Диана Гэблдон - Дыхание снега и пепла. Книга 2. Голос будущего

Он удивленно приподнял брови, и я продолжила, подбирая правильные слова и немного запинаясь:

– Это… Я знаю, о чем ты говоришь – он человек чести. Но на этом все. Дело не в том, что он дал клятву королю. По крайней мере, это не та же клятва, которую приносили Колуму его люди, и не та клятва, которую дали тебе люди из Лаллиброха. Что имеет для него ценность и за что он готов отдать жизнь – это его честь.

– Ай, это так, – согласился он медленно, сосредоточенно сдвигая брови. – Но для солдата, такого солдата, как он, честь и долг неразделимы, ведь так? А долг связан с верностью королю.

Я выпрямила спину и потерла пальцем верхнюю губу, пытаясь облечь мысли в слова.

– Да, но я имею в виду немного другое. Для него важна идея. Он следует за идеалами, а не за людьми. Среди всех, кого ты знаешь, он может быть как раз тем единственным, кто поймет – это, возможно, первая война, где люди будут биться за идеалы.

Он прикрыл один глаз и озадаченно посмотрел на меня вторым.

– Ты говорила с Роджером Маком. Сама бы ты до этого не додумалась, саксоночка.

– Я так понимаю, что и ты с ним говорил, – парировала я, пропуская мимо ушей оскорбительную ремарку. К тому же он был прав. – Значит, ты понимаешь?

Он издал короткий шотландский звук, обозначающий неуверенное согласие.

– Я спросил его про крестовые походы – не думает ли он, что это тоже была война за идеалы? И он был вынужден признать, что идеалы играли не последнюю роль… как и деньги, как и политика. Я сказал, что так всегда было и так будет и в этот раз. Но ай, я понимаю, – добавил он поспешно, увидев мои раздувающиеся ноздри. – Что касается Джона Грея…

– Что касается Джона Грея, – отозвалась я, – у тебя есть шанс его убедить, потому что он одновременно рационален и не чужд идеалов. Тебе нужно убедить его, что честь заключается не в верности королю, но в следовании идеалам свободы. Это возможно.

Он издал еще один шотландский звук, на этот раз грудной и глубокий, полный сомнения. И тут меня осенило.

– Ты делаешь это не из-за идеалов, так? Не во имя свободы, равенства, самоопределения и прочего…

Он покачал головой.

– Нет, – отозвался он мягко. – И даже не ради того, чтобы быть на стороне победителей. Хотя это будет новый опыт, который внесет разнообразие в мою жизнь. – Он одарил меня неожиданной ироничной улыбкой, и я засмеялась, застигнутая врасплох его шуткой.

– Тогда почему? – спросила я очень мягко.

– Ради тебя, – ответил он быстро. – Ради Брианны и внука. Ради семьи. Ради будущего. Если это не идеал, то что тогда?

Джейми старался, как мог, в роли дипломата, но эффект от клейма Бобби оказался непреодолимым. Хотя мистер Уэмисс признавал, что Бобби приятный молодой человек, он не мог одобрить брак дочери с убийцей, независимо от того, что за обстоятельства привели к обвинению.

– Люди будут обращаться с ним дурно, сэр, вы это знаете, – сказал он, качая головой, в ответ на доводы Джейми. – Они не остановятся, чтобы расспросить, что да почему, если человека уже обвинили. Взять хоть его глаз… Я уверен, он ничего не делал, чтобы спровоцировать такое жестокое нападение. Как я могу позволить подвергать мою любимую Элизабет таким опасностям? Даже если ей удастся скрыться, что станет с ней и с ее детьми, когда его подстрелят на какой-нибудь случайной улице? – Он упрямо скрестил руки на груди. – К тому же, если в один прекрасный день он потеряет покровительство лорда Джона, он не сможет найти себе достойной работы, только не с этим клеймом на лице. Им придется побираться и нищенствовать. Я сам через это прошел, сэр, и все на свете отдам, лишь бы Лиззи не пришлось делить такую судьбу с кем-то другим.

Джейми потер лицо.

– Ай, я понимаю, Джозеф. К сожалению, тут ты прав. Но надо сказать, судя по тому, что я знаю, лорд Джон не собирается отказываться от услуг Бобби.

Мистер Уэмисс только качнул головой в ответ, он выглядел бледным и несчастным.

– Ну что ж. – Джейми поднялся из-за стола. – Я позову его сюда, и ты скажешь ему о своем решении.

Я тоже поднялась, а следом за мной в панике подскочил мистер Уэмисс.

– О сэр, не оставляйте меня с ним наедине!

– Ну, навряд ли он попытается тебя одурачить или применить силу, Джозеф, – сказал Джейми спокойно.

– Нет, – согласился мистер Уэмисс с сомнением. – Н-нет… Наверное, нет. И все же я был бы благодарен, если бы вы были здесь, пока мы говорим. А вы останетесь, миссис Фрэзер? – Он обратил на меня умоляющий взгляд.

Я посмотрела на Джейми, и он кивнул, сдаваясь.

– Ладно, – сказал он. – Тогда я пойду позову его.

– Мне очень жаль, сэр. – Джозеф Уэмисс выглядел почти настолько же несчастным, как Бобби Хиггинс. Щуплый и стеснительный по натуре, он не привык к подобным беседам и продолжал то и дело посматривать на Джейми в поисках моральной поддержки, перед тем как обратиться к незадачливому почитателю своей дочери.

– Мне жаль, – повторил он, встречая взгляд с беспомощной искренностью. – Вы мне нравитесь, молодой человек, и Элизабет тоже, я уверен. Но ее благополучие, ее счастье – это моя первейшая обязанность. И я не думаю… Я полагаю, это не…

– Я буду добр к ней, – сказал Бобби беспокойно. – Не сомневайтесь в этом, сэр. У нее будет новое платье каждый год, и я все на свете продам, чтобы она ни в чем не нуждалась! – Бобби тоже посматривал на Джейми – видимо, в ожидании подкрепления.

– Я уверен, мистер Уэмисс не сомневается в твоих честных намерениях, Бобби, – сказал Джейми, как мог, деликатно. – Но он прав, ай? Это его долг – выбрать для Лиззи надежного мужа. Быть может…

Бобби тяжело сглотнул. Он тщательно подготовился к этому разговору – на нем был накрахмаленный шейный платок, который угрожал его задушить, ливрея, пара чистых шерстяных бриджей и пара шелковых чулок, зашитых всего в паре мест.

– Я знаю, у меня не так много денег, – сказал он. – И нет собственности. Но я сейчас в хорошем положении, сэр! Лорд Джон платит мне десять фунтов в год и был так добр, что позволил мне построить небольшой домик на его владениях. А до того как он будет готов, у нас будет комната в главном доме.

– Ай, ты говорил. – Мистер Уэмисс выглядел все более и более несчастным. Он продолжал отводить глаза от Бобби, отчасти из-за природной стеснительности и нежелания отказывать ему лицом к лицу, отчасти, как я подумала, в попытке избежать искушения уставиться на его клеймо.

Разговор продлился еще немного, но без всякого результата – мистер Уэмисс не мог заставить себя назвать Бобби настоящую причину своего отказа.

– Я… Я… Я подумаю еще.

Не в силах больше выносить напряжение, мистер Уэмисс резко поднялся на ноги и практически выбежал из комнаты. Он заставил себя притормозить в дверях, развернулся и выдавил перед исчезновением: