Надежда Лустина - Любовь, миндаль и текила

Стэн сидел в кафе спиной ко входу. Специально выбрал такой столик, чтобы не отвлекаться на входящих. Ему не удалось узнать, как выглядит эта заносчивая мисс Мишель, так зачем суетиться, выискивая её среди посетителей. Лучше насладиться двойным эспрессо и хрустящей брускеттой. Стэн посмотрел в окно. Лучи солнца играли в витрине магазина элитного женского белья напротив. «Надо бы что-нибудь прикупить для Элис», – мелькнуло в голове. Потом озарение – у него же с ней всё кончено. Стэн вздохнул, посмотрел на часы, и вдруг неожиданно на его голову полилось что-то липкое и приторно-сладкое.

– Что за дьявол? – Стэн вскочил с места, на лету хватая со столика стопку бумажных салфеток. С идеальной стрижки мужчины на одежду и пол падали куски мягкого ароматного бисквита, покрытого жидким кремом из марципана.

– Это вам за ваш никчёмный роман, – выпалила темноволосая стройная женщина в обтягивающих джинсах и лёгкой шифоновой блузе насыщенного изумрудного цвета. В глазах – страсть, перемешанная со злостью, на шее – цепочка, на которой висела настоящая пуля. – Я Мишель. И я вас уничтожу.

Женщина вплотную приблизилась к мужчине. Стэн хоть и выглядел жалко со слипшимися волосами и остатками выпечки на пиджаке, не отступил.

– Марципановой войны захотелось, мэм? – с твёрдостью в голосе произнёс он. Желваки на его скулах задвигались.

Стэн подошёл к Мишель так близко, как это только возможно. От женщины исходил тонкий, волнующий аромат ванили. Её иссиня-чёрные глаза смотрели не моргая. Казалось, каждая пора её тела дышит ненавистью, враждой и злобой.

Стэн не дал опомниться своей визави. Он дёрнулся в сторону. Быстрым шагом направился к витрине со сладостями, ткнул на пирог с марципановым кремом, и как только получил его от бармена, схватил и одним махом опрокинул содержимое на голову хамки из Инстаграма. Защищая лицо, Мишель взвизгнула. Она инстинктивно запустила в волосы ладонь, брезгливо посмотрела на крем, который неприятной жижей стекал по коже, хотела залепить грязной рукой пощёчину, но та застыла в воздухе. Мишель попятилась назад, нащупала спиной стул и обмякла. Она заревела.

Стэн растерялся. Только что перед ним стояла злобная фурия, которая жаждала крови. Разъярённая особа без тормозов, грубиянка, способная растереть в порошок. А теперь это была обычная дамочка с банальными женскими слабостями. Неужели её может сломать обычный пирог на голове? Женщину стало даже жалко. Захотелось прижать покрепче, сказать, что она не одна. «Она чокнутая, но чертовски манкая», – поймал себя на мысли Стэн. – Скорее всего, одинокая. Такие бегут от любви. Борются с ней. Их трудно полюбить. Но как раз такие люди больше всего нуждаются в этой самой любви». Мишель продолжала хлюпать носом. Писатель протянул ей салфетку.

– Да пошёл ты! – Мишель грубо оттолкнула его руку.

Стэн опешил. «Ершистая. Продолжает играть роль хабалки и недотроги, хотя злобная маска уже соскользнула. Да, стерва недоделанная», – подумал он, улыбаясь.

Стэн не стал настаивать. Лишь сел напротив и принялся тихо наблюдать. Что она предпримет сейчас? Сначала Мишель не обращала на него внимания – полностью отдалась своим слезам. А потом, немного успокоившись, подняла красные опухшие глаза и заявила:

– Ненавижу тебя, Стэн Грин. И в суд на тебя подам.

Мишель продолжала злиться. Стэн был обескуражен

– Почему? За что? Мы разве знакомы с вами? – удивительно спокойно спросил он.

