Анна Боярчук - Сквозь время. Книга третья

Неважно, будь то прошлое, настоящее или будущее.

Все в жизни возможно изменить.

Если жизнь вообще существует.

А иначе, нет никакого смысла.

***

– Может, лучше останемся дома? – я взмолился в последний раз.

Пауза. Она с полминуты смотрела на меня. И тут пошел третий акт виртуозно отрепетированного спектакля.

– Ну, сколько можно!? Работа, дом, устал. И так на протяжение нескольких дней! Ты стал похож на дряхлого пенсионера. Хватит уже, сейчас же поднимайся! Хочу гулять!

Она нахмурилась, деловито скрестила руки на груди, явно не собираясь сдаваться и всем видом выказывая четкое соответствие заведомо выстроенной линии поведения. Стандартный набор: уговоры, терзания, обиды. Каждый раз, когда ей чего-то хочется, но по каким-то причинам у нее этого не получается, она выбирает именно такую последовательность достижения своей цели.

Меня это всегда забавляло. Но только не сейчас. Однако лучше сдаться, дальше будет только хуже.

– Хорошо. Куда пойдем?

Я нехотя встал с дивана. Состояние, будто каток переехал, никаких желаний. А она буквально просветлела на глазах.

– Не знаю. Ты куда хочешь?

Я искренне улыбнулся. Она совершенно непробиваемая. С условием того, что я в принципе не хочу никуда идти, вопрос: «ты куда хочешь?», прозвучал риторически. Она наверняка уже все спланировала. И поэтому, раз мне не удалось поваляться на диване сегодня, я решил внести собственные коррективы. Моя маленькая месть, так сказать.

– Если ты не знаешь, идем есть пиццу.

Она слегка прищурилась, нахмурила лоб, будто решая какую-то дилемму. А затем тоже улыбнулась.

– Отлично! Пусть будет пицца!

Честно говоря, я слегка опешил. А как же бесконечные споры и разногласия?! Это даже не интересно.

– Что-то мне сегодня не хочется с тобой бороться.

Она ответила так, будто угадала мои мысли. Я усмехнулся и пошел переодеваться.

Неспешным шагом мы дошли до ближайшей пиццерии, но внутрь заходить не стали, присели за свободный столик под открытым небом. Вечер сегодня выдался по-летнему теплый. Будто бы июль, а не сентябрь. Подошел официант, принял заказ. Я отрешенно уставился на пустой стол перед собой.

– Как на работе?

Я поднял голову. Ответ с моей стороны прозвучал не сразу. Мысли блуждали очень далеко. Сегодня прошел еще один год в неизвестности.

– Нормально, все как обычно. А у тебя?

– Тоже нормально, но с одним исключением. Хочешь, я расскажу тебе кое-что?

Она продолжала попытки завести разговор. Мне стало стыдно за свое поведение и безучастность. Ведь она здесь совершенно не причем.

– Да, конечно. Что случилось сегодня?

Я постарался максимально сконцентрироваться на нашем диалоге. Это оказалось достаточно трудно.

– Представь! С утра, как обычно, открыла магазин…

– О, кстати! Как продажи? Люди все также интересуется антиквариатом?

Я с деланным энтузиазмом решил уточнить обстановку в антикварной лавке моей любимой. Последние три дня мне было не до этого.

– Конечно, интересуется! И расскажу тебе страшную тайну. На нашей планете ты единственный, кто считает старинные вещи бесполезным хламом! – она рассмеялась. – Но я не об этом. Не перебивай.

– Да, прости.

– Продолжу. Открыла сегодня магазин. Даже Адель еще не пришла.

– Хороша помощница. Сколько раз она опаздывала за последний месяц? Может быть, пора сменить ее? – я не удержался от высказывания.

– Паскаль!! Прекрати. Ты не даешь мне договорить, – Ева рассмеялась.

– Да, да. Все, молчу.

– Еще раз. Открыла магазин, Адель не пришла. И это оказалось как нельзя кстати, поверь. Не успела я еще до кассы дойти, как вдруг дверь распахнулась и с порога крик: «Помогите! Вы должны мне помочь. Я знаю, вы колдунья». Женщина буквально рыдала. А я совершенно растерялась и от ее заявления, и от ее состояния. Ко мне еще ни разу никто так не врывался.

– Ну, ситуации разные бывают! Что у нее там случилось?

Я искренне рассмеялся. Ева выглядела такой возбужденной: глаза округлились, щеки пылают, возмущения через край.

– О, ничего особенного. Ее давно взрослый сын решил бросить работу и переехать к своей девушке в другой город. По ее мнению такой абсурд мог произойти только потому, что она приворожила его. А вовсе не потому, что ему четвертый десяток пошел, и пора бы уже обустроить свою личную жизнь. В общем, слишком заботливая мамаша.

– А ты чем должна помочь ей?

– Она просила сделать отворотное зелье. Представляешь!?

– И что тут такого? Если она думает, что ее сына приворожили, вполне верный вариант – отворожить его. А кто может с этим помочь? Конечно, ты. Ты же ведунья!

Я вновь искренне рассмеялся. Но Ева не разделила моего веселья.

– Да, верно. Конечно, с такими вопросами идут ко мне. Но меня возмутило не это. Она кричала так, что слышно было на весь квартал. Проходящие мимо люди оборачивались и вопросительно смотрели в окна моего магазина то на нее, то на меня. Я чувствовала себя просто ужасно.

– О, дорогая, не переживай так. Думаю, окружающие решили, что женщина не в себе. И здесь есть для тебя некоторая выгода.

Я улыбнулся, а Ева непонимающе посмотрела на меня. Пришлось пояснить.

– Отличная реклама получилась. Теперь многие знают, чем отличается именно эта антикварная лавка. В ней работает прекрасная колдунья. Только ради этого люди придут к тебе и купят пару вещиц. Вот увидишь.

Я заботливо обнял ее и поцеловал. Мы с ней почти год, она еще так молода. И совсем недавно начала практиковать свои способности.

– Хорошо тебе говорить! Тебя же никто не преследует, – не оценив мою шутку, буркнула Ева и тут же осеклась.

Я нервно сглотнул. Стопроцентное попадание в самую больную точку. К нам подошел официант с готовым заказом.

– Прости, я не это хотела сказать, – она крепко прижалась ко мне, чувствуя вину.

– Да, знаю, – я нежно поцеловал ее в макушку.

Мы довольно быстро разделались с ужином и решили немного пройтись по вечерним улочкам Парижа.

Я здесь родился и жил всю свою жизнь. Но меня не перестает удивлять этот город. Столько многовековой истории, столько жизней, столько судеб. И столько потерянных душ. Они встречаются на каждом шагу. Кто-то тихо бродит, кто-то кричит, кто-то разрывается изнутри. Одних жалко, другие интересны, а от некоторых в дрожь бросает. Но всех объединяет одно – они не завершили свой путь. А большинство из них даже не знают, какой именно.

Мы остановились напротив пустой лавочки под кроной раскидистого дерева.

– Присядем? – предложила Ева.

– С удовольствием, – охотно согласился я.

– Паскаль, прости меня за то, что я сказала, – в который раз повторила она.

– Ох, достаточно уже. Я не обиделся. И знаешь, ты отчасти права.