Ярослава Осокина - Серое море Гренгавиума

Ярослав потянул на себя и сцепил ее пальцы перед собой, так что Саша волей-неволей оказалась прижатой к его спине. Хорошо, что шлем, которым она уткнулась где-то между его лопаток, мешал совсем распластаться.

Сердце бухнуло, замерло, снова бухнуло. Саша зажмурилась, вспомнив, что сейчас они поедут, и покрепче сжала пальцы.

Мотоцикл взревел и рванул вперед. «Надо потерпеть, просто потерпеть, ничего не случится, – уговаривала себя Саша. – Вот лучше подумать о чем-нибудь другом, не о том, что вокруг свистит воздух, что человеческое тело такое хрупкое, а мотоцикл такой тяжелый, и если упадет, то… ох, а ведь надо смотреть по сторонам, меня же взяли проводником…»

Саша повернула голову и приоткрыла один глаз.

Окружающее слишком быстро летело мимо.

Саша снова зажмурилась. Она все равно про дорогу заранее рассказала Ярославу, авось не заблудится.

Пытка мотоциклом прекратилась раньше, чем Саша предполагала. Она, правда, уже перестала зажмуриваться и храбро таращилась на мелькающий мимо лес.

Ярослав вздохнул.

– Приехали, Сусанин, – сказал он.

Саша огляделась.

– Нет, это не то место, там же городок маленький, а…

– Я и говорю, Сусанин. Кто обещал дорогу показывать? Ладно, можете передохнуть, я остановился, чтобы перевести дух.

– Лучше бы сразу отмучиться, – с трудом расцепляя занемевшие пальцы, проворчала Саша. – Доехать до города и…

– Ну, мне надо хотя б разок вздохнуть, – заметил Ярослав. – Вы мне чуть ребра не поломали.

Слезая с мотоцикла, Саша пошатнулась, и он подхватил ее за локоть, извернувшись.

Не отпуская, сам встал и помог снять шлем.

– Что, совсем плохо? – уже другим голосом спросил он.

Саша помотала головой, а Ярослав, вздохнув, снял и свой шлем, и положил их на сиденье.

Потом он взял ее за локти, а Саша в ответ крепко ухватила его за руки. Ей было ужасно неловко, но оказалось, что ноги совершенно позорно дрожат, и вообще не хотят никуда идти.

– Извините, – сказала она, глядя вниз, на его ботинки. – На самом деле я не такая трусиха. Ну то есть я думала, легче будет. С вами, кстати, не так страшно, как с папой. Он тогда нарочно кругами катался, зигзагами и по-всякому, думал, что я так быстрее привыкну и больше не буду бояться.

Его пальцы сжались чуть сильнее, и Саша вдруг подумала, что они стоят… слишком близко.

И что его пальцы почти целиком обхватили ее локоть, а ее пальцы даже наполовину не обхватывают его предплечье.

И что вокруг дорога, лес и совершенно никого вокруг. Только они вдвоем.

Саша исподлобья посмотрела на него. Трудно было понять, с каким выражением он глядит на нее.

Сожаление? Недовольство? Нет, что-то непривычное, не такое, как…

Саша вдруг подумала, что последние два дня они разговаривают совершенно нормально. Он ворчит, это да. И она тоже. Но без напряжения и острых краев, как на работе. Без неприязни.

Ярослав разжал руки – затем, чтобы поймать ее за ладонь и повести к обочине. Там он усадил ее на поваленный ствол дерева и устроился рядом.

Закурил и, выдыхая дым, спросил устало:

– Ну, хоть не укачало?

Саша вдруг фыркнула и засмеялась: участие в его голосе было совсем неожиданным.

– Нет, – сказала она и во внезапном порыве честности добавила: – Вообще меня с вами редко укачивает. В автобусах ужасно, с Пашкой в его шкоде и того хуже, а вот с вами почти нет. На мотоцикле вообще никогда. Ну, там не до того совсем.

