Елена Феникс - Между ангелом и бесом, между небом и землей

Прежде, чем мне было позволено прикоснуться к этой теме и написать первую фразу, со мной произошло в общем-то рядовое, незапланированное событие. Я неожиданно для себя попала в Елоховскую церковь в Москве. После работы за мной в офис заехал мой брат Игорь. Не говоря ни слова, он привез меня в этот храм. Я знала, что ничто не происходит случайно, что в любом, самом будничном событии всегда сокрыт глубокий смысл. Вот и теперь я поняла, что мне необходимо испросить позволения приступить к написанию книги, которую я уже несколько месяцев обдумывала.

Что-то мешало мне сесть за работу. Не строилась сюжетная линия, шли обрывы мыслей, но главное – присутствовал страх. Я собиралась «привязать» земные события к небесному плану, рассказать о предопределенности бытия, о предначертанности судьбы. И этому у меня были доказательства. Страх же был вызван тем, что мои доводы могли быть опровергнуты читателями одним лишь словом: случайность! То есть, даже, если со мной лично происходили некие события, которые я задолго до их осуществления в реальности видела во сне, даже, если события те были предсказаны мне ясновидящими, все это по большому счету не является доказательством того, что у каждого человека существует план судьбы. И что каждый из нас живет в рамках давно и тщательно продуманного сценария, который мы неосознанно корректируем своими поступками.

Тема представлялась мне столь многогранной и масштабной, что без помощи Высших сил, без их одобрения обойтись было немыслимо.

В Елоховской церкви я уже бывала и всякий раз моя душа испытывала здесь удивительное спокойствие и радость независимо от того, в каких жизненных обстоятельствах я в это время находилась. Поняв, что меня сюда привели, я отключила мысли и расслабилась. Едва переступив порог церкви, мои ноги сами направились к Иоанну Богослову! Я не знала прежде, где именно находится эта икона и есть ли она в этом храме вообще. Как не было у меня в мыслях поставить свечу именно этому святому и именно его просить о помощи в написании книги.

Мысленная молитва полилась из меня потоком. Я просила вложить в мои уста те слова, которые силы небесные хотели бы донести до людей. Я просила не дать мне сгореть в огне Божественной энергии и не отступить от нее ни на шаг, написать то и так, что должно наполнить души людей светом и верой, помочь им понять себя и почувствовать в себе Бога.

Я поставила свечу святому, подошла к иконе Иисуса, долго и страстно благодарила его за все посланные мне испытания, потому что если бы не они, я бы не смогла найти дорогу к Нему. В какой-то момент взгляд Иисуса на иконе ожил! Он был теплым, добрым! На душе у меня стало невероятно празднично! Он услышал, Он понял, Он поможет, как помогал всегда! И каждая моя строчка – суть Его одобрение.

И сейчас на моем столе перед компьютером стоят иконы Иисуса, Николая Чудотворца, Ксении Петербургской и Митрополита Московского Феофана, а за спиной – архангела Гавриила. Передо мной лежит ладан, аромат которого я вдыхаю всякий раз, когда сажусь за книгу, и горит свеча – чтобы нечистые мысли не препятствовали работе.

Только бы выдержало мое сердце! Напор огненной энергии так силен, что порой трудно дышать. Голову разрывает изнутри, мысли строятся в очередь и торопят пальцы, стучащие по клавишам компьютера. Пальцы не успевают! Мне дают передохнуть, но совсем чуть-чуть, только, чтобы поспать и приготовить быструю еду. Чтобы ничто не отвлекало от написания книги, у меня не работает работающий телевизор – какая-то неожиданная беда то ли с антенной, то ли с кабелем. Только в одну сторону начал работать проводной телефон: я могу звонить, мне – нет. Даже то, что со своими сыновьями я сейчас не вместе, живу на квартире одна, дано мне для того, чтобы материнские хлопоты не перетягивали «одеяло» на себя.

После посещения Елоховской церкви в астральном видении я увидела, как огромному, в светлом одеянии мужчине явно неземного происхождения кто-то протягивает листы бумаги, и я понимаю, что это выдержка из вот этой моей будущей, еще ненаписанной книги. Мужчине показываютна слово «Воплощение». И он кивает головой, и я слышу его одобрительное «Да».

Воплощение – термин не христианский! В Библии об этом нет ни слова. Реинкарнация, перевоплощение – это из буддизма, ламаизма.

Как такое может быть? Ведь Бог – один? Почему этот основополагающий момент обойден Священным Писанием? Так не от недоверия ли, не от отсутствия ли знания о прошлом своем и будущем, о предназначении, которое должны выполнить в этой жизни, мы идем к гадалкам, в духовные центры за приворотами, снятиями проклятий и порчи…? А ведь, знай мы себя, умей мы душой прикоснуться к Нему, насколько ярче, красивее и счастливее стала бы наша жизнь!

– Ты счастлива? – вопросил Роман, заглядывая мне в глаза. – Ты победила! Понимаешь?! Он, наконец, поставил мое замерзшее тело на бренную землю, и я смогла разглядеть его в свете яркого фонаря.

Роман сильно сдал. Его некогда черные волосы приобрели… в другое время я бы сказала – благородную седину. Но седина Романа была неблагородного, не возрастного происхождения. Роман попал в жернова жизни и побелел, очевидно, от потерь и ударов.

Я всегда пристально следила сначала за его восхождением, потом – за стремительным падением. И в том, и в другом случае он в какой-то моментпереставал владеть собой и начинал на потеху врагам совершать серьезные ошибки.

Романа заносило.

В благополучные периоды, когда он не сходил с экранов телевизоров и вещал об умных вещах планетарного масштаба, Роман становился недосягаем даже для вчерашних друзей, лишь изредка одаряя их сановным вниманием в виде легкого кивка красивой головы и обещая поддать всем перцу. И – исчезал. Улетал, уезжал, уплывал, чтобы в этот же день вынырнуть где-нибудь рядом с бастующими русскими в Прибалтике или поставить на место зарвавшихся братьев-украинцев. Или мирно посидеть за любовно сервированным столом на берегу дикого озерца в российской глубинке. Да мало ли способов с политической пользой и усладой физического тела провести рабочее время.

Когда же дела Романа пошли вкривь и вкось, он стал еще более недосягаем, ибо его гордость не позволяла ему предстать перед прежними друзьями в облике неудачника.

В каком амплуа Роман явил себя передо мной в этот морозный вечер, я не могла понять. С экранов телевизоров и радиоэфира он давненько исчез, журналисты потеряли к нему интерес, предварительно поточив об него зубы и перья. Поговаривали, что канет теперь в политическую лету Роман Алексеевич, не сможет возбудить народ обещаниями некой особой жизни, признаки которой в его речах угадывались весьма смутно и имели сомнительное свойство – идти на абордаж не знамо чего, не знамо с кем, не знамо зачем.То есть четкой программы действий у Романа не было. Был какой-то мальчишеский задор и максимализм, не стыкуемый с реалиями.