала неохотно, хотя и чувствовала восторг от одной только мысли, что скоро в городах настанет мир. Она жаждала его, как любой гражданин Шелтера. За рёвом зала никто не заметил шороха на потолке. Только незнакомец слева отвлёкся от своей книжечки и толкнул Еву в бок.

– Уходи, – шепнул он и сунул ей в руки свою драгоценность.

– Куда? Собрание ещё не закончилось, – она удивилась и даже немного возмутилась таким поведением, но инстинктивно засунула книжечку за пояс и прикрыла футболкой.

– Уходи, сейчас рухнет, – ещё раз шикнул парень и, расталкивая всех, полез в самый центр толпы.

В этот момент Ева услышала скрежет и подняла глаза. Огромная старинная люстра, с вензелями и хрусталём, увешанная серёжками и бусами, раскачивалась то вправо, то влево. Ева на какое-то мгновение вспомнила первый год в Патрулате. Эта люстра удивила её и напугала. Огромный паук, тянущий свои тонкие хрупкие лапки вниз. Люстра всё качалась и мрачно позвякивала «бряц-брацца-дзынь-бряцца». «Посмотрите, на меня. Я здесь. Почему никто не замечает, какая я красивая? Бряцца-дзынь-браца. Поднимите глаза. Эй, ты человек, единый организм с сотней лиц, посмотри на меня. Посмотри и вспомни о былом величии. Вспомни о красоте уникальности. Я здесь одна, словно призрак, качаюсь в обрывках фраз», – кричала люстра. Но никто не обращал на неё внимание. Мариус продолжал вещать о мире и войне, а люстра уже готовилась рухнуть прямо на него.

– Она сейчас упадёт, – закричала Ева, но никто даже не повернулся на её истошный вопль. Недолго думая, она рванула вперёд, расталкивая ликующих, – генерал, – снова крикнула Ева и всем весом навалилась на Мариуса.

От него не пахло ни чем-то приятным, ни потом, ни едой, словно его и вовсе не существовало. Он на мгновение впился в Еву своими пустыми глазами и свёл брови.

В этот момент люстра, мотаясь на одном только толстом канате, со свистом пронеслась над их головами, задев лишь плечо Евы и рухнула в центр уже визжащей толпы. Мариус оттолкнул от себя Еву, и она врезалась в трибуну, стоявшую рядом. Этот удар оказался сильнее, чем тот, что она получила от люстры.

Генерал вскочил на ноги и оглядел зал. Смахнул пыль с лица, пригладил волосы и, прихрамывая, направился к выходу, расталкивая патрульных, которые кинулись ему на помощь. Казалось, что всё произошедшее не волновало его. И те мёртвые тела под люстрой и девушка, которая его спасла. Он, глядя только вперёд, вышагивал к выходу.

Ева нахмурилась и прижала рукой плечо. Ноющая боль прокатилась по всему телу и застряла где-то с левой стороны. Ева поняла не сразу, что, кроме глубокой раны на плече, сломала ребро, когда падала на генерала. В зале кричали, пытались вытащить выживших из-под люстры, мёртвым грузом лежавшей в самом центре. Она убила пятерых, ранила ещё шесть, четверых насмерть затоптала толпа, испуганное стадо, как подумала Ева и снова вспомнила фильм на уроке биологии. Когда хищник нападает, обезумевшее стадо несётся куда глаза глядят. Не видит никого. Каждый сам за себя. Люди ничем не лучше стада бизонов. Нападать толпой, спасаться поодиночке.

Ева на мгновение прикрыла глаза. Пыль мешала моргать без боли. Но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, что заставляла сердце биться чаще.

– Тебе помочь?

Незнакомый голос вернул в реальность, но сил посмотреть в его сторону не хватило. Голова закружилась, появилась тошнота, тяжёлый ком подкатил к горлу. Ева прикрыла рот рукой, плотно сжав зубы.

– Значит, помочь, – повторил мужской голос, и Ева провалилась в темноту.

Всего через двадцать минут она открыла глаза на кушетке в медицинском отделении Патрулата.

– Пришли в себя? – улыбнулась Севил, молоденький сотрудник в белом халате. Всего четыре месяца назад её прикрепили к Парулату, но это не помешало в короткие сроки заслужить доверие начальства и быстро продвигаться по карьерной лестнице. Ходили слухи, что она с лёгкостью вычисляет предателей, а за прошлый месяц написала четыре доноса, два из которых подтвердились, патрульные признались в предательстве, и их казнили.

– Да, всё в порядке?

– Конечно, – Севил снова неестественно растянула губы, обнажив до тошноты белые зубы, – я приняла все необходимые меры. Через минуту можно идти на занятия по стрельбе.

– Но я не думаю, что смогу удержать оружие, – Ева нахмурилась.

– О, здесь я тоже всё уладила. Сделала вам укол сильного обезболивающего. Занятия пропускать нельзя. Так ведь? – Севил кивнула.

– Вы правы. Нельзя.

Ева аккуратно, еле заметно, положила руку на футболку, чуть ниже пояса, где была спрятана книжечка. На месте. Она с облегчением выдохнула.

– Сейчас я дозаполню вашу карту, М 1/1. И отпущу, – она задержала взгляд, – стойте. Вам назначен седативный препарат. Почему не сказали?

– Не было времени, – Ева покачала головой и, сунув руку в задний карман джинс, достала документы, сложенные в четыре раза.

– Вы в курсе, что это не салфетка, – Севил недовольно развернула лист и проверила наличие печатей.

– Не было времени привести в порядок. Моя вина. Надеюсь, это не станет проблемой.

– Конечно, станет. К счастью, не для меня. С такой чертой в характере вы вряд ли скоро продвинетесь по службе, – Севил скривила рот в улыбке, подписала документ и достала из стеклянного шкафа небольшую баночку с таблетками, – пейте, протянула она одну из них Еве.

– Без воды?

– Вы справитесь. Так, а теперь подпишите здесь. Это подтверждение, что я выдала вам лекарство. Теперь прошу покинуть кабинет и отправиться на занятия.

У кабинета уже стояла длинная очередь из пострадавших. Рядом у стены складывали чёрные пакеты с телами. Ева не могла понять, почему их сразу не отправили на кремацию. Четыре, пять, семь, девять. Девять погибших ожидали последнего осмотра. Патрульные в толпе показались Еве такими же мертвецами. Они не разговаривали и, казалось, не думали, молча стояли вдоль другой стены и смотрели в пустоту. Им больно или страшно? Ева не могла разобраться. У каждого, кто служил при Патрулате, была одна общая черта – никто не боялся умереть от рук предателей. Но иногда Еве казалось, что никакая другая смерть их тоже не страшила.