White Rabbit - Последний снег

Мысли, мысли, мысли. Он с удовольствием погружался в это давление, эта боль стала ему некой отдушиной. С каждой ступенькой, ближе к выходу – ближе к боли.

– Профессор, пожалуйста, прошу! Я могу помочь!

«…пожалуйста…прошу!» – эта часть предложения, эти слова… Именно эти слова были последними, что он слышал от Флореляйн. Именно они сильной болью отозвались в сердце сейчас, именно эти слова заставили его замереть в оцепенении перед очередной ступенькой, именно эти слова выдернули его из погружения в свои любимые страдания.

– Я могу помочь!

– Что…Вам…Нужно? – его не злило происходящее, однако что-то неведомое сильно задело за живое.

– Хочу помочь. Изучая Ваши работы, труды, я заметила, что они резко изменились, что психология философии 1 1 Психология философии – это направление философической мысли. Пр.: нацелена на жизнь, нацелена на смерть, нацелена на проблему учений. сменила направление. Что случилось? У Вас же есть что рассказать миру. Ваша история может помочь людям!

– Девушка, Вы несёте полную околесицу, я не понимаю, что Вам нужно. Я больше не даю интервью, – потеряв интерес, осознав реальность настоящего, Генри снова направился к выходу.

– Тогда…Флореляйн! Кто такая Флореляйн?? Ваши студенты часто отмечают, что Вы иногда выпадаете из лекции и произносите её имя!! Я могу Вам помочь вернуться в нормальную жизнь!.. В настоящий Солярис, Генри!

– Что? Да как Вы смеете? Это не Вашего ума дела!! До свидания, надеюсь, что наши пути более не пересекутся! – «Да как ей хватило наглости опорочить это священное и чистое имя своим ртом!»

«Может это не он…», – прошептала Кристен.

В аудитории на одного человека стало меньше. Воздух наполнился остаточным напряжением, неосознанностью. Кристен Ноу ещё не понимала, какую боль она причинила и как усугубила внутреннее положение Генри, просто сказав «Флореляйн».

Прошёл месяц с того неприятного и пустого разговора.

Утро, начало зимы – декабрь. Распахнулась дверь, холодный воздух, здоровье уже не то. С каждым днём Генри кажется, что он тает, как масло. Сил всё меньше. Постоянные головные боли, тошнота – всё это уже привычное состояние. Ничего не радует так, как раньше, и мысли о НЕЙ всё чаще заполняют пространство.

– Доброе утро, дорогой! Как сегодня ты себя чувствуешь? Всё хорошо? Хочешь, я открою окно?

– Доброе утро, Ингрид…

– Хочешь, я принесу кофе или приготовлю для тебя блинчики?

«Блинчики…как я устал от всего этого», – Генри пустыми глазами смотрел на жену, не передать всеми существующими словами, как ему хотелось, чтобы она оставила его сейчас и больше не лезла со своими надоедливыми вопросами, заботой – ему это не нужно.

– Нет, спасибо, Ингрид. Я сейчас спущусь.

– Хорошо.

Ингрид Миддлс – милая женщина, девчонка по соседству, а теперь жена Генри. Это тот самый случай, когда детская дружба переросла в семью. Ингрид всегда была добра абсолютно ко всем и заботлива. Она защищала хулиганов, обижающих всех, кто слабее. Вставала на защиту мальчишек, мучающих голубя на заднем дворе. Однажды она даже высказала речь в защиту серийного убийцы, что, конечно, ввергло многих в шок. Ингрид всегда и всему находила оправдание: «они правильно делают», «их можно понять», «мне жаль, что их наказали», «мне жаль, что с тобой так поступили, но ведь их тоже можно понять». Пытаясь встать на защиту абсолютно всех, она создавала всё больше и больше безумных оправданий, и всё глупее и глупее выглядела в глазах окружения.

Стоит отметить, что она была безупречно красива (но не для Генри): обладательница зелёных глаз, пламенных волос, которые всегда были аккуратно уложены. Смуглая, хрупкая, с утончённым вкусом в одежде. Казалось, что она идеально бы смотрелась на экранах телевизоров и ей суждено стать звездой, моделью, но она выбрала путь помощи, устроившись медсестрой.

С самого детства она была влюблена в Генри, и, когда спустя много лет он сделал ей предложение – восторг был непередаваем. Счастье! Всё для него и ради него!

Только Генри не ценил.

В юности он пользовался огромной популярностью среди девушек, был весел, находчив и общителен. Обладал харизмой, которая чувствовалась на расстоянии и передавалась всем окружающим. Душа компании. Гений. Он имел всё, чтобы обеспечить себе светлое и беззаботное будущее. Но со временем всё это ушло. Всё стандартно: жена, друзья-коллеги только по выходным. Желание покоя и тишины. Именно поэтому их дом находится на краю улицы, около парка – минимум шума. Все его дальнейшие труды и работы стали чересчур логичными и линейными, что, наоборот, демонстрировало отсутствие логики. Ничего выдающегося больше он не смог создать.

Каждый день Ингрид поднималась к нему в комнату. Каждый день говорила «Доброе утро». Каждый день интересовалась тем, что может для него сделать. Каждый день получала огромное ничего в ответ. Генри бесконечно бесило всё это. Однако сказать ей в лицо он не мог, лишь только одаривал её безучастным взглядом серых глаз.

Ингрид исчезла с поля зрения, облегчённо вздохнув, Генри провёл рукой по своим тёмным волосам, взглянул на часы – 10:00, на календарь – суббота. Это означало, что весь день придётся сидеть дома…с ней. А вечером идти в бар с коллегами, топить своё внутреннее «я» в стакане с виски, слушать болтовню ни о чём, создавать видимость улыбки – всё, как всегда, ничего нового.

Ничего не хочется менять, нет сил, нет желания. Безучастие. Смерть стремлений.

Ещё полчаса в кровати.

Послышались шаги по лестнице. Ингрид уже сделала кофе, приготовила злосчастные блинчики. Запах сгоревшей пищи наполнил кухню.

– Приятного аппетита, Генри.

– И тебе.

Так проходили все их дни вместе – никак, минимум диалога, минимум совместной деятельности. Ингрид пыталась растормошить мужа, зовя в кино, кафе, ресторан, на выставки, концерты. Но, увы, всё это резко обрывалось фразой «Дома уютнее, разве ты так не считаешь?». Поэтому со временем она оставила попытки. Его слова настолько захватили её разум, что женщина начала ловить себя на фразе «Дома и правда лучше, нет смысла выходить слишком часто».

Описывать их досуг не имеет смысла. Дом, два этажа. Она всегда внизу: много света, просмотр слезливых сериалов и фильмов, готовка, уборка, вязание, чтение журналов с пустой информацией. Он всегда наверху – это его владения: темнота, дневник, часы в мыслях и сожалениях, создание новых бессмысленных трудов.

Люди, которые знали эту разделённую пару, заявляли: «Дети! Им не хватает детей! Тогда бы всё изменилось, их бы это объединило!»

Увы, но это не так. Их заключения и решение ложны. Он не любитель шума и суеты, она слишком глупа – какое воспитание получили бы их дети? Кем они станут в будущем? Он бы отстранился и тратил минимум времени – ему неинтересно всё, что вне его реальности боли, а она – часто бы жалела, потакала любым капризам и учила бы детей тому, что надо быть терпеливыми к обидчикам и любить всех, несмотря на то, что они делают.