Сьюзен Рэй МакКлайн - Рухнувшие небеса

– Знал бы, насколько…

Мы тронулись с места, и я облегченно откинулась на сидение, успокаивая пляшущее чечетку сердце. Отныне, Брэндон внимательнее объезжал препятствия, рассказывая мне забавную историю из жизни, которую, к великому разочарованию, пропускала мимо ушей. Мой взгляд был сосредоточен на зеркале заднего вида, в котором исчезала неказистая фигура нашего «преследователя». Он вышагал на дорогу, сунув руки в карманы брюк, и бдел за отдаляющимся пикапом, оставаясь в тени. Вскоре и вовсе исчез, слившись с вечерними красками.

***

Брэндон притормозил возле двухэтажного серого дома, облицованного красным камнем, и ослепительно улыбнулся мне.

– Увидимся завтра?

– Конечно. Спасибо, – я постаралась выдавить улыбку, пока выползала из машины и мысленно отправляла сегодняшний день в мусорное ведро.

Попрощавшись с Брэндоном, я вошла за узорчатую ограду. Свет в окнах горел, свидетельствуя о том, что папа дома, и мне не придется искать в бездонном рюкзаке ключи.

Сегодня он вернулся с работы раньше, чем ожидалось.

Улыбка наползла на лицо. Зайдя в дом, я скинула сумку на пол, выглядывая отца.

На бежевом кресле лежала папка для бумаг и как всегда была мега переполненной, а самого ее обладателя не наблюдалось. Папа работал полицейским, и в основном многие, незакрытые дела взваливались на его уставшие плечи, потому что он успешно справлялся с ними. Работа не щадила его…

Мои постоянные уговоры уйти из полиции и заняться чем-то другим он даже не желал слушать. У него был один ответ: «Нам нужны деньги. С этой работой у нас есть шанс держаться наплаву». Конечно, я спокойно бы принимала такое объяснение, если бы папе платили справедливо за его адские труды. Он часто пропадает в участке, не ночует дома, порой, в выходные сидит за документами, отчего я все больше ощущаю себя брошенным «котенком». После смерти мамы он словно охолодел и забыл, что у него есть дочь, которая требует родительского внимания.

Я обнаружила отца возле окна. Он потягивал кофе и доедал шоколадное печенье. Заметив меня, папа отложил кружку, и с широкой улыбкой собрал меня в охапку.

– Как ты, мой ангел? – ласково поинтересовался он. Слегка шершавая ладонь легла мне на щеку.

Я закрыла глаза, сдерживая слезы. Ангел. Родители не называли меня так уже очень давно. С того момента словно прошла целая, длинная вечность. Вечность, где я радовалась и светилась от счастья.

Вечность, где мама жила…

– Улыбаюсь, значит – нормально, – я разлепила веки и взглянула в карие глаза отца, стараясь не опускать уголки губ.

Он стоял в униформе, из какой, практически, не вылезал, глубокие морщинки в некоторых местах прорезали кожу, давая знать о немолодом возрасте, темные волосы, как всегда, пребывали в небрежном виде – у отца не находилось времени их расчесать, так же, как и побрить щетину на пол лица.

– Это хорошо.

Папа чмокнул меня в лоб и вновь взялся за кофе. Лицо помрачнело, тяжелый вздох вырвался из груди, когда человек по рации на его ремне сообщил, что нужно срочно ехать в участок, захватив дела. Посмотрев на меня извиняющим взглядом, он сказал своему коллеге, что скоро будет на месте. Я продолжала стоять на месте, только на это раз не сдерживая слез. Мне было чертовски обидно, что единственный, родной человек отдаляется от меня с каждым разом все больше. Он не находится рядом, когда это требуется, не знает, что творится в моей жизни и почти не участвует в ней…

Как бы я хотела вернуть те времена, где отец не окунался с головой в работу, и мама была с нами. Но, к сожалению, это невозможно. Прошлое нельзя вернуть.

Увидев белужьи слезы, папа неуклюже обнял меня.

– Детка, что случилось?

– Я не помню, когда последний раз видела, чтобы у тебя был выходной, – я сделала шаг назад, убрав его руки со спины. – Ты даже не думаешь о своем здоровье. Обо мне… Чертовски обидно, что тебя вечно нет рядом. А ты мне нужен, пап.

Болезненный комок застрял в горле. Я собиралась закончить «сцену», но знала, что это еще не конец.

– Я люблю тебя, Скай, – прошептал он, приковав печальный взгляд в пол. – И все, что я делаю, лишь ради нашего будущего. Скоро ты поступишь в университет, и мне нужно заработать достаточно денег для этого. Раньше твоя мама…

– … знаю, – я закрыла глаза, громадные капельки слез скатились по щекам. – Она тоже приносила доход в семью. А сейчас ты думаешь, что один это делаешь? Я специально устроилась на работу, чтобы помочь тебе погасить кредит за новую мебель и откладывать на учебу.

Он громко выдохнул, переминаясь с ноги на ногу.

– Я очень благодарен тебе, ангел, но этого все равно мало. Ты получаешь недостаточно, и эти деньги не играют большой роли в бюджете нашей семьи.

Не играют?..

Прозвучало как оскорбление. Мне словно дали смачную пощечину. Я столько пропадаю на работе, чтобы потом выслушать такое? Пыхчу на ней почти без толку? Просто так?

Слова, желающие вырваться наружу, застряли где-то в горле, и рот тупо был открыт. Мне не хотелось кричать на папу, поднимать истерику или еще что, я просто развернулась и помчалась по лестнице, смахивая слезы. Он пытался меня остановить и извиниться, но у него это хреново получалось. Впрочем, как у всех родителей, не умеющих держать язык за зубами.

– Скай, прости. Я не…

Папа не договорил, поскольку я забежала в комнату и захлопнула дверь перед его носом. Отец никогда не следил за словами и мог наговорить много того, отчего потом захочется возненавидеть свою и так дерьмовую жизнь еще больше.

Я любила его. И у меня не было причин его ненавидеть. Почти. Такие случаи всегда сопровождались моими слезами, а ком ярости постепенно рос внутри, не решаясь выбираться наружу. После ухода мамы, он полностью погрузился в работу, стал трудиться в полную силу, чтобы обеспечивать нас.

Я видела, как папа мучился. Этот адский труд, постоянная нервотрепка, депрессия. Не каждый бы выдержал. Когда я поняла, что нужно брать ситуацию и в свои руки, устроилась в отстойное кафе с наступлением летних каникул. Но моя зарплата, как оказалось, не сыграла большой роли в нашем бюджете.

– Скай, доченька, – голос отца донесся до моих ушей.

Я шмыгнула и подняла голову, обнимая коленки. Мне было нечего опасаться – папа не зайдет сюда, если не хочет усугубить ситуацию в триллион раз. Он знает, что когда я расстроена, мне необходимо побыть одной.

Решив не отвечать, я слушала, как он нелепо расхаживает за дверью, подбирая слова.

– Скай, ты слышишь меня? – спросил он мягче. Его идиотская рация вновь дала о себе знать. Выругавшись, папа сообщил напарнику, что уже в пути, а затем я почувствовала, как его большие ладони легли на дверь. – Прости меня за это. Если бы я мог что-то поменять, то непременно бы сделал это. – Он отошел – его тень, просачивающаяся через щелку, уменьшилась в размерах. – Не жди меня сегодня.