Ярослав быстро взглянул на нее и улыбнулся краешком губ.

– Я отвезу вас обратно, – сказал он. – Не буду больше мучить, сам съезжу.

Теперь он был серьезен, и ей даже показалось, что в голосе слышны какие-то невероятные нотки вины.

– Н-нет, – вырвалось у нее, – не надо… может, мне правда надо немного привыкнуть, а то я так и буду бояться. И там скоро поворот будет сложный, когда выедете на трассу, дважды нужно будет повернуть.

Он приподнял бровь.

– Ну… мне все время так говорили, что я слишком быстро отступаю, – нервничая и оттого болтая что в голову придет, проговорила Саша. – Надо поднапрячься. Я вот и с правами так – получить получила, а не езжу на машине, потому что боюсь. Папа говорит, что с опытом придет, а я себя заставить не могу начать.

Ярослав слегка склонил голову, слушая. Он снова усмехнулся краешком губ, не отрывая от нее глаз.

– Ну надо же, – сказал он. – В кои-то веки я слушаю аж две истории подряд о вас, а не о Марине-подруге-маме-тете.

– Чего? – обиделась Саша, а Ярослав в этот раз широко ухмыльнулся, отворачиваясь.

– Да вы вечно говорите обо всех, кроме себя. Словно прячетесь за чужими историями.

– Неправда, – пробормотала Саша, вдруг понимая, что он прав.

Дальше они сидели молча, пока Ярослав курил.

Машин на дороге не было, стояла тишина – лесная, со скрипом и шумом деревьев и птичьими перекликами.

Саша думала о том, как она оказалась глупа. Вообще все было неправильным. Нельзя было не то что ехать вместе с ним, а и вообще выбираться на дачу. Чем больше между ними расстояние, тем лучше. Ему-то все равно, а ей так больно и так невыносимо от того, что он совсем рядом, что он держит ее руки зачем-то, улыбается вот, пусть и криво, с привычной насмешкой, но все же… А она как дура все думает о нем, и никак не выкинет из головы.

И еще более глупо сейчас думать о том, что раз так… раз так, то почему бы просто не побыть рядом, вообразив на час-полтора, будто они вместе? Выбрались вот в город, за продуктами и по делам.

«Какая я жалкая, – подумала Саша, скривившись и отвернувшись, чтобы он не увидел ее гримасу. – Но это только сейчас. А после этой поездки я… подам заявление на увольнение. Достаточно с меня уже. И он себе найдет специалиста получше, чтобы не пилить каждый день».

И когда Ярослав докурил и протянул ей руку, чтобы помочь встать, она без колебаний вложила свою ладонь в его. А у мотоцикла сама протянула ему шлем, чтобы он помог надеть.

– Я там уже вставил ремешок, теперь только подтягивать надо, – сказал он, но все равно взял шлем, и снова Саша жмурилась, ощущая прикосновения теплых шершавых пальцев.

Потом он наклонился и взглянул на нее сквозь стекло шлема.

– Уверены, что поедем дальше?

И Саша твердо кивнула.

Гвейле не разговаривал с тех пор, как вышел к воротам, и Тайтелин махнула ему рукой, чтобы следовал за ней. Он тогда дернулся, побледнев еще больше, но прошел сквозь ворота, перешагнув металлический порог, будто это был порог страны мертвых.

Пока он брел через улицу, Тайтелин успела добраться до арки, вытащить кирпич, сложенную косу и пульт, пробежаться по двору, прислушиваясь к тому, не сидят ли где-то подменыши или наблюдатели.

Гвейле казался ей чудовищно медленным, заторможенным, как и охранники, которых она убила на вышке. На самом деле планировала только ранить и обездвижить, но под лилейным экстрактом она слишком плохо владела собой, а эта доза оказалась чрезмерной, и Тайтелин, словно наполненная электричеством, тряслась, стоило только замереть на месте. Начав схватку, она не сумела вовремя остановиться.