Елена Ромашова - Sabbatum. Инквизиция

Стук в дверь.

– Войдите.

На пороге появляется Ева в милом синем вельветовом костюме и с дымящейся кружкой чая в руке. Она смотрит на меня, сидящую на полу и разложившую тюбики цепочкой вокруг себя.

– Ты чего? Демона косметики вызываешь?

– Вообще-то нет. Просто рассыпалось все, а потом я засмотрелась на них.

– Ясно. – Она опускается рядом со мной на пол. – И как тебе?

Мне не хватает слов, чтобы описать, как преобразилась я за этот вечер.

Она смеется, видя мое восторженное лицо.

– Отличный был денек. Давно я так не выходила никуда.

– Да, отличный… – соглашаюсь я, мысленно добавив: "Если бы не Рэй".

– Я смотрю, Кевин к тебе неровно дышит. Советую держать с ним ухо востро. Он еще тот бабник!

– Правда? Жаль. А я уж было повелась! – Мне не очень нравится, что сказала Ева. Потому что Кевин единственный, кто согревает в этом царстве холода и нарциссизма. – А вообще, тут парни какие из себя? Я же о вас толком ничего не знаю.

– О! Хочешь узнать получше? – Она словно ненароком берет какой-то карандаш из кучи косметики и крутит между пальцами. После секунды раздумья она приходит к окончательному решению. – Хорошо. Давай знакомиться. Меня зовут Ева Валльде.

Она протягивает руку, а я, смеясь, пожимаю её.

– Очень приятно, Мелани Гриффит.

– Я – близнец Ноя Валльде, мы родом из Швеции. В Саббате живем с тринадцати лет. Мне и брату двадцать четыре, но брат намного умнее меня и многого достигнет в жизни.

– Ты так уверенно об этом говоришь? – Я удивилась, каким тоном было сказано про брата: будто это неоспоримый факт.

– Ну, можно сказать, я знаю это. Если, конечно, ничего не случится с ним.

– А на кого вы учитесь?

– Экономисты. Будем экономистами.

Она выжидательно посмотрела на меня.

– Экономисты, значит… У вас тут, я как поняла, индивидуальная форма обучения.

– Угу… – Она заинтересованно вертит в руках какой-то карандаш, потом снимает с него колпачок, и я понимаю, что это блеск для губ, от которого тут же зазвучал навязчивый аромат ванили.

– Никогда не слышала о таких школах, как Саббат. Хотя, слово «никогда» тяжело применять в отношении меня и памяти.

Я тоже хватаю какой-то тюбик, чтобы занять руки. Это оказываются тени.

– Саббат – не единственная такая школа. Много таких. Я даже сказала бы, мы одна из самых далеких и тихих школ.

– Представляю, всего шесть человек.

– С тобой семь.

– Ну, да. А остальные откуда?

– Ганны – из Шотландии. Они тоже тут с детства. Курту – двадцать пять, Кевин младше, ему двадцать три.

– Тоже экономисты?

– Да, – коротко отвечает Ева и отхлебывает чай из кружки.

И я ловлю на мысли, что тоже бы не прочь выпить чая.

– Это Кевин был в автоаварии? Из-за него я оказалась в больнице?

Своим вопросом я, кажется, застаю Еву врасплох. Она закашливается, поперхнувшись чаем.

– С чего взяла?

– Он мне так сказал.

Вообще-то, у нас был странный разговор, где этот милый рыжий парень взял на себя чью-то вину.

– Правда?

– Не совсем. Он сказал, что если я хочу думать на него, то пускай будет он.

– А зачем тебе знать, кто это был?

Теперь я изумляюсь вопросу. Они, наверное, в сговоре между собой, выгораживают друг друга.

– Я думаю, что имею право знать того, кто изменил мою жизнь. Так кардинально. – Я подбираю каждое слово аккуратно, боясь быть плохо понятой. Очень не хотелось бы поссориться с Евой.

