Вера Салагаева - Когда побегут мурашки

– Дарья Николаевна. Я принёс, – сказал он, когда она остановилась и безмятежно посмотрела на ученика. Она ждала, а он смотрел на неё. – А, – опомнился ученик. – Я принёс домашнее задание. Вы велели сдать, – протянул он лист и она, приняв его, сказала:

– Хорошо, Дима. Спасибо.

–За что? – развеселился он, радуясь, что она не прогнала сразу, а заговорила с ним.

– За то, что любишь мой предмет. Во время работу сдал.

– Да, я люблю, но не предмет, – уже серьёзно произнёс он. Учитель внимательно смотрела на него, чуть склонив голову набок, словно изучала и примеривалась, чем ответить наглому ученику. Опередив её, Репнин сгладил ситуацию. – Дарья Николаевна, спасибо вам, что обучаете балбеса красивому неподражаемому языку. Я и впредь, буду очень стараться. Мерси, мадмуазель, – закончил он и поцеловал учителю руку.

Не дав опомниться, он не спеша зашагал по коридору, разливая свою обаятельную и счастливую улыбку.

– Маленький нравственный уродец, – выговорила она и зацокала каблучками в направлении учительской.

Учитель истории Герман Зиновьевич – тихий сухонький безобидный старичок, но просвещённый и уважаемый преподаватель, брёл по коридору. Оглядывая мудрые стены, увешанные портретами великих исторических личностей, литературных и научных гениев, он касался их, ибо только стены в полной мере впитывали изыскания гениальных умов, пока ученики не знали и половины тех, кому обязаны светом просвещения.

Нехватка педагогических работников и личная ответственность за будущее процветание страны, побудила его прийти в школу. Окончившие вузы специалисты, особо не рвались в школу добивать свои нервы и жить на мизерную зарплату, а искали места потеплее и пожирнее. Германа Зиновьевича пригласил директор школы и он согласился, пока позволят здоровье и силы. Оторвав взгляд от стен, он увидел Диму и поспешил завязать разговор:

– О, Репнин, мне необходима твоя помощь. Вернее, у меня к тебе просьба: Забери тесты и раздай в классе перед уроком. Жаль тратить драгоценное время бессмысленно. Сделаешь?

– Хорошо, Герман Зиновьевич. Идёмте, – сказал он и поплёлся за прыгучим, с лысеющей посеребрённой головой, старичком. Большая залысина выше лба придавала ему ещё больше ума, которого и так было в достатке.

Учитель вошёл в учительскую и двинулся к своему столу. Скоро, задвигались ящики, зашелестела бумага. Репнин следил не за ним, ожидая тестов, его внимание было приковано к столу, за которым сидела Дарья Николаевна. Углубившись в таблицы, она не замечала Димы, что сиял у двери. В комнату вошёл физрук и покачивающимся баркасом, прямиком поплыл к Дарье Николаевне.

– Кофейку хотите? Я сбегал и купил, раз у вас работы много. Лицо окрасила благоговейная улыбка.

Вот приставучий, подумал Дима, ёрзая у двери.

– Не очень хочу, но спасибо, отозвалась привлекательная коллега, взяла пластиковый стакан и поставила на край стола. – Следующий раз, угощу вас, Сергей Константинович.

– Это, не обязательно, лучше сходите со мной куда-нибудь, если хотите отблагодарить меня.

– Куда?

Он наклонился к её уху и что-то прошептал.

Что он шепчет ей, псина сутулая. Что вертится. Проваливай, уже, – гнал, как взбесившихся коней, мысли незадачливый школяр и они задохнулись, когда руки физрука, как бы случайно, легли на её плечи.

Дарья Николаевна поднялась и одним резким движением, заломила его руку за спину и уткнула лицом в стол. Мужчина вскрикнул и все учителя повернули головы на звук.

– Простите, – с улыбкой, обратилась к ним Дарья Николаевна. Отпустила физрука, подошла к двери, ухватила изумлённого и радостного ученика за руку и вместе с ним вышла в коридор.

– Не говори ученикам, – попросила она мягко. – Ученики не должны бояться учителя.

– Думаете, болтать стану? Обижаете, учитель. – Веселье, ещё не ушедшее, вспыхнуло вновь. – Здорово вы его лицо о стол размазали. Но, что он вам шептал?

– Иди, учись, Репнин. Спокойно напутствовала она и вернулась в учительскую, под пристальные взгляды учителей.

– Простите, автоматически вышло, – обратилась она к коллегам и к физруку. – Я занимаюсь борьбой и одно из правил: не прикасаться к бойцу сзади, так же, как к воину с мечом. Срабатывает инстинкт самосохранения. Простите.

Выслушав, учителя разбредались по урокам, а Сергей Константинович с укором смотрел на хрупкую женщину.

– Я случайно, – виновато проговорила она и принялась вытирать пролитый по столу кофе.

– Точно какую-нибудь пошлость сказал, кофеман хренов, – вслух рассуждал Дима, возвращаясь в класс. – Ноги бы, ему переломать, чтобы не вертелся рядом с ней. Хотя, она и сама хорошо справилась. Дима улыбнулся и побежал в класс, забыв про тесты.

Из школы силачка « До Бон Сун» ушла, когда поздние весенние сумерки вовсю хозяйничали на городских улицах. Медленно вышла из ворот и не спеша побрела по тротуару, вглядываясь в бесконечно сияющие и зовущие рекламные баннеры и магазинные вывески. Ещё, прохладный, но с горьковатой примесью, воздух бодрил и разгонял усталость, накопленную за день и это, чувствовал Дима, стоя у железных ворот школы и полируя их прутья спиной, упакованной в синюю джинсовую куртку.

– Девушка, вам провожатый не нужен? Ночь на дворе – услышала она знакомый голос, но сделала вид, что ничего не слышит, но настойчивый голос зазвучал снова и по-французски: – Не хотите прогуляться с молодым привлекательным человеком? Дарья Николаевна задержала шаг. Ответ последовал от француженки:

– Не пристало учителю прогуливаться с учеником, даже если, он чертовски привлекателен.

– Что? Я ничего не понял, – услышала она впереди себя и подняла глаза цвета весенней зелени. Он, уже успел обогнать её и теперь, стоял перед ней, луча очаровательную улыбку. – Вы опять назвали меня маленьким нравственным уродцем?

– Ты слышал? – Дима кивнул. – Нельзя оскорблять учеников, прости, – спокойно, как и спросила, ответила она. Я – плохой учитель.

– Что вы, Дарья Николаевна, вы – самый удивительный учитель на свете. Такой удивительный учитель, что у меня крышу сносит.

– Поэтому, сидишь на последней парте?

– Все плохие мальчики сидят на последних партах и там дверь рядом. Раз и выскочил из класса.

– Тебе не интересно в школе?

– Вы молодая и красивая, рок любите, но рассуждаете, как старая чопорная дама. Кому нравиться учиться? Осточертело за одиннадцать лет. Хотя, – он заглянул учителю в лицо, – сейчас, стало интереснее. Его глаза блеснули, а губы изобразили озорную усмешку.

– Отчего же, если не секрет?

– Новенькая девушка у нас в классе появилась. Не красавица, но цепляет.

– Наглость не украшает человека.

– Наглость – второе счастье, учитель.