Анна Бурчик - Ириска на счастье

– Скальпель, – решительно произнес я и протянул руку в сторону медсестры.

Холодный металл легко лег в ладонь. Зажал его посильнее и направил в нужном направлении. Лезвие степенно скользнуло по коже, выпуская струйку крови. «Прости, Наина, но я должен это сделать», – не понял я, кого успокаиваю, себя или ее. Зверь прижал уши внутри меня, дрожа всем телом. Он боится? Некогда думать над его поведением. Потом… все потом.

Еще пару часов сращивали кость. Пришлось повозиться, чтобы получилось стык в стык. А потом еще металлические скобы установили, чтобы не сдвинулись, да и меньше боли будет. Закрепили это все, контролируя через монитор рентгена. Когда наложили гипс, я вздохнул с облегченьем.

– Контроль? – обратился я к Ирине.

– Пульс стабильный, но низкий. Давление приходит в норму. Дыхание ровное, – отрапортовала она незамедлительно.

Дал еще несколько указаний и пошел к двери. У выхода обернулся, осмотрел сою команду. Несколько часов в напряженной атмосфере, но они хорошо держатся. Обычные люди, зверей здесь больше нет. Да, и я не потерплю конкуренцию. Операционная – это моя территория, здесь я главный.

– Все молодцы! – выдохнул я и снял свою повязку.

Зря я это сделал. Нет, поблагодарить всегда необходимо, мои коллеги должны знать, что я ими горжусь. И это правда. Но то, что я ощутил, когда снял свой «намордник»… Это было необычно… странно и страшно одновременно. Запах. Ее естественный запах. С примесью медвежьего, но такой тонкий и сладкий. И это отправило меня в нокаут. Мысли выветрились разом из моей всегда собранной головы, оставляя после себя глухую пустоту и растерянность. Словно в этой жизни ничего интересного нет.

Не помню, как дошел до кабинета, как переоделся, как написал отчет о проведенной операции. Не обратил внимания на присутствующего родственника, который пялился на меня с интересом. Даже не знаю, что отвечал на его вопросы. Все происходило словно в каком-то сюрреалистичном сне, а я наблюдал издалека.

Легкость наполнила мое тело. Я долго парила в невесомости, окутанная непроглядной тьмой. Я ее не боялась, просто было непривычно, словно тебе завязали глаза и поместили в аэротрубу. Иногда потоки воздуха колыхали волосы, гладили кожу, обдавали теплом. Я ощущала умиротворение и покой. А потом откуда-то взялась боль. Тонкой лентой опутывая меня с ног до головы она впивалась все жёстче в мою кожу. Она разливалась по венам, обжигая и причиняя такой дискомфорт, что хотелось кричать. Нет, вопить! И сильно. Я пыталась, честно. Но горло словно сводило судорогой, и я не слышала ни одного звука. Напряжение нарастало, а под веки начал проникать свет. Силы не хватало, чтобы открыть глаза, а двигаться так и вообще я не могла. В одночасье все прекращалось, на кокой-то промежуток времени, но потом опять повторялось с неимоверной силой.

Я спала, но не видела сновидений. Это было хорошо, так как я отдохнула, но и непривычно. Я всегда что-то да видела во сне. Порой это были фантастические красоты неизведанного мне мира или чуда архитектурного выражения свободы. Часто я гуляла в лесу, где встречалась с интересными зверями и насекомыми. Иногда даже зарисовывала свои видения. Голова была пустая, и яркий свет нещадно напрягал закрытые веки. Я не хочу просыпаться. Ни за что! Мне так хорошо. Пусть это чувство продлится вечность.

Мои пальцы аккуратно сжали, и я постаралась открыть глаза. С трудом, но это мне удалось. Чуть приоткрыла и тут же закрыла свои очи. Свет лился с правой стороны, и он был неприятно-ярким. Было тихо, только скрип и неприятное пиканье раздражали проснувшийся слух. Вторая попытка увенчалась большим успехом. Я смогла открыть полноценно свои зенки и осмотреться.

Большое окно справа, белые занавески, белые стены, несколько светильников на потолке. Они, кстати, очень высокие и тоже белые. Я полу-сидела или полу-лежала на кровати под белым одеялом. Рядом стояли аппараты, которые и издавали этот неприятный звук. Шевелиться совершенно не хотелось, но я должна встать. Мне куда-то очень нужно. Я это понимала внутренним чутьем, но определить суть не могла.

Напрягая все тело, чтобы сесть в кровати, до меня дошло, что я испытываю дискомфорт в область груди, головы, рук. Вообще, весь мой небольшой организм словно спал или был парализован. Я принялась себя рассматривать, и тут меня пронзило ужасом. Я связана. Вся правая рука в гипсе. Половина грудной клетки затянута бинтами. Голова непривычно пульсирует. И ни одна конечность меня не слушается. Резко сжала кулак левой рукой и обнаружила инородные предметы. Взгляд сам собой устремился к ним.

– Мама, – пересохшими губами выдохнула я, когда мои глаза встретились с ее оливками.

– Ная, ты пришла в себя. Как же мы волновались… Теперь все будет хорошо, – она шептала, поглаживая мою свободную руку, а в ее глазах стояли слезы.

Я себя ненавидела за это. Я не хотела причинять ей боль, но это произошло. Она переживала, она места себе не находила, и я виновата в этом. Надо было сразу идти домой, а я задержалась. Вот только…

– Мамочка, не плачь, пожалуйста. Я не хотела… я не специально… – затараторила я охрипшим голосом. – Мама, а что случилось?

Она сразу как-то подобралась, посерьезнела, даже слезы прекратились. Смотрит на меня печальным взглядом. Кажется, она постарела на несколько лет даже. И что ее так напугало?

– Ная, ты не помнишь, что случилось в тот вечер? – осторожно спросила она.

– В тот вечер? – не поняла я ее вопроса. – А я давно здесь?

– Пару дней… Ты была без сознания, а потом организм восстанавливал силы, которые ты потратила, борясь за свою жизнь, – негромко сказала мама.

– Что? За свою жизнь? – только тут до меня дошел смысл ее слов. Я же в больнице. Стерильная палата, медицинское оборудование, даже запах присущий медикаментам. Но оставался вопрос: как я попала сюда?

– Ная, посмотри на меня, – позвала мама. Я повернула к ней голову и посмотрела в родное лицо. – Ты торопилась домой, но по дороге тебя сбил большой внедорожник. Водитель был пьян. У тебя перелом руки, сотрясение мозга и много синяков.

Она осторожно прикоснулась к моей щеке, и я ощутила легкую боль. Поморщилась, и мама тут же убрала руку. Теперь понятно, почему я так непривычно себя чувствую. Представляю последствия встречи маленькой меня и огромной махины.

– Я… я не помню, – призналась я.

– А что последнее всплывает в памяти? – уточнила родительница.

– Библиотека, куча книг, ручка… Я уронила ручку, а какой-то мажор ее поднял…

– А как ты шла домой, кого-нибудь видела или здоровалась? – не унималась мама уточнять.

В голове начали возникать вспышки воспоминаний, но не четкие, а размытые, словно я проносилась мимо них на огромной скорости. С каждой секундой таких гонок у меня все больше начинала болеть голова. Потянулась здоровой рукой ко лбу. От моих потуг выступил пот, а лицо горело.