– Меня ты не знаешь. А вот с моей сестрой Жаклин знаком отлично. Даже умудрился опорочить её в своей «Марципановой войне».

– Что за Жаклин? – Стэн не понимал, о чём идет речь. В голове стали мелькать портреты девушек, с которыми его сводила судьба – шапочно или подольше, на ночь или на месяц-другой, блондинки, брюнетки, рыжие. Никакой Жаклин память шансов не давала. Не было такой девушки в его жизни.

А Мишель, тем временем, стала пересказывать Грину его собственный роман, акцентируя внимание на второстепенной героине Аде. По словам Мишель, Ада является прототипом её сестры Жаклин. И то, как Стэн её изобразил – по её мнению, коряво, однобоко и даже пошло, – Мишель очень не понравилось. Она говорила ещё долго. Стэн не верил своим ушам.

– Ты сейчас серьёзно? – вставил он реплику, едва Мишель остановилась. – Причём тут какая-то Жаклин? Я писатель, и это один из образов, выдумка, – доказывал он. – Хотя, пожалуй, вполне успешная и правдоподобная, раз ты так поверила во всё, что прочитала. Ты понимаешь, что мне достаточно представить героя, выстроить в голове его характер, придумать внешность, наградить поступками, – и вот он уже живёт. Только не в реальности, а на страницах рассказа, романа. Да мало ли чего ещё. А ты просто фантазёрка, живущая иллюзиями. Или тебе просто скучно, и ты ищешь, за что бы такое зацепиться, чтобы криком, критикой, неадекватными действиями, навроде этого с куском пирога, растормошить свою пресную жизнь, уничтожая реноме других. Я прав? Ведь так, нахрапом, ты ведёшь себя в Инстаграме, поликлинике, кинотеатре? Где там ещё?

Стэн напирал, а Мишель молчала, опустив голову. Ещё никогда она не чувствовала себя полной дурой. Её уже давно так никто не отчитывал. Как наивную девочку. Как нашкодившего котёнка. Её чихвостил красивый умный мужчина и, похоже, был совершенно прав. В один миг Мишель прозрела. Ей хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть. Она украдкой всматривалась в лицо Стэна. Увидела три шрама у виска, лёгкую редкую седину, проскальзывающую в прядях светлых волос. Она вслушивалась в тембр голоса, обратила внимание на то, как пульсировали вены на шее. Мишель не отводила смущённых глаз от симпатичного писателя. Как только Стэн сделал паузу, она встала с намерением уйти.

– Прости. Я всё поняла. Я напишу опровержение, – не поднимая глаз, тихо произнесла она.

– Стой! – Стэна привели в замешательство неожиданные действия Мишель. Он заёрзал на стуле, затем вскочил. Потом снова сел на место. Стэн слишком заметно нервничал, пытаясь быстро найти повод, чтобы остановить Мишель. Что-то интригующее, им ещё неизведанное было в этой женщине. – Как ты пойдешь в таком виде?

Стэн сказал первое, что пришло ему в голову, и указал на слипшиеся, уже засохшие волосы молодой женщины и грязную блузку.

– Ничего. Разберусь.

– Позволь мне разобраться, – ответил Стэн. – Но сначала сделаем кое-что, – Стэн понемногу обретал привычное хладнокровие.

– Что?

– Купим по куску пирога с марципаном, – от души рассмеялся Стэн и подмигнул новой знакомой.

Мишель стояла поодаль. Она наблюдала за тем, как Стэн водил по витрине указательным пальцем, объясняя бармену, какие сладости ему нужны. Кулинарные щипцы аккуратно сложили в картонную коробку два шоколадных маффина, четыре сливочных эклера, два хрустящих штруделя и такое же количество того самого злосчастного пирога с тягучим кремом из марципана. Мишель слегка поморщилась. Ароматы были превосходны, но чересчур сильны. От обилия сладкого Мишель почувствовала лёгкое головокружение и тошноту. Она вышла из кафе, вдохнула свежий воздух, ей заметно полегчало.