– Раз Кевин сказал, что это он, значит он. Ты его теперь ненавидеть будешь? Ведь, как мне показалось, Кевин тебе нравится.

– Нравится… Нет, ненавидеть не буду… Даже, если это не Кевин. – Я думаю об этом, пытаясь разобраться в себе. Наверное, все боятся, что я буду люто ненавидеть виновника произошедшего. – Просто интересно было. Возможно, вы правы. Это знать мне не стоит.

Я прихожу к мысленному заключению, что Реджина была права с самого начала, не называя имен. И тут же в голове зазвучал голос Кевина из недавнего разговора о лекарствах: «Она плохого не посоветует».

– Хорошо, – продолжаю я после паузы, – а что насчет Стефана?

– А что насчет него? – Я слышу, как изменился ее голос, в нем зазвучали раздражительные нотки.

– Ну, кто он, откуда? И почему так люто ненавидит меня вместе с Рейнольдом?

Последнее звучит с явной горечью, выдавая все мои чувства к этой паре.

– Они тебя не ненавидят.

Я на нее смотрю, выражая весь свой скепсис по поводу неуместной лжи.

– Ну, есть немного, – сдается она, громко вздыхая и закатывая глаза. – Просто эти два дурака слишком много проводят времени вместе. Вот и зацикливаются на чем-то.

– Они считают, что я не их уровня? Да?

– Что?

– Ну, я не слепая. Они явно снобы. Наверное, думают, раз я была на самом дне до аварии, то мне нельзя дать шанс? Как говорится, горбатого могила исправит?

Ева молчит и пристально смотрит на меня, немного испуганно, немного с жалостью.

– Дай им шанс, Мел. Просто дай им шанс, и они дадут его тебе. У них все сложно в этом плане…

– А что с ними?

– Семейные проблемы. Лучше не спрашивай, не расскажу.

– Ясно.

Я задумываюсь, вспоминая глаза Рейнольда. Что такого могло случиться, чтобы человека сделать снобом? Может, кто из родственников был наркоман, алкоголик, который исчерпал лимит доверия?

– И откуда они оба такие?

– Стефан Клаусснер, он из Германии. Ему двадцать четыре. В Саббате относительно недавно.

– А Рэй? – Его имя тяжело произносить вслух, будто режешь сама себя.

– Он из Англии. Ему двадцать пять, появился в Саббате на год позже, чем мы с Ноем…

Она запинается и погружается в собственные мысли.

– И он тоже учится на экономиста?

Ева вздрагивает, будто забыла, где находится, и кивает в ответ.

– Да… Экономист… Все мы здесь экономисты. Считать очень любим.

Она устало трет глаза, одновременно смеясь какой-то шутке.

– Ладно, Мел, уже поздно. Пойду спать, завтра у тебя будет тяжелый день.

Заметив моё удивление, она поясняет:

– Слышала, что тебя хочет завтра вводить в курс дела мисс Татум. Я, как поняла, ты тут будешь еще и работать.

– Да. Это одно из условий Реджины. А на следующей неделе у меня начнутся занятия. Буду учиться заново держать ручку.

– Понятно. Ты реально не умеешь писать и читать из-за амнезии?

– Нет, читать я научилась еще в больнице. А вот пишу очень плохо. Как-то практики не особо много было. Я думаю, мисс Реджина под учебой имеет в виду что-то еще. Возможно, тоже экономиста будет делать, как из вас.

– Возможно. – Она с улыбкой направляется к двери.

Ее рука ложится на ручку в тот момент, когда, не совладав с собой, задаю вопрос:

– А какая фамилия у Рэя?

– У Рэя? Оденкирк. А что?

– Ничего. Просто любопытно. Спокойной ночи, Ева, и спасибо за все.

Она уходит, так и не догадавшись, что мне нравится не только Кевин. Но и самый ужасный человек в этой школе – Рэй.