Галина Чередий - Крылья мглы

– Подъем, новобранцы! Хватит прохлаждаться! Не на курорт прибыли! – окрики ликторов на разные, но одинаково властные голоса вернули меня в реальность.

Открыв глаза, я тут же наткнулась на встречный взгляд Тощего, который лежал на боку в нескольких метрах от меня, в красном секторе зала, и кривился.

– Ни хрена себе нас одарили! – проворчал он, садясь. – От души прям, сука!

Пара длинных ног в кожаных штанах цвета бронзы и массивных черных говнодавах на рифленой толстой подошве возникла между нами, перекрывая обзор.

– Я сказал – подъем! – рыкнул Крылатый, и я перевернулась на спину, чтобы посмотреть засранцу в лицо.

Рыжий. Точнее, практически оранжевый, словно кто-то плеснул горючего ему на макушку и поджег. Кожа на лице белоснежная, безупречная, без единой веснушки или пигментного пятнышка, черты резкие, четкие – прямо рукотворная мраморная статуя, а не живое существо. Губы сжаты в бесцветную гневную линию, желваки чуть выпирают из-за стиснутой челюсти, пронзительно-зеленые глаза сильно прищурены, больше напоминают щелки. Выражение лица – высшая степень недовольства и высокомерия.

– Кто-то не расслышал мой прямой приказ? – громыхнул он надо мной, разрывая наш прямой визуальный контакт и обводя взглядом остальных в моем секторе. – На ноги, ЖИВО!!!

Тело подчинилось само собой, группируясь и вскидывая меня вертикально, и, как ни странно, никакой боли нигде я не ощутила, хотя сказать, что хорошо себя чувствовала, было бы враньем. Вся кожа зудела, будто долго-долго и интенсивно потела в жутко влажной и жаркой атмосфере, а потом все это дерьмо высохло прямо на теле, противно прилепив к нему кое-где отвратную синтетику одежды, не говоря уж о нижнем белье. Невыносимо захотелось в душ. Или хоть к крошечной раковине, что была в моей камере. Да пачка влажных салфеток и та была бы в радость. Оглядевшись, я увидела, как парни и девушки медленно поднимались вокруг, почесываясь и брезгливо кривясь, явно испытывая те же ощущения, что и я. Но встали не все. Трое примерно из двух десятков, попавших в мой «бронзовый» сектор, так и остались на полу, скрюченные и с искаженными в смертельной агонии лицами. В соседних цветовых секциях наблюдалась такая же картина. Трупы, где-то больше, где-то меньше, лежали между выжившими, которых поднимали на ноги хлесткими окриками другие ликторы.

– Какого хрена это было вообще? – пробормотал кто-то.

– Поздравляю, новобранцы, вам повезло только что получить первый из даров Драконьего дыхания – Дар жизни, – процедил «бронзовый» таким тоном, будто на самом деле остался крайне недоволен тем, что все мы не сдохли. – Добровольно выбрав этот сектор в момент распределения, вы получили меня в качестве наставника на весь период вашего обучения и отныне обращаетесь ко мне «декурион Крорр», – его щека дернулась, – и никак иначе. Вопросы?

У меня была парочка. Например, о добровольности выбора мною именно его сектора путем толчка крылом в спину. И не являлось ли обязательным для стражей при поступлении на службу глотать долбаный кол, который заставлял их потом выглядеть такими вот заносчивыми придурками, плюющимися в нас словами с видом преогромного одолжения. Но я решила придержать их при себе и только молча уставилась на своего нового командира в ожидании дальнейших бесценных указаний.

– Когда тут жрачку раздают? – спросила крепко сбитая девушка с ядовито-розовыми волосами. Ее я тоже знала из новостей. Хильда-фамилии-не помню. Она была единственной выжившей из молодежной неонацистской террористической группировки «White wolf», нападавшей на старшие школы в самых криминальных районах и отстреливавшей членов тамошних черных и китайских банд, толкавших наркоту под видом посещения положенных уроков. Всех остальных «волчат» перещелкали при задержании, потому что они сопротивлялись отчаянно, а Хильду тяжело ранили в голову и только потому, что она была без сознания, взяли живьем. Провели сложнейшую операцию, о чем еще напоминал короткий ежик цвета жвачки с одной стороны головы, и долго реабилитировали, лечили в тюремной больнице. Чтобы потом приговорить к казни через долбаную инъекцию. По мне, так наше государство обладает довольно убогим чувством юмора. Не проще было бы добить сразу?

– Не раньше, чем вы смоете с себя всю эту тюремную вонь и получите обмундирование, – ответил Крорр, и опять создалось впечатление, что он, скорее, хотел пожелать нам помереть с голоду.

Очевидно, нам тут рады были прямо несказанно. Впрочем, как и везде в этом мире. Ничего нового.

– За мной! – скомандовал он и, дернув крыльями и развернувшись, двинулся к серебряным дверям, пока остальные ликторы произносили речи в том же духе перед своими подопечными.

Я опять подождала, чтобы мои «одногруппники» потянулись шеренгой за нашим «папашей-гусем», оценивая, с кем придется иметь дело в ближайшее время, пока я не найду способ свалить из этого гребаного цирка. В том, что найду, не сомневалась. Девушек, включая меня, у нас оказалось трое. Помимо Хильды, я узнала принцессу-плаксу Мелинду Картер. А еще сюда затесался и урод-насильник Зенски, остальные парни не показались знакомыми. Обычные среднестатистические татуированные бандюки, видимо. Что же, если отбор тут будет на прежнем жестком уровне, то очень скоро нывшая в новостях красотка вылетит отсюда, не важно каким образом. Чего она вообще сюда решила припереться? Сидела бы в камере, полировала ноготки и строчила апелляции до бесконечности, авось и выгорело бы помилование однажды. А вот об отбраковке бывшей восходящей звезды хоккея я надеялась позаботиться сама. Чисто личного удовольствия для.

Мы вернулись уже знакомым маршрутом, но потом свернули направо, минут пять шли по темному коридору почти наощупь, добираясь до местного склада с барахлом, где наш командир-надзиратель пренебрежительным взмахом руки велел выбрать себе по три комплекта шмоток подходящего размера. Костюмы из черной кожи, вроде его собственного, и простое белое белье.

– Чтоб я сдохла – это натуральный хлопок! – шокированно пробормотала Хильда, погладив пальцами ткань трусов-шортиков перед собой. – Я себе такие только раз смогла позволить.

Я безразлично пожала плечами. За всю жизнь не носила ничего кроме стопроцентной синтетики, особых страданий по поводу наличия в мире супер-дорогих натуральных тканей не испытывала никогда, так что не видела тут повода для восхищения. Но Ирме это наверняка бы тоже понравилось. У нее всегда была склонность к дорогим вещам и тяга к богатым позерам, способным ими ее порадовать. К сожалению.

– Жду не дождусь, когда буду снимать эти тряпочки с ваших задниц, телочки, – похабно оскалился Зенски, рывшийся на стеллаже через ряд от нас, и кое-кто из парней одобрительно захмыкал.