Екатерина Оленева - Абьюз

Раньше готовили на открытых очагах, но теперь, слава богу, и здесь стоял ряд новеньких газовых плит.

– Несмотря на то, что восстановительные работы ведутся полгода, и за них щедро платят, реформация коснулась не всего, как видишь, – проговорила Синтия, колдуя над плитой, чайником и заварником. – К свадьбе Альберта планирую завершить всё. Впрочем, можно и по-другому посмотреть на проблему – свадьба Альберта как вишенка на торте, станет венчать воскрешение родового гнезда.

– А я тут при чём?

– Всё-таки спросила? – усмехнулась Синтия. – Ну, я знала, что рано или поздно этим всё равно закончится.

Из буфета она, по-хозяйски, совсем по-человечески достала, одну за другой, вазочки с булочками, конфетами, печеньями и душистым вареньем. Кажется, персики? Или абрикосы?

Интересно, она сейчас сбросила маску или, наоборот, получше её натянула?

Вот на самом деле интересно! Даже приятно, что у Синтии так много лиц. В последнее время люди, как и современные книги – больше идёт примитивный шлак. Нет, они милые, но их содержание становится понятным с третей минуты или третьей страницы. Никакого второго плана, всё на виду и с одной линейной сюжетной линией. Синтия же напоминала шкатулку с секретом. Я подозревала, что на дне она хранит смертельный яд или отравленный кинжал. Но то, что копаться в этой опасной шкатулке было интересно отрицать не имело смысла.

– Твоему присутствию здесь есть две причины.

Она села, поправив прядь выбившихся из причёски волос.

– Во-первых, все мы ищем «своих» людей. Тех, кого можно приблизить, кого можно обучить, передать часть знаний. Чем сложнее и многогранней личность, тем больше шансов у неё на одиночество. Ты когда-нибудь видела одиноких торговок, доярок или водителей большегрузов? Они все женаты, счастливо ли, несчастливо, другой вопрос, имеют кучу приятелей-собутыльников и кучу сопливых ребятишек. Да чёрт! Они плодятся, как кролики! Хотя их примитивные грубые одноклеточные отпрыски, что без зазрения совести нагадят у тебя в прихожей, не нужны никому, даже самим себе. И каждый из этих одноклеточных так же легко и быстро плодится, находя себе пару по интересам – или отсутствию оных.

Другое дело люди умные и тонко чувствующие. Большинство из них не имеют партнёров, потому что сложно найти человека той же глубины и чувств. Вот и намечается такой глобальный перекос, когда дураков много, стяжателей много, подлецов много, а популяция порядочных людей уменьшается, словно шагреневая кожа, с каждым новым столетием.

Возможно, – подпёрла Синтия рукой подбородок, в задумчивости созерцая пламя танцующей на фитиле свечи, – есть и другое объяснение. Земля – преддверие Ада. Чистым душам тут просто нет места. Они рождаются в других, более совершенных и светлых мирах.

– Как ваша теория соотносится с моим приездом в этот дом? – вернула я её к началу разговора.

Синтия вздрогнула, словно очнувшись от сна и рассмеялась серебристым смехом. Была в её жестах некоторая театральность. Не то, чтобы фальшь, но каждый жест, слово, взгляд точно рассчитаны на зрителя.

– Ты конкретная девушка, – покачала госпожа Элленджайт головой. – Так просто с пути не собьёшься.

Лицо её посерьёзнело, черты заострились, стали словно бы злее.

Любопытная метоморфоза. Как у неё так получается?

– Мне нужна помощница и ученица. Я планирую провернуть одно дельце, в котором ты будешь мне помогать. Может быть, получиться компаньонку из тебя сделать. Официально будешь помогать мне наводить блеск в доме.

– Отлично. Можно мне его осмотреть?

– Не лучше ли дождаться утра? – улыбнулась Синтия. – В дневном свете всё выглядит уютным, а ночью, с непривычки, дом напугать может. Слишком уж он большой для двух хрупких женщин.

– Я не из пугливых. Скорее, из любопытных. И меня куда больше пугает скопление народа, чем его отсутствие. Но если вы предпочитаете перенести осмотр на завтра, я не могу настаивать.

– Делай, как знаешь, – отмахнулась Синтия.

Мне отчего-то показалось, что сейчас она возьмёт свечу и дальнейшая экскурсия будет проходить при неровном свете натурального пламени. Но этого не произошло.

– Планировка дома проста, – проинструктировала она. – Из центрального зала двери ведут во множество других комнат: гостиную, музыкальный и художественные салоны, бильярдную, бассейн, оранжерею, фехтовальную залу: все они, словно карусель, кружатся вокруг центра.

На втором этаже, устроенном по принципу любого отеля или пансиона, расположено множество комнат. В прошлые века наш род был многочисленнее, каждому предназначались апартаменты с собственным санузлом…

– В прошлые века были знакомы с канализацией?

– Вообще-то, с канализацией знакомы со времен античности, – усмехнулась Синтия. – Другое дело, что далеко не все готовы были тратиться на удобства, большинству вполне хватало ночной вазы под кроватью. Но мы, естественно, не из их числа. Элленджайты во все времена ценили комфорт и уют и никогда не скупились в оплате за удовольствия.

Бесконечные дифирамбы, что госпожа Синтия пела Элленджайтам наводили скуку.

– Вы хотели показать дом, – напомнила я.

Синтия бросила на меня недовольный взгляд и тут же на губах её заиграла эдакая сиропная улыбочка.

– Я не забыла. Идём.

Дом утопал в тайнах и сумерках. За новыми панелями чувствовались древние стены. Огромная широкая лестница, по которой легко мог съехать автомобиль, вывела в коридор на втором этаже. Я думала, что купол будет виден, но он был замаскирован стеной, а двери шли только по одну сторону.

Откровенно говоря, их количество впечатляло и зашкаливало. Сколько же людей жило тут раньше? Как многоквартирный, очень роскошный отель класса Люкс.

– Хочешь заглянутьв комнату?

Синтия толкнула первую же попавшуюся дверь.

Открывшаяся моему взгляду комната была явно женской. Об этом говорили тёплые тона и светлая расцветка обоев и интерьера. Три окна в алькове занавешивали тонкая кисея и богатые, кажущиеся с первого взгляда невесомыми, но на деле тяжелые, гардины, перехваченные золотыми кистями.

Над спинкой кровати, от пола до самого потолка поднимались зеркала – целая зеркальная стена. Сама двуспальная кровать, заправленная покрывалом того же цвета, что и гардины, с четырьмя подушками – две большие и две поменьше. В изножье – небольшой комод красного дерева на пузатых ножках. Изголовье сторожили прикроватные столики с маленькими светильниками.

Между окнами – торшеры. На одной линии с дверью возвышался массивный письменный стол и массивный же стул, тон в тон со столом, обитый натуральный кожей коричневого цвета.

У третьего стола возвышалось уютно кресло, так и приглашающее уютно устроиться, закутав ноги пледом.