Вера Салагаева - Когда побегут мурашки

Нет, так нельзя, холодно протекла мысль и согрелась, как показалось ей о то же воспоминание, что картинкой возникло перед глазами. Вскочив с кровати, учитель прошла на кухню, открыла кран и сунула голову под холодную струю. Вот так, – метнулось где-то у лба, когда она, закрыв кран, откидывала мокрые, прилипшие к лицу, волосы и облизывала холодные капли с губ. Я перегреваюсь? Подумала она, обматывая голову полотенцем. Когда она снова обжила кровать, взгляд поймал телефон, но разум увёл его в потолок. Я не должна делать этого, приказала она себе. Но, лёжа с открытыми глазами, она ждала завтрашнего дня, ведь в нём будет он.

Обычно пустующий и тёмный дом Репниных, сегодня светился всеми окнами. Хозяйка дома колдовала на кухне. Швырнув рюкзак на середину гостиной, Дима подошёл и обнял мать.

– Не ожидал, сиротка, – весело проговорила она, целуя сына. – Ты так красив, когда удивляешься, поэтому удивись ещё раз: Я блинов испекла.

Дима глянул на золотистую стопку и тут же, сел за стол. Хрупкая красивая женщина с тёмными длинными волосами, умело уложенными на голове во французский твист, поставила на стол розетку с прозрачным липовым мёдом и подвинула к сыну всю блинную башню. – Ешь, и рассказывай, откуда ссадины, как протекает жизнь брошенного ребёнка и как сдал экзамен.

– Нарвался, нормально, пойдёт, – тремя словами отмахнулся сын.

– Глаза не лгут, а нарываться, ты – мастер. Язык-то без костей. Она чмокнула сына в макушку и увидев пластырь, всколыхнулась. – Голова болит? Может в больницу?

– Странная вы женщина, Елизавета Васильевна. Знаете же, что дурную голову и молот не берёт. Чего же, волнуетесь?

– Люблю я тебя, мой ангел, – вздохнула она. – Редко вижу, разговариваю, обнимаю, а ночью, мы с папой в Чехию улетаем.

– Значит, я не увижу гения науки и спасителя мира Александра Дмитриевича Репнина. Как он вообще, папа?

– По уши в исследованиях. Тестирует новую разработку. Больше сказать не могу.

– Вы что, супермена создали?

– Да какое там. Столько вопросов, вот прибежала ненадолго. Давай, ешь, не отвлекайся.

– Спасибо, я насытился. – Встал, поцеловал маму. – Уходишь, уже?

– Надо, сынок. Прости. – Елизавета Васильевна обняла сына. – Чудо моё лаковое. – Ласковые пальцы взъерошили чёлку сына.

– Иди, уже. Чую пятки плавятся, – отпустил сын. – Папе, привет. Не скучайте.

Отстранился от матери, прошёл в гостиную, подхватил рюкзак и побежал по лестнице, ведущую в его комнату.

– Если голова будет болеть, обратись к Матвею Алексеевичу, – прилетел мамин встревоженный голос.

– Ладно, – прилетело сверху и женщина глубоко вздохнула.

Сытные блины и ласковые мамины руки разморили Диму и веки, отяжелев, слиплись. Его разбудил звонок. Нашарив телефон на кровати, Дима поднёс его к уху.

– Где ты? – донеслось издали.

– В графских развалинах, – уведомил сонный голос.

– Кати сюда, все в сборе. Приедешь?

– Скоро буду, – подтвердил Дима и отбросил телефон.

Загородный дом Смоляковых располагался в зелёной зоне – островке смешанного леса, выходящего к реке. Он – добротный особняк и ещё несколько, не уступающих в дороговизне, домов, просвечивались сквозь зеленоватые, едва оперившиеся кроны могучих дубов, хрупких берёз и шаровидных пальчатых клёнов. Ученики были не частыми гостями во владениях мэра города, но иногда, когда взрослые хозяева, ненадолго покидали родные пенаты, их единственная дочь, ускользнувшая из-под надзора домашних узурпаторов, приглашала школьную братию, дабы веселье – сущая необходимость короткой юности.

Ученики разных одиннадцатых классов, кому благоволила и терпела друзей их друзей, Лера Смолякова, перемешались на довольно обширной территории, с газонами, бассейном, беседками и редкими фонарями в аллеях, что казались костлявыми от ещё не успевших развернуться в полную силу листьев.

Больше всего народа тёрлось у бассейна, но Дима направился не туда, а к беседкам, предугадывая, что Антон будет там. Репнина многие недолюбливали в школе, он говорил всё в глаза, приправляя сказанное своеобразным юмором, но на вечеринках, он был источником, изливающим и фонтанирующим веселье. Здесь не нужно было говорить правду, она сама, голенькая и раскованная, гуляла среди веселящихся подростков.

Сегодня, Дима был не в настроении, но в готовности получить порцию адреналина. Отчасти, болезненные, были и приятные, воспоминания вчерашнего вечера не покинули его и он был на взводе. Он явился в самый разгар весенней гонки за приключениями. В большинстве случаев, приключения ограничивались общим непринуждённым весельем, но иногда, они выливались в поиски приключений на пятую точку и сегодня, был такой день.

Первым делом Дима отыскал Антона.

– Соню видел? – спросил он сходу.

– Мелькала пару раз, а что?

– Не люблю копить долги. Увидишь её первым, сообщи, а я похожу, поищу. Антон кивнул, держа возле себя Машу Глебову – двоюродную сестру бойкой Светы, совсем не похожую на неё, разве что смешными веснушками, редко разбросанными по носу.

– Вкати энергетик, а то нас не догонишь, – предложил Антон, держа в руке яркую банку.

– Обойдусь, – бросил Дима, следуя к эпицентру мероприятия – бассейну.

– Он не в духе – догадалась Маша. – Выкинет что-нибудь, точно выкинет.

– Танцуй, пока молода, не думай. Он самостоятельный: сам выкинет, сам и уладит, не впервые, – веселился Антон.

Поодаль бассейна, на зелёном газоне, весьма активная толпа, тряся юношескими неоформленными телами и банками над головами, перекрикивала хит девяностых. В центре торчала белобрысая голова Сани Богомолова по прозвищу « Светофор». Долговязый альбинос с приятной внешностью, ходящий на кастинги, но пока, безрезультатно, прижимал к себе двух девчонок и все трое двигались, подчиняясь ритму и не угождая толпе.

Спустившись к краю танцевального поля, Дима крикнул:

– Эй, челядь, Соню видели?

Его услышал Саня и махнул рукой в сторону трёх лежаков, поставленных вдоль каменных дорожек, окаймляющих весь периметр водоёма и разбегающихся в три направления: к дому, беседкам и рубленой бане, недалеко от дома. Скорее всего их выволокли из кладовой, чтобы устроить места для сидения.

Соню он увидел, как только подошёл к бассейну – пустому кубу с прелыми листьями, мелким мусором и землёй по всему дну.

Он нашёл Соню, но совсем не был уверен, что она нужна ему. Шутка с платой за сделанное ею домашнее задание для ленивого ученика, была, лишь шуткой. Но, брошенная в присутствии всего класса, стала поводом выплеснуть злость, словно какая-то неудовлетворённая тварь рвалась наружу и жаждала мести.

Рядом с Соней, что грела собой шезлонг, стоял Олег Безуглов – кавалер, наступающий на её тень. Он следовал за ней по пятам, как и на эту вечеринку, но в итоге, уходил в компании своего друга Паши Мямликова, а Соня высматривала Диму, опасаясь Леры Смоляковой.