Эндлесс Рейн - Рабыня в тюрьме на краю вселенной

Заключенные тут же расступились, и мужчина спрыгнул, уволакивая меня на пол. Грубым движением он поставил меня перед собой, отпустил, наконец, запястье, и с наглым выжиданием посмотрел в мои глаза, заставив тут же отвести взгляд.

Сжав кулаки, я медленно, неуклюже опустилась на колени, ощущая, как под ними горит пол. Опустив голову, я растоптала всю свою гордость, чтобы смиренно проговорить:

– Я, Райна Астрон, передаю себя в собственность Джену Лайрону и… – прошептала я, сбиваясь. – …И обещаю быть его послушной вещью.

Подождав еще несколько секунд, я, пошатнувшись, поднялась на ноги, чтобы подойти к столу, спустить с себя штаны и белье. Мои пальцы дрожали так сильно, что казалось, я случайно порву свое белье, оставшись и вовсе без него. И когда ладони, наконец, легли на крышку стола, пальцы так сильно вцепились в его край, что короткие ногти до боли вдавились в столешницу.

Я слышала каждый шаг Джена за моей спиной. Как он ступал по грязному полу, как остановившись возле меня, расстегнул свои форменные штаны в черно-серую полоску. Как зашуршала их старая ткань, когда он доставал свой орган. То тяжело дыша, то и вовсе задерживая дыхание, я старалась отгородиться от всего происходящего, вот только проклятое сознание лишь острее воспринимало малейшее колебание воздуха вокруг меня!

Его загрубевшая рука коснулась моей ягодицы, и шероховатые пальцы жестко скользнули по коже, замерев меж ног. Со всей силы закусив губу, я старалась просто не двигаться, когда его подушечки начали ерзать туда-сюда, пробуя на ощупь выступающую склизкую влагу. Медленно смакуя, толстый палец проник в меня – ненадолго, словно пробуя, какова я на ощупь. А после я ощущала тонкую влажную дорожку, которая тянулась от этого пальца по коже, когда Джен провел ладонью по моим бедрам, прежде чем ухватиться за них и грубо войти в мое тело!

Внушительных размеров орган сразу же заполнил меня. И мне потребовались все мои силы, чтобы в панике не закричать, попытавшись вырваться! Я помнила, что должна быть «послушной девочкой», и не противиться, иначе он попросту отдаст меня на забаву всей тюрьме. Только вот взять себя в руки было слишком трудно! Впервые в мое тело проник другой мужчина. И он был так не похож на того, кто брал меня целых восемь лет, что это… пугало. Именно пугало. Другой размер, другие движения, другие ощущения. И совершенно другие, ни капельки не похожие чувства.

Двигаясь во мне под всеобщие одобрительные улюлюканья, Джен пролез второй рукой под мою форменную рубашку и ухватился шершавой пятерней за маленькую грудь. Тяжело дыша, он сдавил сосок так сильно, что мне не удалось сдержать болезненный стон… вместе с которым по телу прокатилась постыдная волна наслаждения. Проклятье! Чертов адреналин. Никогда не думала, что вообще возможно испытать оргазм в таких условиях – когда бугай, который больше тебя раза в три, насилует на глазах у целой тюрьмы!.. Хотя, ну конечно же, не насилует! Я ведь совершенно «по доброй воле» встала перед ним со спущенными штанами, буквально попросив его сделать это со мной, чтобы все видели!

– А ты, белочка, оказывается, еще и извращенка, – тихо засмеялся Джен над моим ухом, прежде чем властно прикусить его. – Вот так обкончаться, пока тебя дерут при всех… – выдохнул он, когда я ощутила пульсацию, с которой в меня выливалось его семя.

Сильные, немного влажные от пота бедра замерли, прижимаясь ко мне, а пальцы с удовольствием сдавили мою кожу. Так прошло еще несколько секунд, прежде чем нависавшая надо мной гора мускулов вытащила из меня свое мужское естество. Возможно, я бы в этот момент просто упала на пол, не в силах держаться на ногах даже в таком виде, стоя раком и держась за стол. Но Джен вовремя подхватил меня и забросил себе на плечо, даже не поправляя моих спущенных штанов.

– Теперь она – вещь короля этой тюрьмы. А я – так, для справки, – не люблю, чтобы кто угодно трогал мои вещи. Если у вас будут какие-либо возражения, можете приходить ко мне на частную беседу, – хмыкнул Джен, шлепнув меня ладонью по оголенным ягодицам. – Ну, а теперь я, наверное, покину вас, достопочтенные господа! Веселитесь дальше без меня, – саркастично засмеялся он. Только вот я уже не могла воспринимать ничего, происходящего вокруг, потому не понимала, куда он пошел, неся меня с собой. Мое воспаленное сознание, пылающее адским пламенем от унижения, ненависти и осознания собственной реальной беспомощности, полностью застлало все перед моими глазами черно-красной пеленой.

Не знаю, когда я пришла в себя и поняла, что лежу на койке, застеленной старой, но очевидно свежевыстиранной простыней. Попытавшись порыться в памяти, я смутно припомнила, как меня положили на нее и оставили одну. После этого мое сознание, очевидно не выдержав всей яркости эмоций от произошедшего, попросту отключилось на неопределенное время.

Приподнявшись на локтях, я осмотрелась и поняла, что нахожусь в довольно просторной, строго обставленной камере. Здесь стояла двухэтажна широкая койка, и я лежала на верхней. Окон не было, источником освещения служила установленная на потолке лампа, яркость которой, очевидно, регулировалась. В углу стояли унитаз и рукомойник. Рядом с ними – небольшой письменный стол.

Хозяина камеры я, что странно, заметила не сразу. Хотя, казалось бы, что может быть проще, чем заприметить такого громилу? Однако мне это удалось! Лишь приглядевшись, я поняла, что он на самом деле тихо-мирно расположился на нижней койке. При этом его крупные пальцы с легкостью скользили по голографическому экрану планшета, в который он полностью погрузился.

– О, уже очнулась? – хмыкнул Джен, сворачивая экран и пряча устройство под матрас. – Хорошенько выспалась?

– Сколько… я провалялась так? – робко спросила я, ощущая слабость, которая сковывала меня от тембра его голоса.

– Достаточно, чтобы пропустить обед, – пожал плечами мужчина. – Но до ужина время еще есть, не переживай, белочка. И мой тебе добрый совет: жри все, что дают, не оставляй ни крошки. Потому что в этом месте далеко не факт, что поесть удастся всегда по расписанию. Мало что может случиться, и неизвестно, когда ты после этого снова окажешься в столовой во время раздачи.

– Ясно, – прошипела я сквозь стиснутые зубы, сжимая пальцами матрас.

Нужно не быть мямлей, собраться, поскорее сделать то, ради чего пробралась сюда! И тогда я смогу убраться из этого места к чертовой матери!

– Мне можно немного прогуляться? – решилась спросить я.

– Сколько угодно, – безразлично бросил Джен. – Тебя теперь здесь никто из заключенных не тронет. А вот с надзирателями не расслабляйся, белочка. И, естественно, не вздумай расставлять ноги перед кем-нибудь, кроме меня. Если попробуешь, я узнаю об этом, и тогда не завидую ни тебе, ни тому, на чей член ты запрыгнешь. Помни: ты моя вещ. Я же не люблю, чтобы мои вещи трогали. Уяснила?