Шурочка Матвеева - Вкус моря

– Море спокойно в последние дни, – хрипловатым прокуренным голосом сказала Танея. – В это время года обычно поднимаются шторма, а у нас тихо, как в медузьей заднице.

– Да? – отозвалась Тиана, чтобы хоть что-то сказать.

– Именно, – Танея уселась рядом, собственническим жестом взяла у Тианы бутылку, отхлебнула. – Кислятина. Как ты такое пьёшь?

– Мне нравится. В местах, где я выросла, и более терпкое делают, и более сладкое. Я всегда предпочитала первое.

– Южанка, да? – понимающе кивнула Танея. – Даже не из серёдки Империи. Из тех, настоящих, которые…

– Которые подняли восстание, – подхватила Тиана. – Тех, что поклоняются Ледяной Луне и поддержали кровавую тиранию Террузы. Да, и я, и Вэй родом из Гьяччи. Просто по ней это не так заметно. А вот Тая родилась уже здесь.

– Тогда ты сбежала раньше, чем началось самое безумие.

Тиана смотрела только на море. Только на тёмные волны, нынче не тронутые ни звездным, ни лунным светом – словно бездна разверзлась в одном шаге, стоит лишь сделать его…

– Я была совсем юной тогда, – сказала она вслух. – Нира сол Гразза предложила нам с матерью покровительство своего отца, и мы его приняли. Мы жили в их столичном доме.

Когда-то давно Тиана твердо усвоила эту науку – рассказывать о себе все, не сказав ничего. У неё не было тайн от мира, но никто на свете не мог бы уверять, что понимал все причины и следствия, понапутанные в ее странной жизни.

– Подружка графской дочери будет натирать кружки в заведении дядьки Лидоу? – Танея расхохоталась.

– Я не боюсь работы. Даже тяжёлой, грязной и скучной.

– Я это запомню. А еще ты здорово пляшешь. По-чудному, по-южному, по-благородному, но – глаз не оторвать.

Тиана усмехнулсь. Это они здесь не видели талантов дивной Ниры или хотя бы Маруш. "Графская дочка". В этих местах звучало почти как "небожительница".

– Я не так уж в этом хороша, это правда. Но в Гьяччи даже самые маленькие девочки умеют танцевать, а самые древние старухи прекращают отбивать каблуками дроби разве что восходя на смертное ложе. Впрочем, некоторые и там не расстаются с кастаньетами.

– Так ты танцовщица? Так и зарабатывала в городе? – голос Танеи стал откровенно недобрым.

– Нет.

– Не ври. Все знают, что твоя сестра и дочь жили на присланное тобой золото. И неплохо так жили. Так что вряд ли ты просто плясала по кабакам. Чьей ты была?

Тиана прикусила губу. Ну, конечно! Что ещё они могли про неё думать! Девка, трактирная гулящая девка – вот кем она виделась им. Разве что рангом повыше, отхватившая себе щедрого покровителя, а потом надоевшая ему. Уж не на это ли намекал Лидоу, предлагая ей работу?

– Своей собственной, – честно ответила она и забрала обратно свою бутылку. – И дочь у меня законная, если это кого-то интересует. Таира рождена в браке, освященном в храме Звездного бога. Так можешь и передать всем сплетникам и ханжам Кантипурры.

– За кого ты меня принимаешь? – фыркнула Танея. – За досужую болтушку вроде тех, что сами вертят подолом перед каждым приезжим, а потом злобно шипят в спину той, которой удалось? Я из другого теста, южаночка. Когда боги лепили меня, они смололи на муку камни Вересковых островов, да и замесили её на горькой морской водице. У меня есть моя "Змеища", ветер в парусах и вот эта заморская штучка.

Почему-то Тиана совершенно не удивлась, когда её странная собседница достала из под полы куртки болиде.

– Ах, да, а мужей у меня было четыре, – добавила Танея. – Последнего я утопила собственноручно. За предательство и трусость. Это было самым правильным решеним за последние пятнадцать лет. А что ты сотворила со своим?

В этот раз Тиана посмотрела на неё внимательно. В темноте ночи трудно было разобрать что-то определённо, кроме блестящих, смеющихся глаз. Эта рыбачка была совсем не из того мира, который Тиана много лет как привыкла считать своим, но… Но впервые со времени своего отъезда из столицы Тиана чувствовала себя дома. Ей был интересен и этот разговор, и собеседница, и завтрашний день, и казалось, что жизнь не закончилась, а просто вышла на новый виток.

Сонную и недовольную Таиру Тиана под утро забрала из дома её подружки. Одной из многочисленных подружек. Наверное, хорошая мать увела бы ребёнка с многолюдного праздника раньше или хотя бы не будила с первыми лучами солнца. Но Тиана настолько привыкла к свободе, что не могла отказать себе в её призраке. Делать то, что хотелось. Ходить в любую сторону. Ложиться спать днем, а ночью бродить по самым странным местам. Это были такие мелочи, но из них состояла возможность чувствовать себя живой.

Здесь, на Островах вставали рано. Поэтому когда Тиана с Таирой шли по извилистым улочкам, там уже вовсю бурлила жизнь. Таира, мрачно запахнувшись в материнскую шаль, молчала и, кажется, дремала на ходу. Как-то она спрашивала Тиану, когда та собирается снова уехать. И было в этом вопросе столько затаенной надежды, что Тиана даже разозлилась. И спросила прямо: "Так ли я успела здесь всем надоесть?". Таира вздохнула и столь же честно призналась, что всё ещё надеется на обещанного дракона. А для этого маме обязательно нужна новая работа – иначе денег на него никогда не скопить.

Интересно, как она отнесётся к тому, что новых Тианиных заработков теперь будет хватать только на простую жизнь. Как у всех. И больше не будет шёлковых платьев и грез о несбыточном, а Тая так прочно привыкла к роли "миргейлской принцессы". С другой стороны, это не самое страшное разочарование в жизни, даже для десяти лет. Уж Тиана-то знала.

И как символ самых тщательно скрываемых воспоминаний возле причала маячила нелепая фигура Тьеверры в щегольском плащике и толстом деревенском шарфе поверх.

Тиана привычно поцеловала его в щеку, и только потом поняла, как этот жест может выглядеть в глазах местных.

– Где тебя носило? Вэй утверждала, что на маяке, но тогда ты слишком рано вернулся.

Тьеверра усмехнулся.

– Ты же знаешь, я хвастун. Поэтому мне срочно нужно было с тобой увидеться.

– Вот как?

– Ваш маяк прекрасен, загадочен и полон скрытых смыслов, которые я должен разгадать. Знаешь, каждый изгиб волны на серебряном лике залива, каждый блик закатного солнца на зубцах скал, узоры на каменной кладке – все это оживает, только когда становится значимым.

– Художник из тебя лучше, чем поэт, – фыркнула Тиана. – К чему такие витиеватости.

Тёмные глаза Тьеверры вспыхнули знакомым огоньком. Так Фалько смотрел всегда, когда им завладевала новая идея.

– Мне нужна ты. Именно твои тёмные косы должны вплетаться в ветер с моря и змеями плыть по волнам, твои острые локти и коленки станут продолжением каждой линии, такой же резкой, такой же отчаянной. Вы с этим маяком похожи, Ти, просто невероятно.