Александра Плен - Портрет

– Здравствуй, Лаура, – каждое утро приветствовал он меня, садился за стол и открывал ноут.

Ему приносили кофе, он задумчиво смотрел на полотно и отхлебывал напиток. Я чувствовала, что нравлюсь ему. Это было понятно по яркой живительной энергии, что вливалась в меня каждый день. Я становилась сильнее и крепче. В памяти всплывали мельчайшие подробности моей «жизни» от создания в замке дона Монтиньонес до сегодняшнего момента. Так четко я еще не мыслила. Наверное, энергия писателя была мне по вкусу, но и у него дела шли прекрасно. Он барабанил по клавиатуре без перебоя, с утра до вечера, даже кухарка однажды посетовала, что мистеру Олдриджу нужно хоть иногда выходить на улицу, а то он прирастет к креслу. Писатель только отмахивался и сердился.

Я уже решила, что он одинокий трудоголик, как вдруг однажды вечером к нам пришла гостья.

– Привет, дорогой, – в кабинет впорхнула красавица.

Я с легкой завистью осмотрела элегантный светлый костюм, обтягивающий стройную фигуру, голубые туфли на высоких каблуках и изящную маленькую сумочку в тон.

– Привет, Изи, – писатель поднял голову и потер кулаком покрасневшие глаза.

– Почему ты не одет? – девушка быстро огляделась и добавила гневно. – Ты что, забыл?!

– Э-э… – Джордж виновато развел руками. – Я тут немного заработался.

Красавица фыркнула, подошла ближе и ласково провела рукой по мужскому подбородку.

– Ты начал новую книгу? Когда?

– Пару недель назад, – мужчина коснулся губами щеки красавицы, та немного отодвинулась, шепнув: – Не испорти макияж.

– Так куда мы идем? – бодро продолжил он, вставая из-за стола.

– Сегодня выставка работ Умберто Николло. Помнишь, ты мне говорил, что хочешь купить картину в кабинет? Так вот, я договорилась с его агентом. Тебе дадут карт бланш. Он сейчас самый модный художник в Испании, все становятся в очередь, чтобы заполучить его работы.

– Стоп-стоп, – Джордж нежно взял девушку за плечи и развернул ее ко мне лицом, – смотри. Я уже купил картину.

Девушка уставилась на меня и я, наконец, смогла рассмотреть ее обстоятельно. Увы, как не прискорбно осознавать, но Изи (или как там ее) была настоящей красавицей. Черные гладкие волосы обрамляли узкое породистое лицо. Макияж при такой яркой внешности был почти незаметен. Полные чувственные губы чуть тронуты блеском, высокие скулы с бледным румянцем, чистая золотистая кожа. Только глаза, большие, томные, подчеркнуты черным карандашом. «Да, – подумала я, – сейчас в моде умеренность в макияже, совсем не так, как в прошлое мое пробуждение. Тогда все красились очень броско. Мода опять поменялась?»

Девушка с писателем представляли собой великолепную пару. Оба высокие, элегантные, красивые. Правда, у писателя были немного растрепанные волосы, так как он любил ерошить челку, когда задумывался над какой-то сложной фразой. А у девушки прическа была идеальна, волосок к волоску. У меня дрогнуло что-то внутри, и пусть «внутри» у меня ничего не было, но почему-то стало очень неприятно и беспокойно.

«Уходите, уходите прочь», – мысленно приказала я им, стараясь избавиться от тревожащего чувства.

Что это такое – я еще не понимала, но что-то нехорошее.

– Неплоха, – наконец произнесла девушка, подойдя ближе, – но это же чистейший классицизм. Никто сейчас не покупает классику, она не модная и неинтересная.

Не раз и не два слышала я подобные заявления. Не модная. Ха! Пройдут века, и я опять буду на вершине моды, мне ли этого не знать. Все проходит. И мода меняется так же быстро, как длина юбок.

– Мне интересна, – ответил писатель, – я случайно столкнулся в Барселоне с Аланом Мерфи. Помнишь, я говорил, что учился с ним в колледже? Так вот. Он, оказывается, подпольно продает картины.

