Воль - Шум слепых

«Так тяжело существовать одному.

Знать, что тебя никто не услышит

И имени не спросит даже.

Знать, что никто не ждёт

И не готов обед разделить.

Так сложно прожить в горе,

Но счастливым ещё сложнее быть,

Или гнобят, или завидуют, желая кончины твоей.»

Как долго ещё идти? Мои ноги устали, стёрлась кожа на стопах, а под ногтями крупные крупинки песка. Он стремится попасть под одежду, затопить её через складки, залезть в уши и залететь с ветром в рот. Надо мной горит яркое солнце цветом яичного желтка, обжигающее, великолепно переливающееся на холмистых горизонтах. Куда не пойдёшь, куда не ступишь, везде разный встречает меня пустынный пейзаж. Не росли здесь кактусы, не протекали редкие реки, не располагались оазисы. Я долго брела по этому краю, ничего не понимая, дрожа от необъяснимого страха. Сердце внутри бешено колотилось, как будто ноги вели к чему-то новому, что помешает слабой душевной организации такой как я.

Всегда не любила незнакомцев, странные места и жару, а тут всё находилось вместе, как по заказу заклинателя снов, что наверняка ненавидел меня.

Кроме ветра, моих мыслей, бьющихся песчинок о пески в необъятной золотой пустыне не звучало. Признаюсь, на какой-то десяток часов хождений, мне почувствовалось одиночество. Оно цепкими клешнями связало лёгкие, сжало и не отпускало. В полном бреду, мрачной тишине и при палящем солнцем, сходила с ума, кричала от бессилия и усталости и не знала, когда беды мои кончатся. Как жаль, что это было только начало утомительного пути по этому незнакомому месту.

Мыслить начала рано и продолжала делать это довольно успешно. Потребность в обществе частенько скармливалось живой фантазии, способной перебороть даже закоренелого творца, возомнившего себя гением. К своим годам почти разочаровалась в жизни и оттого мыслить, размышлять стало просто необходимостью, заставлявшей питаться, спать, читать и выполнять мелкие поручения. Во мне почти не горел огонь страсти, не кипели желания. Порой просто хотелось покоя. И так хотелось иногда уйти в такую пустыню, какую вижу перед своими глазами, но сейчас осознаю, что покой в пустыне – лишь иллюзия. А я всё брела и брела, и не видела её конца.

Кружилась мимо разнообразных песчаных видов, поднималась на холмы и утопала в песке. Всё, как всегда. Спала на горячих крупинках, размышляла о бытие и понимала условия игры. К счастью или к великому сожалению, спустя кучу времени так и не нашла ни скорпионов, змей, какой-либо живности, растений тем более. Всё это утомляло. Не в силах дойти до конца, запутавшись в собственных следах, медленно падало желание идти. Просто падала, валялась и проклинала существо, из-за которого тут оказалась, если, конечно, оно существовало. Мне было интересно посмотрел в лицо того, кто отправил меня сюда, делать не понятно, что, без цели, задач.

Я могла устать, захотеть спать, но никак не поесть или сходить в туалет. Большая часть потребностей просто отключились, словно мне прямым текстом говорили: «Иди, просто иди». Лучше лопнуть от полного пузыря, чем от одиночества или бесцельного блуждания по холмам.

Хоть одну птицу! Хотя бы таракана! Нет же, никого и ничего не окружало меня, кроме далёкого голубого неба, по которому плыли различные облака, высокие и низкие, пышные и плоские, с формами и без, кроме солнца, безжалостно светившее надо мной, как бы насмехавшегося, кроме песка.

Было так отчаянно на душе. Закапывалась в пески, стремилась утонуть, но даже под толстым слоем дышалось спокойно и легко. Пыталась задушиться, да силы в руках кончались. Я действительно находилась в ужасном положении, несравнимым даже с пытками греческих героев.

Позвольте спросить вас, способны вы выдержать то, что выпало на долю одной особи? Способны не срывать в громких разрывающих глотку криках? Способны не проливать реки слёз, высыхающие за мгновения на щеках? Ни книг, ни музыки, ни людей, ни животных. Крик. Только крик, поднимавший волны звука, единственный, резкий, мой. Я звала к небесам, шептала земле и просили освободить от этой муки. Сотрясала пустыню пронзительным свистом лёгких, до беспамятства насиловала голосовые связки и была готова лишиться голоса, чтобы только не остаться в полной тишине.

Настолько невыносима была окружающая пустота, что приходилось садиться на песок, упереться взглядом за горизонт и что-нибудь говорить. Всякий бред, к примеру:

– Человек произошёл от китов. На Землю не падал метеорит. Что дождь – слёзы облаков.

Расписывала каждую ненормальную идею, даже ту, предполагающую, что наша планета – плоская как тарелка, с которой стекают воды океана, падающих в небытие. Мне показалось довольно забавным данная нелогичная задумка, что на миг представилось, что планета не тарелка, а раковина, через которую по трудам стекаются отходы, лишняя вода, чтобы не затопить соседей, когда та возжелает залить пол. Разгорячённые пеклом пальцы скребли по песку такую раковину, в голове представлялись картинки. Всё казалось реальным и доказуемым, но мне хотелось плакать.

Сходить с ума на столько, чтобы думать об этом? Просто спасите меня, кто-нибудь. Пусть хоть кто-нибудь мысли мои услышит…

Я блуждала так долго, так быстро, так незаметно. Времени здесь не существовало. Волосы не отрастали, ногти не росли. Я была погребена в этом ужасном месте. Всем сердцем возненавидела пустыни, солнце, жёлтый цвет.

Просто смотрела на всё, вставала и шла, куда вели ноги.

.

В очередной раз, скатившись с некрутого холма, распласталась звездой и стала зачитывать стихотворения, изредка выкрикивая слова. Плохое настроение, не собиравшееся уходить, затапливающее моё существование, давало мне настоящую депрессию. Здесь не было выхода. Тьма души, совесть и гордыня, ненависть и любовь сцепились друг в друга, начали рвать, изрывать, уничтожать. Слова о прекрасном, о роли поэта в обществе, о несчастной Музе, об одиночестве через призму состояния природы… о чём ещё думать в этой пустыне? Уже сходила с ума. Так почему не приблизить себя к цели?

Пальцы снова сжали горло. Мне хватало смелости для убийства, но для завершения снова не осталось сил. Била в панике песок, резала тупыми когтями в месте, под которым должно было биться сердце. Состояние на грани, перешагивающее грань, безумное, одичавшее. Теперь не стать больше человеком. Я убивала себя, чтобы перестать чем-то, думать о чём-то, размышлять, мыслить, желала слиться с мелкими частичками, принять в себя небеса, ветер, разорваться под его напором.

И снова напряглись колени, заскрипели. Снова опиралась о землю и пыталась встать.