– Так это чернуха? Как ты мог сделать такую глупость?! – воскликнула девушка возмущенно. – Это выброшенные деньги на ветер!

– Это мои деньги, – с одной стороны мягко, а с другой непреклонно заявил Джордж, – и я сам буду решать, куда их тратить.

О! Мужчина показал клыки. Я перевела взгляд на красавицу. Она тут же сникла. Обняла писателя за плечи и склонила набок прелестную головку.

– Ты никогда не разбирался в живописи, – с легкой насмешкой произнесла она, меняя тему, – а я окончила Парижскую высшую школу изящных искусств. И мой папа был куратором музея д’Орсэ.

– Да-да, конечно, ты права, – легко согласился Джордж, улыбнувшись, – но, ты только посмотри… Она как живая.

– Ну и что! – фыркнула девушка. – Сфотографировал бы меня, повесил на стену и любовался бы. Я тоже была бы как живая на фотографии.

Писатель развернул красавицу к себе, с нежностью смотря ей в глаза.

– Зачем мне тебя фотографировать? Ты рядом со мной, прелестная, цветущая, энергичная. Полна жизненных сил и темперамента.

Мне опять стало нехорошо.

– Ладно, – девушка мило улыбнулась, – надеюсь, ты за нее немного заплатил?

Писатель неопределенно пожал плечами.

– Немного. Намного меньше, чем она реально стоит.

– Значит, у тебя остались деньги на Николло? Я все-таки собираюсь тебе подобрать картину. Пойдем, не хорошо опаздывать.

– Дай мне десять минут, я переоденусь, – Джордж подхватил Изи под руку и они направились к выходу, – если хочешь, можешь подняться со мной.

Девушка игриво рассмеялась.

– Ну уж нет! Я помню, чем это закончилось в прошлый раз. Придем с выставки, и я поднимусь, куда захочешь.

Голоса затихли, я уныло уставилась в окно. Предстоит одинокий пустой вечер. Сейчас, когда во мне плескалось столько энергии, я не погружалась в беспамятство, а постоянно была в сознании, и мне все время хотелось свежих впечатлений. Я, как губка, впитывала новые слова, фразы. Самолет, пылесос, компьютер, мобильник. Сначала они были непонятны, потом, постепенно обретали объем, смысл, суть. Я даже пыталась учиться читать, чего никогда еще не делала за сотни лет своего существования. На столе у писателя были разбросаны книги, газеты, журналы. Я видела буквы, запомнила несколько наименований. Но, увы, самостоятельно читать было очень трудно. Если бы кто-нибудь мне помог.

Заурчал двигатель, из-за угла дома показалась темно-серая повозка на четырех колесах и, поблескивая красными огоньками, умчалась вдаль. Я грустно осмотрела «свою» комнату. Стол, шкаф, кушетка, пушистый ковер на полу. Значит, у Джорджа есть любимая девушка? Я вспоминала, как он на нее смотрел, и мне становилось горько и тоскливо. Я не понравилась ей. Неинтересная классика, не модная и не современная. Если они завернут меня в чехол и бросят в подвал, я этого не переживу.

Вернулись они поздно. Я рассматривала звезды на небольшом кусочке неба, который был виден с моего ракурса, когда вдалеке показались фары автомобиля. Джордж даже не зашел ко мне, не пожелал спокойной ночи, как делал обычно, не сказал, какая я красавица. Я слышала неясный звон стекла в гостиной, глухой смех, топот каблучков по лестнице. Все стихло. Они поднялись на второй этаж. Конечно, я догадывалась, чем они будут заниматься, я же висела несколько лет в фойе самого лучшего борделя в Неаполе и повидала многое, но почему-то мое сегодняшнее одиночество было особенно безрадостно. Ночь тянулась и тянулась, постепенно гасли звезды, прошел небольшой дождик, я слушала, как он стучал по карнизу. Спустя время начал медленно светлеть горизонт. Море окрашивалось в розовато-серый. Наконец наступило утро.